Кирилл Казанцев - Вороны любят падаль
Он замолчал, прикрыл зачем-то телефон ладонью и бессильно посмотрел на Леха.
– Приедет? Молодец! – заключил тот. – Можешь хлебнуть стаканчик бормотухи. Заслужил…
– Нам пускай тоже плеснет! – загоготал Мураш.
Лех устремил на него угрожающий взгляд.
– Обойдешься! – отрезал он. – Сядь у входа и помалкивай. Он заработал выпивку, а мы с тобой еще нет. Все ясно?
– Да ладно, я просто сказал… – проворчал Мураш, подтаскивая к порогу стул и усаживаясь на него верхом. – Я этот квас и пить-то не стану. Для говнюков забава.
Несмотря на такую уничтожающую характеристику, Крутов воспользовался предоставленной ему льготой и, насупившись, перешел к столику, где, ни на кого не глядя, принялся прямо из горлышка вливать в себя вино, жадно глотая багровую влагу. Лех внимательно смотрел на Крутова, словно пытался проникнуть в его мысли.
Когда бутылка опустела, Олег вытер рот рукавом халата, сел в кресло и повесил голову. Опьянение мешалось со страхом и нелепой надеждой, что наваждение скоро кончится, рассосется само собой и все вернется в привычные рамки. Он фантазировал, будто Чеканова по дороге обратилась в полицию и едет теперь к нему в сопровождении группы захвата. Потом он представил себе, как было бы здорово, если бы нынешним вечером про него вспомнила большая компания однокурсников, и все бы завалились к нему в гости. Соседи могли заметить что-то подозрительное и прийти на выручку.
Но вино быстро выветривалось из его головы, и чем больше прояснялось в мозгу, тем очевиднее становилась безысходность ситуации. Хуже всего было то, что Крутов абсолютно ничего не понимал. Чем он заслужил этот кошмар? Зачем отморозкам понадобилась Чеканова, которая за всю свою жизнь никаких дел с криминалом не имела? Как-то все это было связано с разладом в делах фирмы, наступившим после смерти Томилина, но это тоже ничего не объясняло. Ни Крутов, ни Чеканова не были крупными фигурами, не владели паями, вкладами, они являлись всего лишь наемными работниками. За что же такой прессинг? Бессмысленность происходящего сводила Олега с ума.
Время шло, и напряжение возрастало. Крутову становилось все хуже. По лицу его градом катился пот, глаза блуждали, холодели конечности. Он не решался поднять взгляд на непрошеных гостей. Он страшился приезда Чекановой, его убивала мысль о том, что из-за своей слабости он заманил в ловушку женщину, с которой спал и которой говорил «люблю». Не часто, но все-таки говорил. Это была подлость. Но еще больше Олег боялся, что Чеканова не приедет, потому что в этом случае для него все кончится – все радости жизни, все планы на будущее пропадут, все запахи, звуки, пропадет все…
Под окнами зашуршали шины и раздался шум автомобильного мотора. Хлопнула дверца. Лех вскочил и осторожно выглянул в окно.
– Она, похоже, – сообщил он и властным кивком поднял с места Мураша. – Бери этого – и в прихожую. Смотри, чтобы баба не пикнула!.. А ты, – он в упор посмотрел на Крутова, – не забывай, что я рядом. А то еще выкинешь что-нибудь нехорошее… Я у тебя за спиной, помни!
Мураш грубо схватил несопротивляющегося Олега и поволок в прихожую. Тот шел будто на ватных ногах, качаясь, как тяжелобольной. Кошачьим шагом Лех последовал за ними.
Едва вышли в прихожую, раздался звонок в дверь. Мураш пихнул Крутова в спину. Тот механически отпер замок, распахнул створку. Они увидели изящный женский силуэт на пороге. В прихожей было темно, и гостья не торопилась заходить в дом. Она подозрительно вглядывалась в поникшую фигуру Крутова.
– Господи, что случилось, Олег? Что за истории на ночь глядя? – спросила она недоверчиво. – Ты сам не свой. Ты пьян, что ли? Что ты молчишь?
– Проходи! – почти всхлипнул он, отступая назад.
– Ну ты хотя бы свет зажег, что ли! – в раздражении воскликнула Чеканова и все же сделала роковой шаг.
Мураш выскочил из темноты, обхватил ее за талию, огромной ручищей зажал рот. Крик женщины заглушила его мясистая ладонь. Не дав Чекановой опомниться, Мураш потащил ее в комнату. Крутов был совершенно обессилен и, наверное, упал бы у порога, но его подхватил Лех и тоже втолкнул в комнату. Потом вернулся, запер входную дверь, подобрал женскую сумочку, которую обронила Чеканова, и зашел в дом.
Крутов сидел на полу, обхватив голову руками и раскачиваясь. Пальцы его были измазаны кровью. Черные курчавые волосы слиплись и торчали в разные стороны. Плечи его содрогались от беззвучных рыданий, но он даже не пытался ни во что вмешиваться. Женщина билась в руках Мураша, стараясь вырваться, и делала это с такой энергией, что даже ему с его силой едва удавалось ее сдерживать. В какой-то момент ей удалось освободить рот, и она, не раздумывая, впилась зубами в руку Мураша.
– Ах, сука! – завопил он и на секунду разжал объятия.
Чеканова метнулась в сторону и побежала прямо на Леха. Сейчас она выглядела совсем неаппетитно – перекошенное лицо, безумные глаза, бледный лоб, растрепанная одежда. У Леха она никаких чувств, кроме отвращения, не вызывала. От ужаса она, кажется, ничего не видела перед собой, и Лех без труда скрутил ее. Больше всего он опасался, как бы Чеканова не начала кричать, а потому, схватив за шею, что есть силы шарахнул ее головой о стену. Женщина и правда попыталась закричать, но, врезавшись лицом в стену, замолчала, обмякла и, раскинув руки, повалилась на пол. Крутов тоненько по-щенячьи завыл, но Мураш пнул его в живот и заставил умолкнуть.
– До крови, сука! – прошипел за спиной Леха Мураш.
Лех обернулся. Мураш потрясенно рассматривал укушенную руку. На месте укуса перчатка топорщилась лохмотьями. Под резиной краснели кровавые пузыри.
– Кровищи из тебя, как из недорезанного поросенка! – недовольно сказал Лех. – Замотай чем-нибудь. И надо кончать с этими…
Он наклонился над женщиной. Она еще не пришла в сознание. Лех сел на диван и выпотрошил сумочку Чекановой. Он нашел там документы, немного денег, телефон, и банковскую карту. Убедившись, что ошибки нет и женщина – та самая, которая им нужна, Лех удовлетворенно кивнул и швырнул сумочку на пол. Деньги и паспорт он рассовал по карманам, но банковскую карточку брать не стал, хотя чутье подсказывало – главная пожива там, на банковском счету. Однако драгоценное время утекало, и приходилось чем-то жертвовать.
– Давай его в ванную! – скомандовал он, поднимаясь.
Мураш кивнул и сгреб за плечи Крутова.
– Что? Куда? Я не хочу! – запричитал он. – Вы же обещали!
Мураш ударил его под ложечку и потащил в ванную комнату, точно куль с грязным бельем. Через минуту там раздался грохот, точно в дом врезался грузовик, набитый под завязку стеклом, но тут же все стихло. Лех поморщился. Хорошо, что отдельный дом. В многоквартирном они давно бы уже привлекли к себе внимание. Мураш незаменим и безотказен, но действует как слон в посудной лавке. За ним постоянно надо приглядывать.
Чеканова застонала и попыталась приподняться на локтях. Она озиралась по сторонам, силясь сообразить, что происходит. Разбитое в кровь лицо выглядело отталкивающе, взгляд был мутным. Теперь Лех вдобавок разглядел, что женщина далеко не молода. Жалости к ней он не испытывал, скорее глухое раздражение, вызванное необходимостью выполнять грязную работу. Она бы очень помогла Леху, если бы сама отдала богу душу.
Но Чеканова изо всех сил цеплялась за жизнь. Едва осознав, где находится, она принялась визжать, как визжит погибающее животное. Лех вздрогнул и поспешно ударил женщину ножом. Он метил в печень и вогнал лезвие по самую рукоятку, повернув его затем на пол-оборота. Визг оборвался. Чеканова побелела и ткнулась лицом в ковер. Лех для верности ткнул ножом еще раз, а потом поискал пульс на вытянувшейся бессильно шее. Сердце не билось. Все было кончено.
Мураш поспешно рылся в ящиках, обшаривал карманы пиджаков.
– Да у него ни хрена нет, Лех! – пожаловался он. – Мобила, да пять кусков денег! Пяти даже не набирается. Это что такое? Двоих завалили, а навара никакого. Может, у него здесь сейф где есть? Поищем?
– Некогда, – мотнул головой Лех. – Валить надо. Ты, кстати, мобилу его сюда давай, она тебе ни к чему. А что бабок не срубили, так на то воля божья.
Мураш с сожалением вернул мобильник, но спорить не стал. Он не сказал Леху, что прихватил еще золотые часы хозяина и пару банковских карт. Он был уверен, что Лех положит глаз и на это, а оставаться ни с чем не хотелось.
– Ну, все! – скомандовал Лех. – Уходим.
Погасив свет в доме, они осторожно выбрались на улицу. Никем не замеченные, сели в машину и поехали. По дороге выкинули ножи. Машину загнали в темный двор на окраине города и бросили там. Резиновые перчатки швырнули в канаву.
– Теперь расходимся, – распорядился Лех. – Ты меня не видел, я тебя не знаю. Нужно переждать маленько, прикинуть, что к чему. Через несколько дней я тебя найду. Ты пока заглохни. Чтобы никто тебя не видел. Если вдруг будут спрашивать, чем занимался в этот день, говори, бухал без просыпу. Со мной не был, понял? Хоть мать родная спросит – не видел, говори, не знаю. И этих, которых мы завалили, – забудь! Не было их.
