Вячеслав Денисов - Грабеж – дело тонкое
Они оба знали, что «не все». Андрушевич невиновен, но материалы дела указывают на то, что парню грозит от семи до пятнадцати в колонии строгого режима. Огласив такой приговор, Левенец ни на шаг не отступит от закона. Но сейчас он стоял, смотрел в глаза Струге и молча спрашивал: «А как я потом жить буду?»
– Ты знал, куда шел, судья.
Антон подтянул к себе бумаги, давая понять молодому судье, что занят.
Развернувшись, Левенец вышел.
Едва за ним захлопнулась дверь, Струге оттолкнул от себя кипу бумаг и снял с телефона трубку.
– Вадим? Давай встретимся на нашем месте в половине седьмого?
Глава 10
Их местом было старое кафе, сына хозяина которого Пащенко выручил из беды несколько лет назад. На парня вешали ни много ни мало – убийство замдиректора Терновской птицефабрики. Стрельба произошла в вагоне-ресторане поезда, следующего из Ташкента, и сын хозяина кафе, возвращавшийся из командировки, имел глупость в это время хлебать харчо за соседним столиком. Когда идет криминальный передел, а с места преступления убегает молодой парень, грузин по национальности, то нет вопроса, на кого вешать собак, особенно в том случае, когда истинный убийца оказался гораздо проворнее милиционеров. Дело передали в транспортную прокуратуру, и оно попало на расследование к Пащенко, тогда еще – старшему следователю по особо важным делам. Убийцу все равно не нашли, однако Вадим сумел сохранить жизнь парню. Не складывались в его деле бумажки одна к одной, когда он допрашивал главного подозреваемого и свидетелей, не складывались...
У Пащенко тогда очень сильно испортились отношения с оперативниками из УВДТ, мечтавшими по «свежаку» поднять «сто третью». Однако Вадим Андреевич Пащенко на это плевать хотел. Когда такого рода отношения портятся, то дискомфорт в дальнейшем ощущает не следователь прокуратуры, а милиционеры. Пащенко к ним идти не нужно, а вот они в его кабинете гости частые.
Как бы то ни было, у Струге с прокурором появилась возможность бесплатно обедать раз в неделю и пару раз в месяц сидеть в этом кафе за бокалом пива. Такими посещениями мужчины убыток хозяину не наносили, а тот, когда видел их, входящих, сиял от счастья. Да и как не сиять? Какой идиот, размышляющий над планом построения «крыши», пойдет в заведение, в котором тусуются люди, подобные Пащенко со Струге?
Когда Антон говорил Левенцу, что все очень просто, он знал, что лукавит не только перед ним, но и перед самим собой. Все было очень даже не просто. Со дня на день позвонит беспредельный на вид Яша Шебанин, о социальной принадлежности которого теперь размышлять уже не приходилось, и предложит поднять тост за «их случайное знакомство». Действо, очевидно, будет проходить где-нибудь в зоопарке. Со столика будет удобный вид на клетку с медведем, а над пастью бурого зависнет тот, кто продал Яше черепашку. И в тот момент, когда губы голодного мишки прикоснутся к подошвам ботинок продавца рептилий, наступит момент истины. Он расскажет, где взял черепаху и при каких обстоятельствах. Понятно, что за клетками казуаров, с попугаями на плечах, будет скрываться группа захвата. И вот тогда, когда они выскочат и начнут бить всех, включая медведя, эти обстоятельства и станут «новыми» в деле Андрушевича.
Сомневаться в том, что Яша найдет обидчика, было наивно и смешно. Имея небольшой опыт общения с ним, Антон мог с уверенностью сказать, что при этом Шебанин обязательно известит о находке судью, спасшего ему жизнь. Возможно, с зоопарком Антон преувеличивает, однако Яша позвонит хотя бы потому, что обязан передать сестре Струге столько черепах, сколько та сумеет унести. Долг платежом красен.
– Это ты так рассуждаешь, потому что веришь на слово абсолютно всем, – заявил Пащенко. – Яша был на волне возбуждения. А сейчас, проворачивая в голове ситуацию, он успокоился. Пристрелит того хозяина черепашки, и дело с концом. Ты что, на самом деле поверил, что он тебе станет докладывать о результатах розыска?
– О результатах не станет, – настойчиво проговорил Струге. – Доложит о факте.
Пащенко отодвинул в сторону пустой бокал и полез в карман за портмоне – сегодня они наели и напили больше негласно установленного лимита. Гоги деньги, конечно, не возьмет, однако борзеть тоже не следует...
– Я вот что сделаю, Антон... Завтра попытаюсь выяснить, что там у центральных оперов за оперативное дело на Андрушевича и как на самом деле к ним попал кулон. Да заодно неплохо бы установить, не пересекались ли ранее пути Андрушевича и Решетухи. Возможно, это банальная месть за прошлые обиды. Ты же говорил, что Артемка уже был судим?
– Да, но Решетуха не судим.
– Вот о том я и говорю. Знаешь, так бывает... Делали одно дело, а потом получается, что один судим, а второй – нет. Все бы ничего, у правильных пацанов за это обид не бывает. Однако стоит корешу на воле подзабыть кореша на зоне, как у последнего тут же возникают сомнения в справедливости приговора и правильности пацанской дружбы.
Вадим подвез Антона на своей прокурорской «Волге» до дома и отправился восвояси. Машину прокурор ставил на стоянку рядом со своим домом. Понятно, бесплатно. Машина же служебная...
Поднявшись на этаж, Антон, слушая радостные повизгивания Рольфа за дверью, устало бормотал:
– Сейчас, сейчас, собака... Сейчас пойдем погуляем...
Едва он вошел, не успев даже спрятать в карман ключи, как его остановила на пороге возбужденная Саша:
– Антон, у соседей... Боже, ужас какой! Нашего соседа сегодня ночью едва не убили! Господи, мы спали, а его, оказывается, в это время по голове лупили! Он говорит, что крупную сумму денег похитили.
– Чего?? – не поверил своим ушам Струге.
На его площадке, помимо их с Сашей квартиры, находилось еще две. В одной проживала старушка – божий одуванчик. Она постоянно заготавливала на зиму соленья на целый полк. А потом носила разносолы Саше, приговаривая, что ей одной этого много. А во второй квартире жил сосед, Витя Юшкин, у которого была юная дочь красавица по имени Светка, кот по прозвищу Банан и болезнь от алкоголизма под названием «панкреатит». Глядя на жену, Антон никак не мог взять в толк, откуда у Юшкина могла образоваться крупная сумма денег и почему он не слышал, как ночью соседа лупили по голове.
– Антон, а если завтра к нам придут?! Ты пистолет не сдал?!
– Успокойся. Это же не перепись населения. Иди пса выгуляй, а?..
Рольфу было совершенно безразлично, кто его поведет гулять. Была лишь досада от того, что он весь день ждал этого Струге, а тот не снизошел даже до того, чтобы совместно прогуляться до ближайших кустов. Обидно, блин...
Скинув куртку, Антон немного подумал и вышел на площадку. При любых других обстоятельствах он никогда не пошел бы к соседу, разбирательство подобных случаев входит в компетенцию правоохранительных органов, и не дело судье ходить к потерпевшим соседям и спрашивать, что случилось. Выработанные за годы работы привычки заставляли Антона Павловича сторониться случайных связей и поддержания деловых отношений с кем бы то ни было, кроме как по службе. Поэтому, если бы того же Юшкина кто-то спросил: «Что вы можете сказать о соседе, живущем через стенку?», он бы ответил: «Судья он». «А еще что?» – «Ничего».
Дверь открыл сам Юшкин. Он был похож на комиссара, только что поднявшего полк в атаку и вернувшегося обратно. Голова обвязана, кровь на рукаве... Он был все в той же одежде, потому что сменной не было. Воздух в квартире отдавал легким амбре слежавшихся вещей, забычкованных самокруток из газетных листов и не вынесенного из кухни мусорного ведра. Светки, как теперь становилось понятно, дома не было. Понятно было потому, что дверь в дом всегда открывала она.
Сама Светка, несмотря на свой юный возраст, была известна всей округе как девушка не очень тяжелого поведения. Когда была жива ее мать, девчонка очень плотно занималась плаванием в «Воднике» и в четырнадцать лет выполнила норматив мастера спорта. Однако вскоре мать умерла, отец стал грызть стаканы, и спорт сначала ушел на задний план, а после и вовсе исчез из жизни девчонки. Все свободное время, а по той причине, что после окончания школы она поступила на иняз местного университета, его было немного, она подрабатывала у гостиницы «Альбатрос». Это название «Альбатрос», как и название местного футбольного клуба «Океан», на протяжении двух десятков лет героически сражающегося за выход в первую лигу, для Тернова было экзотическое, так как до океана, как и до альбатросов над ним, можно было добраться лишь поездами дальнего следования, с двумя пересадками на конечных станциях. Быть может, эта экзотика Светку Юшкину и привлекла. Деваха она была статная и брала лишь валютой. После резкого взлета евро долларами стала брезговать, справедливо рассудив, что война в Ираке ничего, кроме падения курса «зеленых», миру не принесет. Светка числилась в журналах всех без исключения оперативников, контролирующих обстановку в сфере правопорядка в гостиничных комплексах, а раньше состояла на учете в инспекции по делам несовершеннолетних по месту жительства. Оторва «разводила» интуристов в «Альбатросе» не хуже, чем «колпашники» обставляли на улицах Тернова пенсионеров. В институте же она держалась только потому, что никому в милиции не могло прийти в голову, что Света Юшкина учит немецкий и французский. Не знал об этом и отец. Но, в отличие от ментов, он довольствовался объяснениями дочери о том, что та работает нянечкой в больнице.
