Элмор Леонард - Вне поля зрения
— Удобные у вас туфли, — заметила Адель. — А мне на работе постоянно приходится носить эти убийственные шпильки.
Она снова вышла и вернулась с пепельницей.
— Когда вы с Джеком лежали в багажнике…
Карен подождала, пока она закурит.
— …он вас случаем не обидел? Ничего такого вам не сделал?
— Вы имеете в виду, не пытался ли он меня трахнуть? Нет. Ему скорее хотелось поговорить.
Адель села с другой стороны стола:
— А обо мне он что рассказывал?
Карен была готова к такому вопросу:
— Сказал, что приехал во Флориду только для того, чтобы повидаться с вами. Наверное, какое-то время вы провели вместе.
— Да, пока его не арестовали.
— Но в тюрьме вы его не навещали.
— Он сам того не хотел.
— Почему?
— Не знаю. Он изменился, услышав приговор. Ведь ему предстояло отсидеть тридцать лет.
— Но вы общались с ним по телефону.
— Он пару раз звонил.
— И в день побега он тоже звонил вам.
— Правда? — Адель удивленно на нее посмотрела. — Я даже и не помню. А что еще он обо мне говорил?
Так, срочно что-нибудь придумать…
— Сказал, что хочет начать с вами новую жизнь. Только нормальную.
— Дай ему Бог здоровья. Одно могу сказать о Джеке. Он никогда не был мелочным или раздражительным и никогда не пил много. Но нормальная жизнь по Джеку Фоули — это ограбления банков. Ничем другим он не занимался.
— А вы знали о его «профессии», когда выходили замуж?
— Он соврал, что зарабатывает деньги игрой в карты. Это я могла пережить. Иногда он возвращался домой с кучей бабок и хвастался, что выиграл на бегах в Санта-Аните. Думаю, пару раз так и было, он любил играть. Я узнала, что он грабит банки, только когда его поймали из-за того, что машина не завелась. Представляете, случится же такое… Он вышел из банка, а машина не заводится. В «Ломпоке» я его один раз навестила — думаю, вам известно, что он там сидел. И сообщила, что подаю на развод. А он ответил, — Адель пожала плечами, — «О’кей». С ним было очень просто и очень весело, но настоящим мужем он никогда не был.
— В «Ломпоке» он и познакомился с Бадди.
— Ага, и с этим подонком Гленом тоже. — Адель прищурилась и посмотрела на Карен сквозь сигаретный дым. — А почему о Глене не пишут в газетах?
— Не знают, где он сейчас, и не хотят в этом признаваться. Похоже, Глен куда-то смылся.
— Хорек. Знаете, чего мне хочется? Чтобы вы упрятали за решетку его и забыли о Джеке. Тридцать лет для Джека — слишком много.
— Я бы все отдала, лишь бы найти Глена. Однажды мы уже встречались. Я везла его в суд. Любит потрепаться.
— Да, особенно о себе, о том, как он крут. Он намекал, что подготовил какое-то дельце и хочет использовать Джека и Бадди. Куда ему!
— Какое дельце?
— Не признался. — Адель затянулась. — Я и встретилась-то с ним только потому, что когда-то он был дружком Джека. Больше мне сказать нечего.
— Думаю, с Бадди вы тоже встречались.
— Думайте, что хотите, здесь я ничем помочь не могу. Мне пора одеваться, спешу на встречу по поводу работы. Называет себя волшебником, а сам — латинос. Что-то я в нем сомневаюсь. Вам известно, что я работала с фокусником?
— С Эмилем Великолепным.
— Ага, с этим самым козлом. А мужик, который звонил, спрашивает: «Как вы исполняете фокус, когда вас распиливают пополам?» Мне бы спросить: «Вы что, шутите?» Сказать: «Это же не фокус, а иллюзия…» Он потом оправдывался, мол, хотел проверить, как я знаю свое дело.
— Лично я никогда не понимала, как ваши руки, ноги и голова шевелятся, когда ящики отодвигают друг от друга.
— Волшебство.
— Или, к примеру, другой фокус… Девушка залезает в клетку, потом ее закрывают простыней, хлоп — и в клетке оказывается…
— Клетку сначала нужно покрутить, — подсказала Адель.
— Клетку крутят, сбрасывают простыню, девушка исчезла, а в клетке сидит тигр.
— Эмиль в этом фокусе использует льва.
— Да ну!
— Старый самец, мы берем его напрокат на вечер. Старый, но зубов еще полная пасть.
— И как вы это делаете?
— Открывать тайны фокусов неэтично.
— Мне просто любопытно, я никому не скажу…
— Вы когда-нибудь слышали, как создается иллюзия? Нет? Правильно, потому что это секрет. Самое главное, что иллюзия создается. Поверьте мне, то, как это делается, вовсе не интересно.
— А Джеку вы поверяли свои секреты?
Адель не торопясь затянулась.
— Иногда он спрашивал. И я показывала ему, как исполнять некоторые легкие фокусы.
— А как фокусник меняет девушку на льва?
— Вы разочаруетесь, если скажу. Все намного проще, чем кажется.
— Ну расскажите. Больше ни о чем не буду вас спрашивать.
— Даже о Джеке и тех ребятах?
— Оставлю вас в покое, обещаю.
— А вы клянетесь, что никому потом не растреплете?
— Клянусь. Вот вам крест!
Карен не отрываясь смотрела на Адель. Та уже было открыла рот, но вдруг подпрыгнула на стуле — в дверь кто-то три раза постучал. Через короткий промежуток стук повторился, и раздался мужской голос, звучащий как будто откуда-то издалека:
— Адель? Мне нужно с тобой поговорить, пожалуйста.
Адель повернула голову на звук голоса:
— Кто это?
— Я звонил тебе по поводу работы.
— Я же сказала, что встречусь с вами.
— Я уже здесь, открой дверь.
— Я не одета.
— Послушай, — голос стал едва слышен, — я — хороший друг Джека Фоули.
Карен вскочила на ноги и положила сумку на стол:
— Спросите, как его зовут.
Адель снова повернулась к двери, все ее тело будто замерло на стуле, даже сигарета неподвижно застыла между пальцами.
— А кто вы такой?
Пауза.
— Хосе Чирино.
Карен достала из сумки «беретту».
— Может быть, ты слышала обо мне, Джек называл меня Чино. Так вот я — он и есть.
Карен подошла к Адели и прошептала:
— Скажите, чтобы подождал вас в холле. Что вам нужно одеться. И говорите погромче.
Адель не просто повысила голос — она проорала все, что просила Карен, тем самым предоставив ей возможность неслышно передернуть затвор девятимиллиметрового пистолета.
— Ответь мне, где Джек Фоули, и я не стану тебе надоедать, — посулил голос из-за двери.
— Скажите, что не знаете, — шепнула Карен.
Адель повиновалась.
— Послушай, — взмолился Чино, — я помог Джеку бежать из тюрьмы. Он просил обратиться к тебе, если мы вдруг разминемся.
— Я же сказала, что не знаю, где он.
— Эй, милая, открой ты эту долбаную дверь. Тогда и поговорим.
— Уходи, не то я вызову полицию! — крикнула Адель, не спуская глаз с Карен.
— Почему ты так поступаешь с другом?
Адель промолчала.
— О’кей, не хочешь мне помочь, не надо. Я ухожу.
Адель попыталась вскочить со стула, но Карен ее удержала.
— Ухожу, — повторил Чино. — Может, еще увидимся. Пока.
— Идите в спальню и закройте дверь, — прошептала Карен, потом приблизилась к входной двери и взялась за ручку.
Карен щелкнула замком и обернулась. Адель в пластиковой накидке и дурацких тапочках стояла в дверях спальни. Карен махнула «береттой», мол, уходите. Адель застыла на месте, как каменное изваяние. Убеждать ее было уже поздно. Карен потянула дверь на себя, приоткрыв ее на несколько дюймов, — и быстро отскочила назад. Дверь распахнулась, и в комнату влетел Чино, весь в черном. Заметив Адель, бросился к ней, уже пробежал мимо стола, но вдруг остановился и медленно оглянулся, потом повернулся всем телом, и Карен увидела в его руке пистолет. Тонкий ствол двадцать второго калибра был направлен вниз, вдоль его ноги. Карен обеими руками подняла «беретту» и прицелилась Чино в грудь.
— Пистолет на стол, и кругом!
Чино поднял вверх левую руку и нахмурился:
— Подожди. Ты ведь не Адель?
— Я — федеральный судебный исполнитель. Ты арестован. Пистолет на стол. Быстро.
— Почему? Я же ничего не сделал. Если ты — не Адель… значит, вот это Адель. — Карен разом перестала интересовать Чино.
Латинос стоял к Карен в профиль, рука с пистолетом прикрыта телом.
— Уходите в спальню, — приказала она Адель.
Та, замерев, уставилась на Чино.
— Быстрее, и закройте дверь.
Адель начала поворачиваться, но тут вмешался Чино:
— Эй, стой, я же к тебе пришел…
Он наставил пистолет на Адель.
— Опусти пистолет, или буду стрелять, — сказала Карен.
Он обернулся, удивленно подняв брови:
— Ты будешь в меня стрелять? Правда? Такая красивая девочка? — Он улыбнулся. — Я так не думаю.
Эта улыбочка ее добила.
— Не думаешь?
Карен двинулась к нему, и выражение его лица разом изменилось, улыбка исчезла, он неуверенно взглянул на Адель, все еще целясь в нее из пистолета, потом — на приближающуюся Карен.
— Тебе решать жить или умереть.
