Татьяна Ермакова - Двойное золотое дно
«Очень мило! Берлога в Желудеве!» — подумала я, прекрасно понимая, что иметь дом в Желудеве может лишь очень состоятельный человек. Экологически чистый район, на всех участках артезианские скважины. По моим сведениям, везде газ и водопровод, пять минут до реки. А до города всего-то минут двадцать на машине. На автобусе немного дольше. Сплошная цивилизация!
Хорошо устроился в жизни господин Ельчанинов. Везет мне на богатеньких буратин.
По Желудеву мы ехали минут пять. И только потому, что Илья снизил скорость, опасаясь сбить кого-нибудь из представителей животного мира. По дорогам в изобилии дефилировали коровы, козы, гуси и куры. Я даже заметила яркого, красивого и чрезвычайно важного индюка в паре с невзрачной подругой жизни. Пернатые супруги сосредоточенно (ну все как у людей!) выискивали у калитки вкусного червячка.
Берлогу господина Ельчанинова (правда, в данный момент господином он не смотрелся, скорее напоминал зажиточного ковбоя) я определила сразу. Обилие припаркованных рядом разномастных средств передвижения сомнений не оставляло. По самым скромным подсчётам, гостей наберется не меньше десятка (только тех, кто один приехал).
То, что у богатых свои причуды, совершеннейшая правда. Назвать берлогой двухэтажный каменный дом лично у меня язык бы не повернулся. Совершенно не удивлюсь, если с тыльной стороны особнячка сиротливо приютился скромненький бассейн, где может спрятаться средних размеров бегемот.
К моему разочарованию, бассейна не оказалось, ни большого, ни маленького. Сад был, огромный сад. Правда, выглядел он достаточно уныло — ветви деревьев были еще голые, земля покрыта островками подтаявшего ноздреватого и почерневшего снега. А вот бассейна — увы!
Но дом меня не разочаровал, по крайней мере, та его часть, которую я видела.
Радушный хозяин показал мне ванную и туалет, небольшую комнату с тахтой и телевизором, где я могла бы в случае необходимости, уединившись, отдохнуть. Причем предложил мне, без стеснения, совершить самостоятельную экскурсию по дому, ежели я этого желаю.
Я постеснялась.
Гостиная, располагавшаяся в центральной части дома, меня просто очаровала. В ней даже камин был! Не у стены, как принято, а как в фильмах, посередине комнаты. Вытяжка под чугунное литье над камином смотрелась замечательно и навевала мысли о рыцарских замках. Одно обидно, камин не горел. Попросить у Ильи разжечь его я не решилась, а двинулась к дверям.
Большие стеклянные двери (и как они воров не боятся) выходили на широкую веранду, в сад. К торцу веранды прилепился каменный пристрой, несколько портивший внешний вид дома, но игравший немаловажную роль. Несколько веселых (видимо, уже слегка принявших на грудь) чумазых парней возились там, раскочегаривая мангал. Мрачноватый тучный мужчина сидел за длинным некрашеным столом, занимавшим почти половину веранды, и сосредоточенно нанизывал маринованное мясо , лук и половинки помидоров на шампуры.
Наше появление вызвало гортанный приветственный вопль собравшихся. Откуда-то из-за дома и из глубины сада подтянулись еще несколько мужчин. Мы стали знакомиться. С самого начала занятие это было малоперспективным (запомнить сразу так много новых имен не смог бы и Спиноза), всем было весело.
Сегодня я чувствовала себя королевой. Помощи от меня не ждали и не хотели, а вот угодить желали все. Я и опомниться не успела, как очутилась в великолепном кресле-качалке, укутанная пушистым пледом и с чашечкой чего-то горячего, вкусного и явно алкоголесодержащего в руках. Предупредительный хозяин строго приказал больную ногу беречь и добавил:
— Пока на стол собираем, вас Жень Геннадич посмотрит.
Кто такой Жень Геннадич, объяснить мне не потрудились, и почему, собственно, он будет меня смотреть, тоже. Но мне было все равно. Разнежившись на несмелом мартовском солнышке, я наблюдала за деловой суетой, царившей на веранде.
Длинный стол, под возмущенное ворчание тучного мужчины, нанизывавшего шашлыки, был застелен скатертью. Из дома носили пустую и полную посуду, соленья, консервы, салаты, бутылки...
Кто такой Жень Геннадич, я узнала сразу после того, как тучный мужчина закончил колдовать над шашлыками. Он аккуратно сложил укомплектованные мясом шампуры на специальный поднос, отнес его к мангалу и подошел ко мне.
— Ну что, голубушка, будем лечиться? — строго-ласково пробасил толстяк.
— От чего? — не поняла я. Мне было тепло, хорошо, приятно, и совершенно ничего не болело.
У собеседника моя реплика вызвала бурю восторга (и никакой он не мрачный, просто сосредоточенный!):
— Ты у меня, голубушка, через полчаса скакать будешь, как юная серна!
И, не ожидая моего согласия, толстяк выудил меня из кресла и, приобняв, поволок в дом, приговаривая под нос: «Ножку посмотрим, полечим, будешь, как серна, скакать». Под слоем жира таился физически сильный мужчина.
Я бы, конечно, прекрасненько дошла и сама, но держал он меня крепко, да еще и авторитетом давил, приказывая держаться крепче.
В дверях мы столкнулись с хозяином. Дорогу нам Илья уступил, но я случайно заметила, что его глаза из чайных стали темно-коричневыми. Интересно, на что Ельчанинов злится? Уж не ревнует ли?
Моя догадка была настолько нелепа, что я тут же постаралась изгнать ее из мыслей, но сам эпизод запомнила. С этим еще нужно будет разобраться...
С моей (о-очень заинтересованной) точки зрения, пытал меня Жень Геннадич вовсе не полчаса, а гораздо дольше.
Сеанс скорой помощи при вывихах проходил в довольно живописной комнате (в той, которую мне предлагал Илья для отдыха). На голом дощатом полу в художественном беспорядке были разбросаны шкуры неизвестных мне зверей. Я узнала только одну. И то потому, что уже видела примерно такую же у своей крестной. Остальные мини-коврики остались для меня неведомой экзотикой.
Кроме софы, на которой меня пытали, у окна располагались кресла, несущие караульную службу у деревянного резного столика. На вделанной в стену (опять-таки резной) подставке стоял телевизор. Все. Ничего больше. И тем не менее комната казалась очень уютной.
Угомонился эскулап, лишь когда некая нетрезвая личность в прожженном зеленом свитере, деликатно постучавшись, засунула голову в дверь. Она заявила, что если через 10 минут мы не появимся на веранде, шашлыка нам не видать как своих ушей.
— Ну конечно, — погрозил костоправ нетрезвой личности здоровенным кулаком. — Я готовил, старался, а мне же еще не достанется!
Я быстро привела в порядок свой костюм... Странно; но замученная изуверскими методами лечения Жень Геннадича нога напрочь забыла о своем вывихе.
— Ну, это пока, — опередил мои восторги доктор. — Хорошо было бы, Ксюшенька, тебе еще раз пять ко мне наведаться. Вот тогда и думать о своей болячке забудешь. Руки у меня золотые!
— От скромности вы не умрете, мой драгоценный Авиценна!
—А чего от нее умирать?! — хохотнул Жень Геннадич.
Моя переставшая прихрамывать личность произвела в дружной мужской компании форменный фурор. Через секунду я оказалась за столом, и в моей руке неведомым образом материализовались сразу четыре истекавших соком шашлыка. Мужички наперебой принялись ухаживать за единственной в компании дамой.
А вот хозяин на меня и не глядел. Отводил глаза, когда случайно наши взгляды скрещивались. Ну и пусть его! Сам привез, сам виноват. Теперь пусть дуется, аки мышь на крупу.
Застолье тем не менее шло своим чередом. Первый тост пили молча, стоя, не чокаясь.
Первый — поминальный. Я это знала.
Но если бы и не знала, все равно усидеть на месте не смогла бы. От меня этого не ждали, но не встать было просто нельзя. Лица всех мужчин в один миг посуровели, стали задумчивыми. Это были лица людей, которые видели смерть... Наверное, у всех солдат, вернувшихся с войны, бывают именно такие лица.
Вспомнив своих друзей, ребята выпили. Но серьезность момента довольно быстро улетучилась, и все накинулись на еду.
Я их не осуждала. Да и какое я имела право?! Они вернулись, они живы...
После третьей рюмки за столом вдруг почувствовалась какая-то натянутость. И по неуместным паузам, извиняющимся взглядам в мою сторону я поняла, что это из-за меня. Парни старательно проявляли вежливость и следили за речью, чтобы не оскорбить слух дамы.
— Господа! — потребовала я внимания. — Мне очень приятно ваше отношение к моей скромной персоне, но я вас смущаю. Посему позвольте откланяться.
— Нет, — вдруг рявкнул хозяин дома, перекрывая возмущенные возгласы гостей. Некоторые из ребят даже рты открыли от удивления, переводя взгляды с меня на Илью.
Несколько секунд мы сверлили друг друга взглядами. Чего же это он, сердешный, так взбеленился?!
— Извините, Ксения, но я прошу вас остаться.
— Хорошо, — покорно кивнула я, уходить мне совершенно не хотелось. — Но только и я попрошу. Всех. Не обращайте на меня внимания. Ведите себя как всегда.
