Евгений Сухов - Из шпаны – в паханы
Рекрут ступил на булыжную мостовую, поднял воротник пальто и взмахом руки привлек внимание извозчика. Стоявшая в конце квартала пролетка с бородатым Емельянычем на козлах тут же тронулась с места и подкатила к зданию банка. Емельяныч натянул поводья.
– Все тихо? – спросил Рекрут.
Возница только кивнул.
Из банка вышли остальные.
– Расходимся, – на правах старшего распорядился Рекрут. – Встречаемся на Стреженовской через два часа.
Он первым запрыгнул в пролетку. Резо забросил мешки в экипаж и сел рядом.
* * *Казань. Здание ЧК на Предмостовой
– Ну, и как долго, спрашиваю я вас, товарищ Сверчинский, это будет продолжаться? – тяжелые пудовые руки начальника казанского ЧК опустились на обитый красным сукном стол. – Вам известно, что не далее как вчера мне звонил сам товарищ Дзержинский. Лично. И если до этого звонки из Москвы поступали от товарища Верпухова, то теперь... Сам! Вы это понимаете, Кондрат Сергеевич?
– Понимаю, Александр Никанорович.
Сверчинский чувствовал себя нашкодившим гимназистом. Всего два месяца назад переведенный из Петербурга в Казанское Управление, он до сих пор не мог привыкнуть к тем выволочкам, которые так любил устраивать своим подчиненным Александр Никанорович Лепеха. Его бывшее петербургское начальство относилось к Сверчинскому совсем иначе.
Хотелось курить, но Кондрат Сергеевич не мог себе этого позволить. Лепеха не курил сам и не переносил, когда в его присутствии курили другие. Однако это не мешало Сверчинскому держать руку в правом кармане пиджака и осторожно поглаживать пальцами пачку папирос. Так он чувствовал себя значительно спокойнее. И немножко увереннее.
– Понимать мало, товарищ Сверчинский, – Лепеха подался вперед, и электрический свет отразился от двух его острых залысин на лбу. – Вас назначили на эту должность не для того, чтобы вы понимали! Мы ждем от вас действий, товарищ Сверчинский. Решительных и бескомпромиссных действий! А то что же это получается. Вчера мне звонит товарищ Дзержинский, а буквально через каких-то два часа эта пресловутая банда совершает еще один дерзкий налет. С шестью трупами! С шестью, Кондрат Сергеевич! Вам не кажется, что это многовато? А мне вот кажется.
– Александр Никанорович, мы работаем в этом направлении, – как можно более сдержанно ответил Сверчинский. – В деле Рекрута, как именует себя этот бандит, появились кое-какие наметки, но вы же должны понимать, что нам тоже требуется время. И преступности у нас в Казани ничуть не больше, чем в той же Москве, например...
– Что?! – руки Александра Никаноровича сжались в кулаки, и он, упершись ими в столешницу, слегка приподнялся в кресле.
– Я хочу сказать, что подобные банды, как вам должно быть известно, бесчинствуют по всей России, – быстро и сухо добавил Сверчинский.
Лицо Лепехи побагровело. Даже его залысины покрылись вдруг пунцовыми пятнами.
– Что вы мне тут киваете на другие города, товарищ Сверчинский! – громогласно пророкотал начальник казанского ЧК. – Меня интересует положение в нашем городе. За который отвечаем мы с вами. Отвечаем, товарищ Сверчинский! Понимаете? И я не хочу, чтобы в нашем городе бандиты бесчинствовали, как и везде в России. Я требую от вас совсем других показателей. Я хочу сообщить товарищу Дзержинскому или товарищу Верпухову, когда кто-нибудь из них позвонит в следующий раз, что группировка этого Рекрута полностью обезврежена. Что налетчики поставлены к стенке. Вам ясно, товарищ Сверчинский? К стенке!
– Так точно, товарищ Лепеха!
Начальник ЧК вышел из-за стола и прошелся по кабинету, оправляя свой форменный пиджак. В какой-то момент он оказался за спиной у сидящего Сверчинского, но Кондрат Сергеевич не повернул головы.
– У вас есть кто-то, внедренный в среду преступников? – спросил Лепеха, и Сверчинскому показалось, что он почувствовал на своем затылке тяжелое дыхание начальника.
– Есть, но...
– Я спрашиваю вас про банду Рекрута!
– Нет, в банде Рекрута у нас никого нет, – вынужден был признать Сверчинский. – Я, как вы знаете, только недавно приступил к своим обязанностям, Александр Никанорович. За этот недолгий срок мне удалось обзавестись информаторами в окружении Скулатого и завербовать некоторых из держателей майданов. К группировке Рекрута подступиться не так просто. Это хорошо сколоченная и слаженная организация. Сам Рекрут, например, на которого мы расставили засады в местах его наиболее частого появления, обладает каким-то невероятным чутьем. Ему и его людям удается избегать арестов даже тогда, когда, казалось бы, и выхода-то иного у них нет. Мы будем пробовать выйти на него через рядовых членов банды, но пока эта операция находится на стадии разработки...
– «Разработки»! – презрительно выплюнул Лепеха. Он снова прошелся по комнате и встал у стола. Его глаза встретились с глазами Сверчинского. – А сколько еще людей будет убито, пока вы разрабатываете вашу операцию?
Кондрат Сергеевич хотел было сказать еще что-то, но Лепеха не дал ему такой возможности, резко рубанув воздух ребром ладони.
– Хватит! Я уже наслушался ваших басен, товарищ Сверчинский. И то, что вы делаете из Рекрута какого-то обладающего сверхчеловеческим чутьем дьявола, вовсе не оправдание. Я буду вынужден жестко поставить вопрос, товарищ Сверчинский. Или Рекрут, или вы! Надеюсь, я понятно выразился? А при таком подходе к делу... я думаю, нам будет очень сложно сработаться с вами, Кондрат Сергеевич.
Лепеха сел обратно за стол. Казалось, общение с подчиненным измотало его окончательно.
– Все, идите, – небрежно бросил он, даже не глядя на Сверчинского. – И помните, что я жду от вас положительных результатов в самое ближайшее время.
Кондрат Сергеевич поднялся.
* * *Казань. Малина на Стреженовской
Положив ноги на стол и откинув голову на спинку шаткого деревянного стула, Резо под общий гул и отдельные одобрительные выкрики в шесть больших глотков осушил из горла поллитровую бутылку водки. Его большой волосатый кадык ровно шесть раз синхронно дернулся вверх-вниз, затем жиган оторвал губы от опустевшей тары, громко выдохнул и продемонстрировал всем присутствующим свою лучезарную улыбку. Марухи радостно завизжали и захлопали в ладоши. Сидящие рядом с Резо жиганы дружески потрепали исполнителя за плечи.
Резо принял нормальное положение и с удовольствием закурил.
– Во, дает! Да!
– И ни в одном глазу!
– Зверь, а не человек!
Пыхнув пару раз сигаретой, Резо поднялся на ноги и театрально раскланялся. Подобный номер он уже не в первый раз исполнял на бис, и каждый раз это вызывало у окружающих восторженные отклики.
За шумом никто не заметил, как отворилась дверь и в помещение вошел Рекрут. На нем было длинное черное пальто с поднятым воротником, хромовые сапоги и чуть сдвинутый на бок картуз, козырек которого оставлял в тени едва ли не половину гладко выбритого, смуглого от природы лица жигана.
Рекрут быстро прошел к столу, согнал с места одну из девиц, сел сам и молча налил себе стакан медовухи из большой пузатой бутыли. Взоры всех присутствующих жиганов устремились в его сторону. Гул и веселье мгновенно смолкли. Уж больно мрачно было лицо Рекрута в этот момент. Ни на кого не глядя, он выпил, а затем промокнул губы рукавом пальто.
– Женю-Шутника замочили, – негромко произнес Рекрут, уставившись в стол.
– Как замочили? – густые брови Резо сошлись над переносицей.
– Кто? – в унисон ему откликнулся Паленый, и в глазах молодого жигана появился недобрый блеск.
Рекрут поднял голову.
– Они вчера с пацанами взяли кассу на Вяземской. И завалились в трактир «Сивужный» обмыть удачный навар. Как сказал Серый, гуляли всю ночь. Я сам собирался заехать туда, но как-то не сподобился вот. Словно шепнул мне кто на ухо, что не стоит. А под утро, говорят, когда Шутник и двое его подельников совсем в угаре были, завалились в «Сивужный» четверо. По виду – уркачи. Из кодлы Скулатого. На Серого наехали. Ну, тут Шутник, естественно, и впрягся. Слово за слово, уркачи за «наганы» и давай шмалять. Серый едва успел свалить оттуда, но заведение его в хлам разнесли. А Шутнику, как он мне сказал, прям первую же пулю промеж глаз и вмазали. А потом и подельников его положили.
– Во, суки! – на выдохе произнес сидящий по правую руку от Рекрута белобрысый курчавый жиган по прозвищу Шмель. Его покрытые мелкими шрамами пальцы скрючились, словно он пытался ухватить ими за глотку убийц Жени-Шутника.
– А с чего Серый взял, что это были люди из кодлы Скулатого? – спросил Резо.
Рекрут налил себе еще стакан медовухи.
– Среди них был Петя Маленький. Он-то первым и начал пальбу.
– Да давить их надо, Рекрут! – Солоух грохнул по столу кулаком так, что зазвенела посуда. – Житья же от них никакого. Расплодилось этих уркачей, как свиней нерезанных. И все права свои качают! А кому нужны их права? Кому нужны их пережитки прошлого? Давить, Рекрут! Вот мое мнение. Потому как, если не задавим их, так в скором времени они сами нас задавят. Мы же им как кость поперек горла. Будто ты сам не знаешь! И Скулатому в первую очередь.
