Вячеслав Денисов - Грабеж – дело тонкое
Когда пять лет назад клиенты-мужики спрашивали ее о возрасте, она кокетливо смеялась и отвечала, что женщине столько лет, на сколько она выглядит. Некоторые ей верили и потом имели крупные неприятности, вступив с законом в противоречия, ибо чертовке тогда едва исполнилось пятнадцать. Как раз тот случай, когда желание женщины – закон, а желание мужчины – срок. Папе по имени Витя на времяпровождение дочери было наплевать с высокой колокольни. Чем бы она ни занималась и где бы ни пропадала, в доме всегда было что пожрать. Ежемесячно Светка ходила платить за квартиру, закупала в магазине продукты и хвасталась в универе дорогими обновами, говоря, что это ей купил папа.
Струге эту ситуацию знал очень хорошо, однако старался делать вид, что ничего не происходит. Сейчас, войдя в квартиру соседа-алкаша в первый раз, он быстро оценил обстановку. Одна из комнат была заперта на ключ и принадлежала, очевидно, Светке. Вторая комната была, как и душа Вити, нараспашку. Прожженный в нескольких местах диван, пепельница, полная коротких окурков, и арсенал пустых бутылок, напоминающий боезапас артиллерии перед последним штурмом Берлина. Антон быстро ориентировался в чужих квартирах и всегда делал правильные выводы из увиденного. Он всегда был твердо уверен в том, что если в квартире из мебели находится один лишь журнальный столик, то хозяин этой квартиры не журналист, а алкоголик.
От самого Вити пахло переживаниями стоимостью пятьдесят два рубля восемьдесят копеек. Уловив концентрацию аромата, Антон помножил цифру на два. Очевидно, после похищения основной суммы у Вити кое-что оставалось в карманах, выворачивать которые преступники побрезговали.
– Рассказывай...
– А че рассказывать? Нечего рассказывать. – Витя залез рукой в давно не стриженную шевелюру под бинт и сделал несколько чесательных движений. Алкогольный стаж Юшкина давно перевалил за десяток лет, поэтому две по пятьдесят два – восемьдесят его уже давно не «забирали». Но Антон знал – еще полчаса, и он, даже забыв запереть дверь, доберет свое и рухнет где-нибудь между кухней и ванной. В таком положении он будет лежать до тех пор, пока с «работы» не вернется Светка и не наведет в квартире порядок.
– Да, конечно. О чем это я? – Антон Павлович покривился. – Все как обычно. Чего изо дня в день одно и то же пересказывать... Как дело было, ущербный?
Витя присел на стул и стал из десяти окурков «Примы» мастерить одну добротную самокрутку. Не выдержав такого зрелища, Струге высыпал перед ним полпачки «Кэмел».
– А че – «как дело было»? Сижу дома. Светка на работе. Она у меня в ночную нянечкой в больнице подрабатывает...
– Ага. Дальше.
– Вдруг – звонок зазвенел!
– Ты решил, что Светке дали отгул, и пошел открывать дверь, да? – Судья понял, что Юшкина нужно подгонять, иначе разговор затянется.
– Зачем дверь-то открывать? – удивился Витя, вперив в Струге мутные, как утренний туман, голубые глаза. – Звонок-то на телефоне зазвенел.
– Дальше.
– Фраер какой-то звонит и говорит – «позови Федю». Я его отхаял и трубку положил. Через пять минут опять звонок. Позови, говорит, Федю. Я его опять по матери... Через полчаса...
– Я понял. – Антон посмотрел на часы – скоро должна вернуться с прогулки Саша. – Было несколько звонков. Дальше.
– А потом этот же хрен звонит уже через часа два и говорит: «Это Федя. Если кто будет меня искать, скажи, что я скоро приду к тебе». Я, короче, ни фига, блин, не понял, положил трубку и лег спать. Часа в три ночи – звонок!
Струге резко выдохнул:
– Так, ты снял трубку. Дальше!
– Зачем трубку? – Юшкин опять подарил Антону Павловичу свой чарующий взгляд. – В дверь позвонили.
Дальнейшее развитие событий Антону можно было не пересказывать. Он лишь констатировал факт того, что этот сюжет уже набил оскомину многим. Юшкин открыл дверь и, не успев толком рассмотреть гостя, получил струю газа в нос и мощный удар кастетом в височную область. Дальше он ничего не помнит. Светки еще не было, поэтому он сам дополз до телефона, вызвал милицию и «Скорую». От госпитализации отказался, но с милиционерами был сговорчивей. Дело не в любви к правоохранительным органам, а в ненависти к похитителям двухсот тысяч рублей. Тех двухсот тысяч, что лежали в прикроватной тумбочке Витиной комнаты.
Глядя на пропитавшуюся кровью и уже успевшую застыть повязку, Антон в очередной раз убедился в том, что в определенных случаях алкоголизм спасает жизнь. Если бы Юшкин был в эту ночь трезв, его твердолобость вряд ли выдержала удар такой силы. Даже при наличии повязки для Струге было совершенно очевидно, что под ней скрывается шрам от страшного по силе удара и огромная гематома.
– Я могу узнать, откуда у тебя двести тысяч рублей? – осторожно поинтересовался Антон Павлович.
– Мы же хату продали... – горестно, вспомнив о постигшей беде, пробормотал Юшкин. – Завтра должны были выезжать. «Двушку» на однокомнатную и доплату... Я деньги забирал, а Светке – квартиру. Однокомнатную...
Теперь с Юшкиным разговаривать уже бесполезно. Кажется, он вспомнил, что его «обнесли». Струге быстро выяснил новый адрес однокомнатной, которую скоро осчастливят своим прибытием новоселы, и поинтересовался, как выглядел тот, кому Витя открыл дверь.
– Антон Павлович, ты что, шутишь? – плаксиво выдавил сосед. – Я дверь открываю, а мне – бац! И я в дамках... Светка придет, наверное, теперь на мне вторую рану зашивать придется.
На первом этаже послышалось свистящее дыхание Рольфа и его короткое повизгивание.
– Ладно. – Струге распахнул записную книжку и еще раз перепроверил записанный адрес. Он специально выдержал паузу, чтобы его переспросить. Однако цифры не расходились. Юшкин был пьян еще не до безумия. – Ты кому говорил, что деньги получил?
– Да кому я мог говорить?! Вчера в обед мне их передали! После этого я через порог не переступал!
– А когда за водочкой выходил?.. Ни с кем не перебрасывался словечком?
– Дык ить водочки-то ящик я еще с задатка прикупил.
– Ты, Витя, если не остановишься, то очень скоро пропьешь последние капли ума. Кстати, уважаемый, тебе не кажется, что приплата в двести тысяч при подобном размене – весьма щедрое предложение?
Юшкин пожал плечами, словно говоря о том, что если бы предложение было не так заманчиво, то не было бы и сделки.
Успев вперед Саши и Рольфа, Антон быстро вошел в свою квартиру.
Минувший день снова не принес никаких результатов. Яша собрал в зал огромного дома троих, наиболее приближенных людей и устроил короткое совещание. В трудную минуту Яша всегда давал право высказать точку зрения всем присутствующим. Тема была одна. На минувшей неделе какой-то бык продал Якову черепаху каймановой породы, не проконсультировав по вопросам собственной безопасности при общении с данным видом животного. Теракт тут, безусловно, не усматривается, однако налицо подлость и халатность. Названного уже хватает для того, чтобы ответить по всей строгости. Рука, подлеченная Моисеевичем, личным «лепилой», уже не побаливает, однако это не основание для прощения.
– Цинизм, блин, из лохов нужно выколачивать палкой, – сказал в заключение вступительного слова Яша. – Чисто за свинство казнить нужно, чисто за свинство. Любыми способами.
Насчет «свинства» никто не спорил. Спор с Яшей может окончиться, не начавшись. Однако один из приближенных, Тушкан, от имени всего коллектива выразил сомнения относительно способов, которые именуются «любыми».
– У лоха наверняка есть квартира, – сказал он. – Этого достаточно, чтобы возместить затраты, причиненные приобретением зеленки и бинтов. В крайнем случае, его можно маленько полохматить. Но, Яша, «любыми»... Это опасно.
Если с Шебаниным не спорить, а убеждать, то некоторых результатов можно добиться уже через короткий отрезок времени. Лучшим подтверждением тому была Мариша, которая покупала зимой шубы два раза в месяц. Обволакивая Шебанина логичными доводами, братве удалось убедить его не применять превентивных ударов. От этого могут пострадать люди, не имеющие к делу совершенно никакого отношения. И потом, такие демонические выпады в сторону всего человечества вряд ли одобрят ближайшие союзники. Алик Бабаев, например. Братва уверяла Яшу, что месть таким образом – не лучший способ сохранить лицо и свободу. Припомнили и Ленина. Мол, так мстить, как он мстил за брата, не мстил еще никто. А чем все это закончилось?
Выглядеть беспредельщиком в глазах братвы Яше не хотелось. Не хотелось и оставлять дело на самотек. Резонно помолчав и бросив: «Кажется, вы правы», Шебанин затаил внутри себя план мести. Сейчас успокоенная братва, поняв, что шеф размяк, быстро найдет его обидчика. А тогда... Тогда никто не осудит. А потом он исправится, обязательно исправится. И все объяснит. «Лишь дайте срок, но не давайте «срок». Эту песню он слышал на этапе в Горный. Интересный человек Высоцкий! Ни разу не сидел, а все понимает. Не то что эти ухари. Сидят напротив и верят в то, что Яша просто так может простить обиду. Но обиды, как и долги, Шебанин никогда не забывал...
