Владимир Кочергин - Судьбы, как есть
По документам Гарисов Рустам был татарин, его родная мать бросила его сразу после рождения. Женщину, которая его воспитала, которая выучила его в школе, которая старалась привить ему хорошие качества, Гарисов любил и считал ее родной матерью. Но не получилось у Раисы Гаджиевны, а вырос из приемыша хитрый и злопамятный человек. Человек, страшно жаждущий жить богато и не прилагать к этому особых усилий. Работая в автосервисе, он много задолжал денег друзьям и начальнику, которые пропил и прогулял с девками. Теперь он рассчитывал через этот разбой и грабеж, скрывшись от правосудия в Узбекистане, рассчитаться с долгами и пожить какое-то время не работая, в свое удовольствие. Все у этого на вид скромного гражданина было продумано до мелочей. Память у него была отменная, здоровье хорошее. В двадцать пять лет, полный силы и энергии, Гарисов продолжил допрос своей жертвы:
— Я тебя пока по-хорошему спрашиваю, где «Лексус»?
— «Лексуса» тут нет, — ответила Ольга.
— Не ври, сука, — сказал Мормурадов и поднес снова свой нож к ее шее.
— Не надо, уберите ножик.
— Тогда говори, где машина?
— Машина находится в автосервисе, ее у дома нет.
— А что находится у подъезда?
— Я не знаю, — сказала Оля. — Это другой «Лексус», возможно, это хозяина из кафе.
Мормурадов убрал нож и предложил Гарисову выйти и посмотреть, что за «Лексус» стоит у подъезда. Гарисов согласился и ушел тихонько вниз, прикрыв за собой входную дверь.
— Ну что, красотка, может быть мы с тобой полюбим, друг друга? — улыбаясь, сказал Мормурадов.
Ольга заплакала и отвернула лицо в сторону. Мормурадов свалил ее на диван, развязал пояс халата. Ольга вырвалась и попыталась убежать, но цепкие руки узбека крепко схватили ее за плечи. Во время изнасилования Ольга плакала навзрыд, но не кричала. Она снова боялась разбудить ребенка. Она не могла также, и сопротивляться, руки ее были связаны. Она лежала на своих связанных руках как убитая птица с поджатыми крыльями.
Сделав свое грязное дело, Мормурадов взял пояс и связал ей еще и ноги. Когда в квартиру зашел Гарисов, то Оля сидела связанная и страшно потерянная на диване. Слезы так и катились из ее глаз. Гарисов подошел к ней и сказал:
— Да, это не твоя машина, а где твоя? Ты нас обманываешь? Зачем? Хуже себе делаешь.
Мормурадов, застегивая свои джинсы, пошел в ванную, а выйдя из нее, начал шарить в холодильнике. Найдя початую бутылку вина, стал пить прямо из горлышка.
Гарисов продолжал допрос Ольги:
— Тебя зовут Оля?
— Да, — сквозь слезы ответила Ольга.
— А меня Рустам. Можно просто Русик. Мне от тебя нужна только машина.
— Я сказала, что машины тут нет, у меня где-то есть документы на сдачу ее в четверг в сервис, в Сокольниках.
— Это очень плохо, — обреченно сказал Гарисов.
Он внимательно стал смотреть на тело молодой и красивой женщины, и ему тоже захотелось ее попробовать. Но Гарисов умел управлять своими желаниями лучше, чем Мормурадов, и он понимал, что нельзя оставлять таких следов, как сперма. Он сказал Мормурадову по-узбекски:
— Я пойду за презервативами и куплю тебе «Черный русский».
— Ты деньги сначала найди, а потом иди, — сказал Мормурадов, закусывая долькой апельсина выпитое вино.
Взяв в указанном Олей кошельке все деньги, около семи тысяч рублей, Гарисов пошел на выход за презервативами в соседнюю дежурную аптеку. Почти за месяц после приезда из Джизака он хорошо изучил округу возле дома. Вызвал его в Москву сын Вахоба Турдыева, связав его по телефону с ранее знакомым и проживающим с ним на одной улице Мормурадовым. Изначальная задача Гарисова состояла в угоне машины, так как технику он знал хорошо и водил любую машину. Для этого его и вызвали в Москву Турдыев с Мормурадовым. Дядя Жора Ашотов 15 апреля в квартире этажом выше квартиры Карделли, где проводился ремонт, на Дне рождения Мормурадова поставил Гарисову четкую задачу: куда после захвата перегнать «Лексус».
Мормурадов и Гарисов, если и делали какую-то работу в квартире, то только для того, чтобы как-то дотянуть до задуманного преступления, чтобы прораб Мурталин не выгнал их раньше времени.
Джуробай Ашотов (дядя Жора) вместе с водителем Турдыевым еще на первой сходке 23 марта дал добро на угон машины. Планировалось выследить Ольгу, встретить ее в подъезде, испугать, забрать ключи и угнать машину. Это так говорил на допросе Гарисов, а когда следователь сказал: «А как бы вы угнали машину, на которой сигнализация с кодом и другие навороты?» — на что получил ответ: «А мы бы ее усадили в машину, и когда она нам все рассказала, то потом по дороге б ее выпустили» Но тут Гарисов врал. На самом деле они планировали Ольгу привезти за МКАД и там, в лесной зоне убить ее и бросить. Потом алчный Гарисов предложил вариант с ограблением, и Мормурадов его поддержал. Все продумывалось до полного сокрытия следов через пожар, а лучше открыть газ, поджечь в дальних комнатах, а потом после взрыва кто там и что найдет? Жестокий и страшный план был утвержден Ашотовым. Однако Ашотов вначале утвердил кражу машины, определив после ее продажи каждому свои проценты. Потом он дал добро на кражу ювелирки и ценных малогабаритных вещей. За качество плана отвечал Гарисов, поэтому каждый раз Ашотов отзывал его в другую комнату, и они долго шушукались, как и что надо делать при отходе после грабежа.
После того, как Ольга вспомнила, где находится бумага на ремонт «Лексуса», то Гарисов, прочитав ее, отшвырнул в сторону и произнес:
— Очень плохо ты сделала, но я добрый и буду делать тебе хорошо, — он, взявшись за связанные руки Ольги, попытался повести ее за собой, но так как ноги тоже были связаны, то Ольга завалилась на правый бок. Гарисов зло, рывком поднял ее и стал развязывать ноги. — Я дам тебе возможность идти, но не бежать, а если ты побежишь, то я задушу твоего ребенка. Ты поняла? — зло выговорил преступник.
— Да, я поняла, я буду молчать, но прошу вас, умоляю: не убивайте нас. Я ничего не расскажу, я обещаю, берите все, что хотите, только оставьте нам жизнь, — Оля закончила говорить и разрыдалась. Видимо, чувствовало ее сердце страшную и смертельную угрозу. У нее тряслись руки и ноги еще после первого изнасилования Мормурадовым. Она, гордая, умная и уверенная в своих делах женщина, не позволяющая легкомысленных поступков и даже легких оскорблений и пересудов в свой адрес, была унижена, связана, изнасилована. Она, не знавшая, что надо сделать, чтоб остаться самой в живых, а главное, как сохранить жизнь дочери, готова была идти на все. Ее мысли путались и судорожно искали, ну хоть какой-то, но выход. Обливаясь слезами, она нашла силы спросить:
— Что вы сделали с моим мужем?
— Он там, в ванной комнате, связанный сидит на стуле.
— Живой?
— Живой, но все зависит от тебя, мы возьмем все то, что ты нам отдашь, а это деньги, золото, телефоны, фотоаппараты, все карточки с деньгами, их коды. Ты поняла, красотка?
— Да, я поняла, — прошептала обреченно Ольга.
— Тогда спокойно, без шума, ты идешь в кабинет своего француза, — Гарисов снова взял ее за руки и повел в кабинет Тьерри.
Мормурадов, пошарив по кухне, нашел бутылку коньяка, которую в подарок Тьерри когда-то привез его давний друг из Казахстана. Это был казахский коньяк. Откупорив бутылку, он налил в небольшой Лизочкин стаканчик, а выпив, сказал удаляющемуся с Ольгой Гарисову:
— Ты не долго, Русик, а то мне скучно.
Через некоторое время Гарисов подвел еле идущую женщину к креслу и толкнул ее на диван. — Такие давал показания, позже Мормурадов на месте происшествия по действиям своего напарника Гарисова.
Ольга упала на диван и начала трястись в истерике и плакать.
— Кончай скулить, сука, — сказал вальяжно сидящий за круглым столом Мормурадов.
Гарисов вернулся в кабинет и вынес свой использованный презерватив. Зашел в туалет и, выбросив его в унитаз, только с третьего раза смыл следы своего преступления. Гарисов осторожничал, хоть и знал, что все будет поджигать.
Степан.
Артем вспоминал, как все это складывалось из всех имеющихся показаний преступников, но еще не все до конца представлял. Некоторые моменты приходилось только предполагать. Следователь Кремнев и опер Гусев все-таки так же склонялись к такой версии распределения ролей и действий убийц. Дальнейшие действия преступления пока проверялись через имеющиеся факты, складывались, анализировались. Не определившись в полной уверенности до конца, было ясно, что столько страха, сколько перенесла Ольга, не приведи Господи испытать никому. Безжалостные твари издевались аж до 5 часов утра. Почему столько времени? Кто и что там из них творил, кто убивал Олю, кто душил Лизу, это еще предстояло определить, выяснить и доказать. Кремнев с Гусевым и со своими помощниками работали без выходных и проходных.
