Джерри Остер - Погоня за «оборотнем»
— Я забыла, а ты?
А она вдруг вернулась назад в те годы. Сюзан была тогда худой и бледной девочкой, ошеломленной ярким солнцем и теплом, от которого она ослабила контроль над собой.
— Да.
— Почему же ты тогда задумалась?
Потому что это было той частью памяти, которая просто так не стиралась.
— Это было очень давно.
— Это было во время отпуска?
Что-то вроде паломничества.
— Нет.
— Мам?
— Что?
— Ты туда с дружком ездила, так?
— Да, с другом.
— С дружком. Ты с ним встречалась до того, как познакомилась с папой?
— Да.
— Он был красивый?
Красивый? Ей даже и в голову не приходило употребить это слово. Оно не подходило к человеку в инвалидной коляске.
— Да.
— Как его звали?
— Джо.
— А фамилия?
— Кук. Джо Кук. Это был парень, которого я знала по колледжу. Он в нем учился. Он околачивался около кампуса, и я с ним как бы гуляла.
— Что ты имеешь в виду под «как бы»? — хихикнула Кэрри.
— Он был в инвалидной коляске.
— А-а-а.
— Его ранили во Вьетнаме, и я совсем не хочу больше о нем говорить.
— Ясно, — ответила Кэрри.
— Ну, вот и хорошо.
Через некоторое время Кэрри снова задала вопрос:
— Как ты с ним познакомилась?
* * *Он сбил ее с ног. В самом буквальном смысле. Быстро перемещаясь из-за угла одной аудитории к другой, он задел ее, и она оказалась у него в объятиях.
Было совсем не больно.
— Домой, Джеймс, — сказала она.
— Меня зовут Джо. А где твой дом?
— Я пошутила, Джо. Отпусти меня.
— У меня есть машина; если ты живешь не в кампусе, то я тебя подвезу.
— Дай мне встать на ноги.
— Не могу. Мы слишком быстро едем.
— Тогда остановись.
— Никогда не останавливайся, если начал что-то делать, — таков мой девиз.
— «Я — засранец» — таким должен быть твой девиз.
Он засмеялся:
— Ты на чем специализируешься?
— История Америки. Отпусти.
— Ты не шутишь? А ты слышала об А-Шо-Вэлей?
— А ты слышал о похищении Линдербергера?
Он опять расхохотался:
— Давай подсчитаем. Ты слышала о Вэлей-Фордж, Сан-Хуан-Хил, Белью-Вуд и…
— И Гвадалканале, — мой отец был там.
Коляска уже остановилась, но она не вставала с его коленей.
— Вот видишь, ты знаешь эти места теоретически и можешь вспомнить другие, если подумаешь. Но вот события в А-Шо-Вэлей произошли несколько секунд назад в историческом масштабе времени, а ты никогда об этом месте не слышала.
— Я не говорила, что не слышала о нем. Просто я…
— … не знаю, что за ним скрывается.
— Да. То есть нет. Не знаю.
— Сюзан Жентмихалий, — он прочитал ее имя на титульном листе тетради. — Оно так произносится?
— Близко к этому. Джо по фамилии?..
— Кук.
— Что произошло там, в А-Шо-Вэлей?
— Ты пообедаешь со мной? Сегодня вечером, завтра, когда угодно. Лучше у меня, и не потому, что у меня тебя проще соблазнить, а потому, что там мне легче приготовить еду. С рестораном сложнее — надо подниматься по ступенькам, заезжать в кабинку, приспосабливаться у стола и все такое прочее. Я приготовлю великолепную говядину в горшочке. Если ты не ешь говядину, то я приготовлю великолепного цыпленка. Я умею готовить великолепную рыбу, великолепные спагетти, великолепный салат. Все, что у меня находится ниже пояса, омертвело. Все. Но если глухие люди лучше видят, а слепые лучше слышат, то у меня есть органы, которые меня заводят. Мои уши, если поверишь. Я даже могу до тебя дотронуться и… так далее. Я просто отвечаю на твои вопросы, которые ты наверняка сейчас молча задаешь себе.
Он улыбнулся:
— У нас с тобой есть о чем побеседовать. — Он поднял ее с коленей и поставил на землю, как младенца. — Вот так. Я опускаю тебя на землю. Давай принимать друг друга такими, как мы есть. Согласна? И тогда из этого может получиться что-нибудь хорошее, Сюзан Жентмихалий.
* * *— Ты говорила, что он заболел, — сказала Кэрри.
— Он мучился от сильных болей и поэтому принимал много наркотиков. Он искал все более сильнодействующие успокаивающие средства, и таким средством на некоторое время стал героин. До тех пор, пока он не стал употреблять его в таких количествах, что не только убил боль, но и себя самого.
— Тогда почему ты с ним поехала в Калифорнию?
— Я не то, чтобы с ним поехала. Я сопровождала его на его же похороны.
— Его родители там жили?
— Его родители умерли. У него был брат и две или три сестры. Они хотели похоронить его с родными.
— А в каком городе?
— Кэролин, почему ты задаешь так много вопросов?
— Я хочу знать. Вот почему.
— Барстоу. Это нигде. В пустыне.
— Ты из-за него пошла в полицию?
— Он стал причиной.
Помолчав немного, Кэрри сказала:
— Я иногда думаю — если бы ты и папа не встретились, если бы ты и он женились на других и у вас были бы дети, они были бы как-нибудь похожи на меня, эти дети, или совсем не похожи, или… Что случилось?
— Ничего.
— Но ты плачешь.
— Я буду скучать без тебя, вот и все.
— Мне тебя тоже будет не хватать, мама.
* * *Лежа на удобной кушетке, головой и ногами на подлокотниках, Гарри Кельнер, одетый в белый, спортивного покроя пиджак, голубую майку, белые брюки, в сандалиях на веревочной подошве, с золотыми часами на руке, с зачесанными пятерней волосами и бакенбардами, был похож на Дон Джонсона хромоногого — раннего Дон Джонсона, у которого не появилась еще седина. Но впечатление портил белый пудель, спящий у Кельнера на животе.
— Знаешь, что толкнуло меня стать «певчей птичкой»? — спросил Кельнер. — «X» никогда об этом не спрашивает.
«X», — догадалась Сюзан, — было начальной буквой фамилии Хемингуэй, рабочего имени Барнса.
— Он думает, что это из-за того, что мне грозил двадцатник в тюрьме, но вся причина в том, что у меня СПИД. Через год, два, три — кто знает — я буду покойным великим Гарри К., поскольку все, на кого я напел, придут искать меня.
Если Гарри был «голубым», зачем тогда здесь эти плакаты с обнаженными девицами? Чтобы отвлечь подозрения клиентов-наркоманов? Это выглядело довольно смешно: наркоманы не хотели получать «зелье», так или иначе убивающее их, от человека, возможно зараженного СПИДом.
— Расскажи мне о Ките.
— Я уже рассказывал «X».
— Теперь расскажи мне.
— Я помогал одному парню составить его фоторобот. Вот как он выглядит.
Сюзан ждала. Подумав немного, Кельнер хлопнул ладонью по колену:
— Как я уже говорил «X», месяц, а может, полтора, назад мне позвонили. Звонил один хлыщ, прибывший из Нью-Йорка. Он хотел заполучить имена «мулов», нелегально провозящих наркотики из Мексики, и спросил, могу ли я оказать ему содействие. Он сослался на заслуживающих доверия людей, был готов заплатить за посреднические услуги, а я как раз знал кое-кого, кто искал работенку, связанную с частыми поездками на восточное побережье. Как я уже говорил «X», роста он среднего, худощавый, хорошо одетый, платиновый блондин, глаза карие, как мне кажется. Он представился Китом, но кто, черт возьми, представляется своим подлинным именем? Это все, что мне известно. Он здесь быстро появлялся и так же быстро исчезал.
— А кто «мул»?
Кельнер покачал пальцем из стороны в сторону:
— А к этой песенке я слов не знаю. Этот парень — мой друг, мы вместе рисковали, я дал ему работу «мула» в качестве услуги и не хочу подводить его под монастырь.
— Люди Кита ухлопали агента, Гарри. Я хочу достать их, а не твоего «мула», но он — связующее звено.
Кельнер немного поиграл когтями собаки.
— Он поймет, что я его выдал.
— Конечно же узнает, Гарри. Я вхожу в игру, и мне необходимо некоторое доверие. Твое имя будут произносить по всему городу.
Кельнер утвердительно кивнул головой:
— Ты именно поэтому припарковала колеса прямо перед домом?
Ее «колеса» являли собой «тестароссу» чисто голубого цвета, взятую Сюзан напрокат в местной конторе федерального бюро Лос-Анджелеса. Машина была конфискована во время облавы на причале в Палос-Вердес. Машина крепилась на шлюпбалках яхты. Хозяин использовал яхту для контрабанды наркотиков, а машину — для поездок во время стоянок.
— Именно поэтому. И именно поэтому ты организуешь мне приглашение на некоторые вечеринки, когда я буду находиться здесь. Так кто же «мул»?
Кельнер снова стал перебирать собачьи когти.
— Мне не хочется тебе говорить.
Сюзан достала обтянутую черной кожей записную книжку из сумочки и бросила ее Кельнеру, неожиданно разбудив собаку.
— Можешь не говорить. Напиши.
Кельнер вздохнул и записал имя и фамилию партнера.
— Адрес тоже.
— Он никогда не бывает на одном месте.
— Гарри, каким бы ни был у вас с Барнсом уговор, его можно расторгнуть. Кто знает? Может, для кое-кого со СПИДом в тюрьме как раз подходящий климат. Может быть, проживешь там долгое время.
