Владимир Колычев - Порочное место
– Он вам прямо это говорил?
– Ну, так прямо не говорил. За такие слова и в морду можно получить. Но если его послушать, то именно такая мысль на ум и приходит, он князь, а мы грязь.
– Насколько я знаю, вам, Наталья Борисовна, приходилось его выслушивать в последний день его жизни. Вы стояли на пристани, кормили рыбок. О чем вы с ним говорили?
– Кормили рыбок? – пожала плечами Муравлева. – Ну да, кажется, было… Да, он подошел ко мне, о погоде заговорил… Да, о погоде. Лето, говорит, а погода не очень. Что-то там о глобальном потеплении говорил. Чем сильней потепление, тем больше будет холода, сказал… Нормально говорил, без апломба. Может, потому, что выпил много…
– Да уж, выпил он хорошо, – кивнул хозяин дома.
– Я слышал, больше всех выпил Ковальский.
– Это верно, Леня перепрыгнул всех.
– Много выпил?
– Да не больше других, просто слабый он на это дело. Не совсем слабак, конечно, но слабее других.
– Вы его, говорят, еле до кровати дотащили? – спросил Круча, взглядом призывая собеседника сосредоточиться.
– Да, было такое.
– Он признаки жизни подавал?
– Мычал что-то. Элле говорил, чтобы спать ложилась.
– А она не легла?
– Да вроде бы нет. Наташа говорила, что она там покуролесила, – усмехнулся в ус Муравлев.
– Куролесила?
– Из дома выходила, раз, другой. Вот и спрашивается, где ее черти носили?
– Вот это бы я и сам хотел знать, – заинтригованно смотрел на собеседника Круча.
– Да, но я не знаю. Я знаю только, что Элла уходила куда-то. А потом Леня на нее кричал.
– Миша! – зыркнула на Муравлева его жена.
– Что Миша? – возмущенно глянул на нее он. – Откуда я знаю, может, это Леня Вадима пристукнул? Он пристукнул, а сидит Женя. У тебя с Эллой полная солидарность, а Женьке срок мотать… Если твою Эллу на приключения потянуло, почему Женя должен страдать?
Наташа огорченно кивнула, соглашаясь с мужем. Не хотела она сдавать подругу, но сама ситуация к этому подталкивала.
– Значит, все-таки кричал Ковальский на свою жену? – глядя на Муравлеву, спросил Круча.
– Кричал.
– А она выходила во двор после того, как ушел Остроглазов?
– Да, я слышала, как открывалась дверь, – вздохнула Наташа.
– Когда это было?
– Ну, я уже спала… Слышу, дверь открылась. Смутно так слышала, сквозь сон.
– А время назвать не сможете?
– Не смогу: я на часы не смотрела. А может, и не было ничего. Может, померещилось…
– А как Вадим статуи крушил, вы не слышали?
– Нет, не слышала…
Муравлева действительно могла этого не слышать, хотя бы потому, что окна их комнаты выходили на противоположную от пруда сторону.
– Вы слышали, как Ковальские уезжали? – спросил у нее Круча.
– Ну, слышала, как Леня кричал на кого-то. Потом все стихло. Нет, я не слышала, как они уезжали. Стихло все, и я заснула. Надо было посмотреть, что там, но я заснула…
– Все выяснили, подполковник? – устало спросил Муравлев.
– Не совсем.
– Если еще вопросы есть, звоните. Или приезжайте. Не скажу, что мы вам рады, – с непроницаемым лицом сказал хозяин дома. – Но если что, всегда поможем. А сейчас извините, у нас больше нет на вас времени…
Круча поднялся. Не в его положении возмущаться. Да и выяснил он, в общем, все, что хотел. К тому же самому домой надо, с женой перед отъездом побыть. В Питер надо ехать, завтра с утра он туда и отправится. Не царское это дело, но ведь никто не требовал от него браться за этот гуж, сам впрягся.
Глава 12
На улице было прохладно, скулил ветер, гонявший дождевую взвесь. А Германа все нет. Вернее, Вадима…
Этот парень остро напомнил Элле первого мужа. Внешне Вадим на Славу похож не был, он брюнет, а тот – шатен, и формы лица у них разные, но что у одного было разящее обаяние, что у другого. Вадим всего лишь один раз глянул на нее, и она поняла, что пропала. Сознание пошатнулось, кончики пальцев онемели, внизу живота сладко заныло. Впервые она впала в такое состояние, когда Слава пригласил ее на танец.
Давно это было, десять лет назад, еще в Александровске. Элле тогда шел девятнадцатый год. Она и в компаниях гуляла, и на дискотеке частым гостем была, но дальше поцелуев с парнями дело ни разу не заходило. И вовсе не потому, что она была недотрогой. Нет, просто не хотелось ей ложиться с кем-то в постель. Она не мечтала о принце под алыми парусами, чтобы отдать ему свою девственность. Просто не возбуждали ее парни, не хотелось с ними. Не было у нее влечения ни к своему полу, ни к противоположному. Но Слава убедительно доказал, что фригидностью она не страдает. Он пригласил ее на танец, и она покорно поплыла по его течению.
Он сделал ее женщиной в тот же вечер, на скамейке в городском парке. Чуть в сторонке пили водку его дружки, а он преподавал ей практический урок сексуального воспитания. Дружки его улюлюкали, тыкали в них пальцами, но Элла этого просто не замечала…
Слава исчез из ее жизни через неделю, и ее интимная жизнь снова погрузилась в анабиоз. Даже более того, она уже отказывала парням и в поцелуях. Закончила техникум, устроилась работать кассиром в Сбербанк, а через два года Слава появился снова. Оказывается, все это время он служил в армии, но на проводы ее даже не пригласил, потому что у него и без того баб хватало.
Служил он где-то на Северном Кавказе, в боевых действиях участия не принимал, но к травке пристрастился. Водка без анаши – деньги на ветер. Но на то и на другое нужна была монета, а где ее брать? Правильно, у Эллы. Она неплохо зарабатывала, а жила у родителей на полном обеспечении, и Слава этим пользовался. И она ему потакала, потому что полноценно жить могла только с этим неполноценным человеком. Он пьянствовал, курил травку, ходил по бабам, а она все это терпела. И даже вышла за него замуж, родила ребенка. Олежек родился слабеньким, постоянно простужался, болел, но Славу это ничуть не тревожило. Он продолжал пьянствовать, гулять и в конце концов завел себе женщину на пять лет старше себя, со своим домом и бизнесом. К ней он и переехал, а Эллу с ребенком бросил.
В законном браке они не состояли, и ей не пришлось разводиться с ним, когда в ее жизни появился Леонид. Этот человек вырвал ее из трясины, в которой она жила со Славой, поселил сначала в своей московской квартире, а затем увез в Питер, и она очень была ему за это благодарна. Элла получила глоток свежего воздуха, и даже Олежка ожил – повеселел, перестал болеть, набрал вес. Жизнь наладилась, Элла стала забывать своего непутевого Славу.
Леонид в свои сорок лет не отличался мужской силой, но в первое время молодая жена вдохновляла его на подвиги. Элле приходилось изображать страсть, чтобы он ощущал себя героем. Но со временем его пыл стал угасать, и ей все реже приходилось утруждать себя исполнением супружеского долга. А на других мужчин ее не тянуло, эротические позывы не беспокоили, поэтому их семейная с Леонидом жизнь протекала тихо и размеренно. Можно сказать, наступила гармония – ему не надо, а ей неохота.
И вдруг в эту жизнь ворвался Вадим.
Элла не выказывала ему знаков внимания. Ну, может, глянула страстно на него один разок. Или два? А может, и три… Но ведь Леонид ничего не заметил. А Вадим подошел к ней вечером, когда они уже перебрались из беседки в дом, тихонько сказал, что хочет поговорить с ней наедине, вдалеке от всех. И так он это сказал, что ей стало жарко от разыгравшихся чувств. Согласия она ему не дала, но и лесом не послала. А когда все стали расходиться, он незаметно шепнул ей, что будет ждать ее в беседке. И она пришла, как та дура. А его нет… Ну да, Слава тоже издевался над ее чувствами. Однажды пригласил ее в кино, а сам пришел туда с подругой и еще сделал вид, что ничего такого не произошло.
Элла вспомнила этот случай, и так ей стало обидно за себя, что слезы навернулись на глаза. Она вернулась в дом, а там, в каминном зале, сидела Наташа за рюмкой коньяка.
– Эй, подруга, ты где пропадала? – развязно спросила она.
Обычно Наташа вела себя скромно, благопристойно, но под мухой возвращалась в другое измерение, в котором жила до того, как сошлась с Мишей. В котором, как Элле казалось, она жила вульгарной или даже распутной жизнью.
– Где пропадала, меня там уже нет.
– А по коньячку?
Наташа хотела, чтобы Элла согрелась, но ей стало еще холодней. Вдруг захотелось под горячий душ. И тут вдруг появился повод уйти. Он появился в лице Вадима, который вошел в зал. К тому же в ней взыграла обида, когда этот красавчик растянул губы в улыбке Казановы. Она почти полчаса прождала его на холоде, но его это нисколько не волновало. Он ничем не лучше Славы, такое же самовлюбленное ничтожество. И он не достоин того, чтобы Элла изменила с ним человеку, которому обязана своим благополучием.
Она поднялась из-за стола, гневно глянула на Вадима и ушла в свою комнату. Все, хватит с нее на сегодня приключений…
Ушла и Наташа. Дверь в комнате стеклянная, и через нее было слышно, как она поднимается по лестнице.
