Рене Бюр - Иггинс и К°
В последний момент Дальтону пришла мысль пригласить его на встречу с Жаклин Дюбуа.
– Быть может, – сказал Поль, – старик знает о сыне что-нибудь такое, чего не знаем мы. Мы представим его богачом. Он, должно быть, будет великолепен во фраке. Я думаю, эту роль он сыграть сумеет. Во всяком случае, его присутствие не помешает. Я поговорю с ним.
Последовали длинные переговоры, и Данблез согласился. Иггинс придумал нам имена: Данблез становился миллионером Федором Дановым, а я – доном Антонио Маргезом.
– Я – Вильям Бэлл из Нового Орлеана, – заявил Дальтон. – Только нужно загримироваться. В газетах слишком часто печатали мою физиономию.
– Но приглашение-то принято? – поинтересовался я.
– Завтра в пять часов. Не сомневайся. И вот мы ждали, не сомневаясь.
Данблез дремал, а я читал последний номер «Времени», точнее, перечитывал. Понятно, перечитывал я столбец, посвященный интересующим нас преступлениям. Увы! Как и все на земле преходяще, так проходил интерес газеты к этому делу.
Прежде оно занимало полторы страницы, затем страницу, полстраницы, два столбца, один столбец, несколько строк. В каждом номере, как было объявлено, печаталось сообщение Иггинса и K°. Только настоящее сообщение содержало – как и несколько предыдущих – одну фразу: «Ничего нового, следствие продолжается».
Пока что дело Данблеза было назначено к слушанию на ближайшую сессию окружного суда департамента Сены. Дело по обвинению в четырех убийствах.
Пока я читал газеты, кто-то открыл дверь и вошел. Я вздрогнул, увидев незнакомца, но затем узнал Дальтона, несмотря на пышную черную бороду. Да, грим был превосходен. Жаклин Дюбуа ни за что не узнает в этом человеке Поля Дальтона.
– Поразительно, дорогой Бэлл! – соблаговолил изречь из своего кресла Данблез.
– В путь! – скомандовал Дальтон. – В восемь обедаем в кабачке «Серебряная груша» на улице Сантье. Нас пригласил мой старый приятель Роберт Дартинг. Я знаю его уже пятнадцать лет.
– Он в курсе дела?
– Я сообщил ему только самое необходимое. Он обещал хранить тайну, но выставил встречное условие.
– Какое?
– Мы должны использовать полученные сведения только для оправдания Жака Данблеза.
– Это нетрудно.
– Обещаете, господин Данблез?
– Обещаю.
– Рассчитываю на ваше слово. Ну, слушайте. Роберт Дартинг приглашает на обед своего старого друга Вильяма Бэлла. Они не виделись пять лет. Вильям Бэлл путешествует со своими друзьями: Федором Дановым и Антонио Маргезом.
– Но при чем здесь Жаклин Дюбуа?
– Роберт будет со своей любовницей Монной Бамбош. Жаклин Дюбуа – близкая подруга Монны и согласилась пойти с ней.
– Она не изменит своего решения в последний момент?
– Нет. К тому же Жаклин, кажется, хочет познакомиться с Федором Дановым. Роберт наговорил ей уйму небылиц о нем. А Жаклин, как и все женщины, очень любопытна.
– А Монна ничего не знает? – поинтересовался старик.
– Нет. Не то об этом уже знал бы весь Париж. Ну, все поняли? В таком случае до встречи. Я явлюсь один, а вы придете с небольшим опозданием.
– Постой! А этот самый Ривейро Бодальво знает о намечающейся встрече? – спросил я.
– Может быть, но помешать не сможет.
– Почему?
– Вчера вечером его арестовали. Я так и подскочил на месте.
– Как арестовали? Почему?
– Арестовали в клубе за шулерство. Вышел изрядный скандал. Жаклин Дюбуа просто в ярости.
– Когда, ты говоришь, его арестовали?
– Прошлой ночью.
– Послушай, а нет ли здесь какой-нибудь связи? Как только Жак Данблез порвал с Жаклин Дюбуа, тут же появился этот проходимец.
– Об этом мы еще поговорим, – прервал меня Дальтон. – Сейчас у меня нет времени. До встречи!
* * *Мы расположились в уютном кабинете «Серебряной груши». Все были в сборе.
Жаклин Дюбуа сидела напротив меня. Она была очень хороша. Выразительное лицо в обрамлении пепельных волос, огромные серые глаза, свежий рот, длинная шея, красивые холеные руки. Глядя на нее, я понимал, что такая женщина может вскружить голову любому. Но имеет ли она какое-нибудь отношение к убийству на вилле сенатора, в письменном столе которого нашли письма ее любовника?
Миниатюрная Монна Бамбош тоже была прелестна. Сознаюсь, находясь в обществе двух очаровательных женщин, я почти забыл, зачем мы здесь.
Разговор за столом понемногу оживлялся. Дальтон занялся Жаклин Дюбуа. Она была грустна и чем-то озабочена.
– Я замечаю, мадемуазель, что ваш стакан полон, – Поль сделал обиженную мину. – Отсюда я делаю вывод, что ваша душа печальна, и подтверждение этого читаю у вас на лице. Может быть, вам не нравится это красное вино? Но вы не откажетесь от шампанского?
– Благодарю вас, – сказала Жаклин Дюбуа, отрицательно покачав головой.
– И даже не хотите чокнуться со стариком? – подключился Ренэ Данблез.
Они чокнулись. Жаклин, не пригубив, поставила стакан на стол.
– Э, нет, так не пойдет, – заметил Данблез. – У меня на родине за такую обиду, нанесенную даже самой прекрасной женщиной, убивают ее возлюбленного.
– А где ваша родина? – спросила Жаклин.
– Далеко отсюда.
Дальтон не спускал с нее глаз. Он понял маневр Данблеза и сказал:
– Не горячитесь, Данов.
– Господину Данову нечего беспокоиться, – нахмурилась Жаклин. – У меня нет возлюбленного.
– У вас нет возлюбленного? – разыграл удивление Данблез. Он опустил бокал с такой силой, что ножка сломалась.
– Нет возлюбленного?
– Оставьте, не приставайте к ней, – вмешалась Монна Бамбош. – Она…
– Замолчи, Монна! Да, у меня нет возлюбленного.
– Черт возьми! В таком случае я вас люблю.
– Любовь с первого взгляда и до гробовой доски? – шутливо воскликнула Жаклин.
Было заметно, что она еле сдерживает рыдания.
– До гробовой доски, – повторил Данблез, налил себе вина и осушил стакан залпом. – Убью всякого, кто осмелится взглянуть на вас!
– О! – изумилась Жаклин.
– Я всегда любил вас!
– Вы уверены?
– Конечно! Знаете, как-то в Мексике одна женщина сказала мне, что я ее не люблю. Чтобы убедить ее, что это неправда, я убил ее мужа.
– Вы убили его?
– Три пули в голову, – небрежно бросил Данблез. При этих словах Жаклин вскрикнула.
– Послушай, – обратилась Монна Бамбош к Робетру Дартингу, – твои друзья говорят то, чего не следует говорить.
– А в чем дело? – встревоженно спросил Дальтон.
– Ничего, ничего, – попыталась замять разговор Жаклин.
– Но вы бледны! Почему вы дрожите?
– Это просто нервы. Впрочем, я действительно чувствую себя неважно. Мне лучше уйти. Я только порчу вам настроение.
Мы хором запротестовали. Она выпила немного вина и, казалось, успокоилась.
– Никогда не прощу себе, что сделал вам больно, – тихо заметил Данблез.
– Ничего, пустяки, – улыбнулась Жаклин.
Я заметил, что Дальтон разочарован. Ясно было, что Жаклин Дюбуа не будет говорить на интересующую нас тему.
Поль подозвал официанта.
– Принесите мне газету.
– В чем дело? – шепнул я.
– Ничего, – громко ответил Дальтон. – Надеюсь, господа, вы разрешите мне узнать, выбран ли мой друг Ланфлер от департамента Нижней Луары.
– Правда ведь, – отозвался Дартинг, – сегодня выборы. Я не понимал, какое отношение имеют выборы Ланфлера, если таковой вообще существует в природе, к убийству сенатора и к найденной в его письменном столе переписке Жаклин Дюбуа и Жака Данблеза.
Дальтон ожидал, рассеянно очищая мандарин.
Официант вернулся с газетой. Это был вечерний выпуск, и через всю первую страницу шел заголовок, на который я не обратил внимания, так как совершенно не интересовался ни внешней, ни внутренней политикой.
Дальтон взял газету и стал искать на второй странице результаты выборов в департаменте Нижней Луары.
Внезапно на глаза мне попался заголовок, от которого дрожь пробежала по телу. Я опустил стакан на стол.
Поль уже складывал газету. Но тут он тоже заметил заголовок и вскрикнул:
– Однако! Жак Данблез, помните, убийца…
– Что? – прерывающимся голосом спросила Жаклин Дюбуа.
– Покончил с собой в тюрьме.
Жаклин Дюбуа вскрикнула и так побледнела, что, казалось, вот-вот упадет в обморок.
Я взглянул на Ренэ Данблеза. Он как будто ничего не слышал или просто хорошо владел собой. Во всяком случае, никаких чувств не отразилось на его лице.
– Что с вами? – бесстрастно обратился к Жаклин Дальтон.
– Дайте мне, пожалуйста…
Она потянулась к газете, где сообщались подробности происшествия.
– Что с вами? – повторил Дальтон. Он тоже был взволнован.
– Этого человека я любила… – прошептала актриса. Поль молча протянул ей газету. Мы ждали. Жаклин Дюбуа читала. Внезапно она вздрогнула.
– Что за подлость! Какая низость!
– Что с вами? – снова спросил Дальтон, но уже нежно, почти по-отцовски.
