Анатолий Антонов - Полковник по сходной цене
— Ничего себе, — проговорила Тамара. — Это что же — мусорный бак у вас прямо в зале для посетителей стоит?
— А что же? — удивилась Ильинична. — Что тут такого? Там же не пищевые отходы, а всякие такие… Осколки от битой посуды, бутылки, которые в пункт сдачи не принимают, — из-под иностранной водки. Такие отходы не воняют… Да и крышка на баке имеется.
Тамара пожала плечами и ухватилась за ручку бака. Старушка взялась за другую. Вместе они подняли бак и с трудом поволокли его к выходу — бак оказался и вправду очень тяжел.
— А куда же его… вываливать? — задыхаясь, спросила Тамара, когда они вышли из помещения кафе.
— А вон туда, — показала рукой Ильинична в сторону набережной. — Там прямо у воды склад есть старый, а в полу склада дыра. Мы туда мусор и бросаем…
— Прямо в море? — поразилась Тамара.
— Прямо в море, — вздохнув, подтвердила Ильинична. — Никто не видит, как мы это делаем, и нормально… Гиви денег платить мусорщикам не будет, если есть возможность обойтись без них…
Вместе они дотащили тяжеленный, закрытый крышкой бак до дверей склада. Народу вокруг было довольно много — только что пробило два часа. Даже милиционеры, патрулирующие набережную, стояли неподалеку.
— А как же? — шепотом спросила Тамара. — И людей сколько, и милиция вон… И никто нас не остановит? Мы же море загрязняем.
— А кому какое дело? — объяснила Ильинична, открывая двери заброшенного склада своим ключом. — Люди ничего не видят, у нас бак крышкой закрыт, да и не знают они про дыру в полу склада, откуда весь мусор сносит в море. А менты меня знают. Знают, что я на Гиви работаю. К нему они не лезут, бандитов боятся. Знаешь, как менты бандитов называют?
— Как? — поинтересовалась Тамара.
— Крыша, — хихикнула Ильинична. — Правда-правда, я сама слышала.
Тамара усмехнулась и снова взялась за ручку бака.
* * *— Что это? — вдруг спросила Ильинична, подозрительно нюхая воздух.
Они с Тамарой уже подошли к кафе.
— Гарью пахнет, — удивленно констатировала Тамара. — Горит что-то?
Позади них скрипнули тормоза. Из «Мерседеса» неторопливо вышел одетый в белый костюм Гиви Гогиевич.
— Здравствуйте, дамы, — изысканно поздоровался он, и вдруг лицо его исказилось.
— Что случилось?! — закричал он. — Что горит?!
— Пожар! — раздался сразу после его слов заполошный крик.
— Пожар… — эхом повторил побелевший Шошиа. — Не может быть…
Из-за угла, тряся чудовищными телесами, выбежала тетя Лена. Халат ее был перепачкан сажей и расстегнут так, что две огромных розовых груди, похожих на молочных поросят, были явлены во всей своей первобытной красе.
Возле кафе, привлеченная скорее этим зрелищем, чем криками, быстро собралась толпа. Запах гари слышался все явственней. Из подвала потянуло черным дымом.
Гиви Гогиевич быстро достал из внутреннего кармана пиджака сотовый телефон, дрожащим пальцем набрал номер и закричал, задыхаясь, в трубку:
— Пожар… Пожарные! У… у меня кафе горит. Да! «Мария-Тереза!» Через сколько?! Да вы что, с ума посходили?! Насрать мне на ваши вызовы! У меня пламя до небес! Как можно скорее — приезжайте!
Потом он скинул пиджак и бросил его на капот своей машины, на пиджак полетел телефон, а затем — на глазах у изумленной публики — Гиви Гогиевич Шошиа стащил с себя белоснежную рубашку и кремовые брюки, оставшись в тоненькой майке и длинных семейных трусах.
После этого он повязал себе на голову майку, надо думать, для того, чтобы не обгорели волосы, и в таком фантастическом виде рысцой побежал к приоткрытой подвальной двери, из которой тонкой струйкой, похожей на кошачий хвост, тянулся черный дым.
Толпа ахнула. Тетя Лена, до этого стоявшая столбом, заголосила и ринулась вслед за своим хозяином, но споткнулась на полпути и рухнула со всего размаха на асфальт. По всей видимости, она подвернула ногу — огромное тело ее барахталось, не в силах подняться.
Оцепеневшая толпа молча смотрела на нее. Отчаявшись встать, тетя Лена в голос зарыдала и ткнулась головой в асфальт. Черным дымом тянуло из подвала. Рыдания и вскрики тети Лены сменились тонкими всхлипами… Наконец она затихла совсем.
Похоже было на то, что она просто потеряла сознание.
— Что будет… — пробормотала Ильинична. — Он же сгорит…
Несколько секунд стояла полная тишина. Потом тяжело хлопнула железная дверь подвала, и вместе с клубом угарного дыма на улицу вывалился закопченный до неузнаваемости Шошиа с майкой на голове.
Надрывно кашляя, он сделал несколько шагов и опустился на асфальт. Только тогда из толпы бросились к нему и неподвижно лежащей тете Лене.
Ведомый под руки к своей машине Шошиа бормотал что-то непонятное себе под нос — вероятно, ругался на своем родном наречии.
Завывая сиренами, подъехали две пожарные машины. Шошиа тут же ожил и замахал руками навстречу высыпавшим из машин пожарникам:
— Все уже! Потушили пожар, пока вы ехали! Можете обратно отправляться!
Пожарные странно посмотрели на него.
— Медицинская помощь не нужна? — осторожно спросил один из них.
Тетю Лену уже привели в чувство и подняли на ноги. Хромая, она подошла к черному, как черт, Шошиа и снова заголосила.
— Не надо! — махнул рукой Гиви Гогиевич. — До свидания! И вообще — все расходитесь. Концерт окончен. Что вы тут столпились?!
Люди, конечно, и не думали расходиться. Кто-то уже смеялся, кто-то начал обсуждать прелести тети Лены, кто-то глубокомысленно давал оценку всему происходящему.
Шошиа безумными глазами обвел окружающих его людей, похлопал себя по бедрам. Подскочивший парень услужливо протянул ему зажженную сигарету.
Шошиа несколько раз со всхлипом затянулся. Потом он отшвырнул сигарету и схватил в охапку свою лежащую на капоте «Мерседеса» одежду.
— Телефона нет, — растерянно и хрипло проговорил он. — Вот суки, увели под шумок…
Пошатываясь, Шошиа направился в кафе. Следом за ним, как большая утка с перебитой ногой, заковыляла рыдающая тетя Лена.
У самого входа Шошиа обернулся, глазами отыскал в толпе Тамару и Ильиничну.
— Это… — заговорил он. — Обе в мой кабинет… Живо!
Глава 8
— Старший лейтенант Исаев, — лениво представился милиционер. — Ваши документы, пожалуйста.
Гарик достал из заднего кармана джинсов паспорт.
— Пожалуйста, — сказал он, отдавая паспорт лейтенанту. — Вот…
Милиционер внимательно изучил документ.
— Парамонов Игорь Анатольевич, — задумчиво проговорил он наконец. — Отдыхать приехали?
— Точно! — обрадованно улыбнулся Гарик, протягивая руку за своим паспортом. — Замучился за весь год, как собака… А тут у вас хорошо — солнце, море… Песок, девушки… так далее… — немного удивленно добавил Гарик и опустил руку.
Милиционер небрежно постукивал паспортом по левой своей ладони.
— Где остановились? — спросил он у Гарика.
— В гостинице.
— В какой?
— А в чем дело-то? — насторожился Гарик. — Отдайте паспорт-то…
Не обращая на него никакого внимания, милиционер повернулся к Колобку:
— Ваши документы, уважаемый?
— Послушай, старлей, — хрипло начал Колобок. — Чего ты привязался? Ксиву в лапе зажал… Ну, нет у меня с собой паспорта. Я дома его оставил.
— Как дома? — не понял милиционер. — Ты местный, что ли?
— Нет, — ответил Колобок, — из Самары я. Квартиру здесь снимаю. Там и паспорт оставил. Что я его буду с собой таскать? Потеряю еще, чего доброго…
— Квартиру? — задумчиво протянул милиционер, оглядывая потрепанного Колобка с головы до ног. — Квартиру нынче дорого снять…
Колобок пожал плечами.
— А подрался где? — поинтересовался милиционер. — Вся мор… все лицо разбито.
— Это я не в вашем городе подрался, — быстро ответил Колобок. — Это я… в поезде. В вагоне-ресторане с одним коз… товарищем повздорил.
— Поня-атно, — кивнул милиционер.
— Паспорт отдашь? — снова спросил Гарик. — Ты что — сроднился с ним, что ли?
Милиционер посмотрел на него и вдруг схватился за рацию.
— Извините, — сказал он Гарику. — Вызывают.
И, вытащив бормочущую что-то рацию, отошел на несколько шагов в сторону. Паспорт Гарика он все еще держал в руке.
— Слышь, фраер, — долетел до Гарика хриплый голос Колобка. — Что-то этот мусор мне странным показался… Какой-то он…
— Мудак он, — высказался Гарик. — Паспорт не отдает…
— Не в этом дело, — продолжал Колобок. — Хотя и в этом тоже. Слышал, он сказал, что его вызывают, а его никто не вызывает.
— Рация у него того… шипела что-то, — неуверенно проговорил Гарик: он не очень часто сталкивался с милицейскими патрулями. Обычно если он находился не на задании, то просто показывал им красную книжечку с надписью «МВД», выхлопотанную ему Трубниковым. Патрулирующие козыряли ему и шли восвояси. Если же красной книжечки при Гарике не было, а милиционеры сообщали ему, что он почему-то нетрезв, и настоятельно рекомендовали пройти вместе с ними до ближайшего отделения, вопрос решала сто— или пятидесятирублевая купюра — в зависимости от степени опьянения Гарика.
