Владимир Колычев - Не жди меня, мама, хорошего сына
— Одна пуля?
— Да.
— Гильза?
— Гильзу не нашли. Возможно, преступник ее забрал. Вот смотрите, похоже, она в стекло стукнулась…
Эксперт показал на платяной шкаф с четырьмя дверцами, две из которых были стеклянными. Он стоял рядом с кроватью, через проход от того места, где лежал убитый человек.
— Здесь царапинка небольшая, не берусь утверждать, что от гильзы, но похоже на то.
Криминалист показал, как примерно стоял убийца, как вытягивал руку с пистолетом, откуда и по какой траектории вылетала гильза — ударилась в стекло, пролетела через проход, упала на кровать, улеглась на мягком, откуда, возможно, и забрал ее преступник… Если так, то убийца был хладнокровным человеком: экстремальная ситуация не выбила его из колеи. Ему хватило нервов спокойно проконтролировать полет гильзы, преспокойно поднять ее с постели.
Он явно не суетился. Сразу понял, что достиг своей цели с первого выстрела, даже контрольный производить не стал. Сделал дело и спокойно ушел.
— Рану я осмотрел, — сказал медик. — Отложений копоти вокруг нее не обнаружил. Значит, стреляли с расстояния более двадцати сантиметров. Это если из пистолета… А если из винтовки, то еще дальше, минимум семьдесят сантиметров…
— Палыч, ну какая винтовка? — поморщился криминалист. — Ясно же, что из пистолета.
— Это я так, к слову…
— К слову, — в раздумье сказал Степан. — Ясно, что из пистолета… А если бы из винтовки… Винтовка стреляет громче пистолета. Но из пистолета тоже громко… Что говорят соседи?
— Никто ничего не слышал, — покачал головой Комов. — А ведь ночь была.
— Ночь?
— Если вернее, то раннее утро, — подсказал эксперт. — Предположительно, смерть наступила в пять часов, но погрешность большая, плюс-минус час. Труп почти весь день без осмотра пролежал… Более точное время после вскрытия дам…
— Ночь, утро, должен был кто-то слышать выстрел, — задумчиво изрек Степан.
— Может, глушитель, — сказал эксперт. — А может, специфика настенного покрытия. Ремонт в квартире на совесть делали, я смотрел стены — толстый слой штукатурки, под ней приличный звукоизоляционный слой, и пол под такой же шубой, и потолок… Но не исключено, что глушитель.
— Погодите труп забирать. Сам гляну, что да как…
Осмотр места происшествия Степан начал от входной двери в направлении к спальне. Погудев находился рядом с ним. Он почти два часа работал на месте происшествия — знал о следах, которые могли быть уничтожены множеством ног.
— Заметьте, Степан Степаныч, везде порядок, нигде ни пылинки.
Обстановка в квартире богатая, дорогая мебель подобрана со вкусом, порядок в доме идеальный.
— Чувствуется женская рука, — заметил Круча.
— Об этом чуть позже… Палас на полу, следов ног не было. Частицы грязи я обнаружил только на коврике с наружной стороны дверей. Мне кажется, преступник там снял обувь, прежде чем направиться в квартиру. Или…
— Что или?
— Сейчас…
Погудев сбил Степана с маршрута, показал ему на кухню, которую он собирался осмотреть чуть позже. Здесь полный порядок: все блестит, все сияет.
— Ни одного отпечатка пальца, каково?
— Точно ни одного?
— Не, если провести более тщательный осмотр, тогда где-нибудь на посуде в шкафах и можно что-нибудь найти, но на столах, на стеклах, на керамике электроплиты — ничего… Да, вы правильно сказали, Степан Степаныч, здесь явно похозяйничала женщина. Вопрос, с умыслом или нет…
Криминалист провел его в комнату, примыкавшую к спальне убитого. Трехстворчатый шкаф, кровать-полуторка, широкое трюмо с большим зеркалом, телевизор на стеклянной тумбочке, пушистый ковер. На стене две картины, и везде одно и то же — скучный осенний пейзаж. На трюмо две мягкие игрушки — розовый слон с печальными глазами и плетью повисшим носом; желтая обезьяна с глазами, тушью исправленными с веселых на грустные. Там же баночки с кремами, коробки от женских духов.
— Тоска зеленая, — сказал Степан.
— Вот и вы заметили! — кивнул Погудев.
Он открыл створки шкафа, показал на два женских платья, сиротливо висящих на длинной штанге, в другом отсеке белье, вернее, то, что от него осталось. Внизу — пустые коробки из-под обуви.
— Жила-была девушка, но собрала вещи и куда-то подевалась, — менторским тоном сказал криминалист.
— А вещи собрала, — кивнул, соглашаясь, Степан.
— И заметьте, какой порядок после себя оставила.
В комнате было чисто — ни соринки, ни пылинки, на шторах ровные складки, покрывало на кровати идеально разглажено.
— Заметил.
— Ну а теперь место, где произошло убийство.
Степан зашел в спальню, где лежал прикрытый простыней покойник.
— Здесь тоже чистота и порядок. Если, конечно, не смотреть на кровать…
Степан не мог не согласиться с этим утверждением. На тумбочках светильники, на столе хрустальный графин с водой, стаканы, на угловой этажерке шкафа фарфоровые статуэтки. И ничего не тронуто…
— Документы где были? — спросил он у Комова.
— В гостиной, в гарнитурной стенке.
— Деньги?
— Там же лежали. Сорок шесть тысяч рублей.
— Приличные деньги. Но их не тронули… Значит, не для того Толстухина убивали.
— Женщина с ним жила, — с важным видом сказал Погудев. — Занимала целую комнату, но, судя по всему, спала с ним. Простыня в том месте, где она могла лежать, смята. И простыня откинута, как будто она вставала на время, чтобы снова лечь. Встала, но не легла…
— И куда она подевалась?
— Вот я и говорю, что вопрос… Я осмотрел ее платье, обувь, похоже, размер этак пятьдесят второй, не хрупкого телосложения женщина. Да и соседи говорят, что девушка была в теле…
— И что?
— Ну, могла и хрупкая убить… Выстрелить в сожителя, пока он спал…
— Почему в сожителя? — перебил Погудева Степан.
— В паспорте убитого нет отметки о регистрации брака.
— Логично.
— Так вот, убить его было не сложно, во всяком случае, в техническом плане. Если рука крепкая, промахнуться с близкого расстояния трудно…
— Если она стреляла, гильзу тогда зачем забрала? — спросил Степан.
— По гильзе можно определить, из какого оружия стреляли.
— Откуда она могла это знать?
— Значит, ученая.
— Если ученая, должна понимать, что ствол можно вычислить по пуле…
— На всякий случай взяла, — пожал плечами криминалист. — Упала удобно, отчего не взять… И порядок в квартире навела.
— Зачем?
— Чтобы уничтожить следы своего пребывания.
— Тогда зачем платья в шкафу оставила, банки-склянки на трюмо?.. Нелогично…
— Может, она с вечера порядок навела. Убралась в кухне, легла в постель, а когда Толстухин заснул, взялась за пистолет…
— Возможно, все возможно. Личность сожительницы установили?
— Пока лишь частично, — покачал головой Комов. — Документов нет, фамилия не известна. Но соседи говорят, что Лиза ее зовут, очень симпатичная девушка в теле, лет двадцать. Добрая, отзывчивая, только глаза всегда печальные. Соседка сказала, что с женщинами так бывает, если они с нелюбимыми живут…
— Нелюбовь — штука суровая… Сколько ей, двадцать?
— Примерно.
— А ему под сорок.
— Под сорок, — кивнул судмедэксперт Палыч. — И далеко не красавец. Денег полно, а зубы гнилые…
— Соседка говорила, что вид у него болезненный был, — добавил Комов. — Как будто чахоточный. Она даже в больницу ему советовала сходить. Говорит, отмахнулся…
— Как он с соседями жил?
— Нормально, не конфликтовал. Деньги до зарплаты всегда одалживал… И с Лизой хорошо жил. Не обижал, говорят. И глаза светились, когда рядом с ней шел. Любил очень… Он — да, она — нет. Хотя и не факт…
— Где работал? Чем занимался?
— Не работал. Дома сиднем сидел, на улицу редко выходил. Соседка его раза раз пять-шесть за два года видела…
— Машина у них была?
— Да, темно-синяя «Хонда Аккорд».
— Документы на машину?
— Не было документов, ключей тоже… Похоже, уехала Лиза.
— Регистрационный номер автомобиля определили?
— Да, — кивнул Федот. — Через дорожную инспекцию, автомобиль на Толстухина был зарегистрирован. Я уже дал команду, ищут машину, и Лизу тоже…
— Думаешь, она?
— Не похоже, что тут кто-то посторонний побывал. И в доме чисто, и сработано чисто…
— Вот тебе и девушка с добрыми, но печальными глазами…
— Меня Битков настораживает, — озадаченно сказал Федот. — Что-то ему здесь надо… Может, Лиза на него работала, может, он заказал Толстухина…
— Зачем?
— Ну, мало ли что…
— А может, и не он… Может, его сейфовая комната интересует. Что там?
— Спасатели сейчас будут, узнаем…
— А нужны они, эти спасатели? — в раздумье спросил Степан. — Может, без них обойдемся…
