Джеки Коллинс - Секс — их оружие
Стоны Анны Марии переходили в страшные звериные крики.
— Срочно везите ее в больницу, как можно быстрее! — настаивала Бет. — Кажется, у нее начинаются роды.
24
В глазах Лероя Джезуса Болза не промелькнуло ни искорки интереса, когда перед домом Фрэнка Бассалино остановилась машина «скорой помощи». Он медленно и методично перекатывал во рту жевательную резинку. Теперь он вынул ее изо рта, слепил крепкий твердый шарик и катал его между пальцами. Как просто было бы сейчас убить Фрэнка Бассалино. Один прицельный выстрел между глаз — чисто детская игра. Пока эти недоумки, по всей видимости его охранники, опомнятся, его и след простынет.
Это было легче, чем уложить старика. Энцио знал, как защищаться. Его повсюду сопровождали четверо из его людей.
Конечно, он охранял себя старыми методами, но было много других возможностей до него добраться.
Лерой зевнул, жаль, что здесь нечего было делать. Но он знал, что как только представится возможность, и Даки К. Вильямс распорядится…
Он отбросил шарик. Сейчас у него было другое дело. Конечно, потребуется немало ловкости ухлопать Бассалино, но он покажет им, на что способен.
Не спеша, Лерой вернулся к снятому им автофургону. На нем была недорогая одежда. На тенниске отчетливо было видно название прачечной «Сэмонс Лайнеси». Сев в машину, он надел черную кожаную шляпу и солнечные очки с желтыми стеклами.
Отъезжая, он язвительно ухмыльнулся. Можно себе представить, что говорили бы свидетели: «Это был черный парень, примерно лет двадцати, высокого роста». И затем: «Откуда я знаю, как он выглядел? Он был черный, и все».
— Мы все похожи друг на друга, — бормотал Лерой про себя. — Все мы одинаково красивы.
Машину он вел очень осторожно. Малейшая авария была бы для него крайне нежелательна.
«Барбареллис», большой ресторан с баром, был расположен на одной из главных улиц. Лерой припарковал машину непосредственно перед ним, вынул из кузова большую коробку с бельем и с трудом понес ее в здание. Девушка у кассы складывала счета, а морщинистый старик подметал пол.
— Доброе утро, «Сэмонс Лайнеси», что еще забрать? — пропел Лерой. Девушка не обращала на него внимания. Она работала здесь лишь неделю.
— Не имею понятия, — сказала она. — Здесь еще никого нет? Поставь ее на стол.
— Хорошо. — Тихо насвистывая, Лерой пошел к угловому столу. Старик даже не посмотрел на него.
— Завтра зайду опять, — сказал Лерой.
— Ладно, — безразлично ответила девушка. Продолжая насвистывать, он вышел.
Миновав три квартала, он услышал взрыв. Он испытал странное, почти безумное чувство, осторожно достал новую пластинку жвачки из упаковки и еще осторожнее повел машину дальше.
Подъезд к парадному входу ночного клуба «Мэннис» был закрыт. Лерой вынул из машины коробку с бельем и направился к черному входу. Он был открыт, и в помещении, казалось, никого не было,
Лерой прошел мимо многочисленных грязных кабин для переодевания и, миновав танцплощадку, поставил коробку на стол.
Он слегка вспотел, коробка была очень тяжелой, а времени оставалось мало. Он уже возвращался, когда дверь дамского туалета открылась и чей-то голос спросил:
— Эй, молодой человек, что ты тут делаешь?
Лерой усмехнулся.
— «Сэмонс Лайнеси», — ответил он. Женщина враскачку шла к нему. Она была толстой и старой, по всей видимости, уборщица, и с ней маленькая резвая девочка. Лероя смутило то, что обе они были темнокожими.
— Мы не имеем дел с «Сэмонс Лайнесн», — сказала старая женщина. — Так что забирай свою коробку и уматывай отсюда.
Лерой быстро взглянул на часы. Времени оставалось в обрез. «Дерьмо», — кричал ему внутренний голос. «Дерьмо, дерьмо. Будь благоразумным и уноси свой зад подальше отсюда». Но он не двинулся с места, ведь это были люди его крови. Черные не должны убивать черных;
— Да, мэм, — сказал он спокойно. — Не будете ли вы так любезны пойти со мной и объяснить это, шоферу?
Женщина недоверчиво посмотрела на него, затем повернулась к девочке.
— Ты останешься здесь, Вера Мария, не уходи никуда. Ты слышишь?
Лерой лихорадочно Думал. Сказать ей правду? Нет, старуха ему не поверит. В любом случае нельзя терять ни минуты. Быстро и решительно он схватил ребенка и бросился к выходу. Ребенок начал кричать. Лерой оглянулся. В паническом страхе, дико размахивая руками, женщина бежала за ним.
Мысленно он начал обратный отсчет времени — 60, 59, 58. Было уже поздно садиться в машину. Она взлетит в воздух вместе со зданием… 45, 44, 43.
Наконец они вырвались из опасной зоны.
— Заткнись! — крикнул Лерой девочке. Старая женщина была еще достаточно далеко. Их разделял по меньшей мере квартал,
Он бежал вниз по улице, прижимая к себе ребенка и слыша за собой крики старухи.
— Держите его, у него мой ребенок, моя Вера Мария.
Прохожие таращились на него, но никто не пытался остановить. Никто даже не думал об этом. Ведь это же Нью-Йорк.
На углу он остановился. Теперь каждую секунду мог прогреметь взрыв. Он опустил ребенка.
— Стой на месте! — сказал он, увидев вдалеке бежавшую к нему старуху.
Он бросился к ближайшей станции подземки, злясь на себя за собственную глупость.
Затем громко и отчетливо прозвучал взрыв. Женщина и ребенок стояли как вкопанные, в то время как прохожие мчались туда, где прогремел взрыв.
Лерой сбежал по ступенькам метро вниз. В мужском туалете он сорвал с себя рубашку служащего фирмы «Сэмонс Лайнеси», шапку и очки.
Сегодня утром он хорошо поработал. Он сам кое-что показал семейству Бассалино, и Даки К. Вильямс, очевидно, тоже будет очень доволен.
25
Такого чувства Анжело никогда еще не испытывал. Оно переполняло его, а в голове постоянно пело — Рио Джава, Рио Джава. Он не мог думать больше ни о ком другом, только о ней.
«И что это за жизнь? — думал он с горечью. Нет, это неотвязное, терзавшее его чувство не могло быть любовью. Она не была красавицей, да и не очень молода. — Просто индейская потаскуха, надо забыть о ней!»
Отец позвонил ему из Нью-Йорка: кругом одни проблемы, начали приходить письма с угрозами, Анжело не должен выходить без сопровождения.
— Ах, ты преувеличиваешь, — осмелился сказать Анжело. То, что сказал отец, звучало как в старом гангстерском фильме.
— Читай газеты, ты, несведущий младенец, нападения следуют одно за другим. Ты мой сын, и за тебя в один прекрасный момент могут потребовать кругленькую сумму. Я дал команду Стевесто прикрепить к тебе телохранителя.
Анжело застонал:
— Но послушай…
— Нет, это ты послушай. До меня дошел слух, что ты пьянствуешь. Возьми себя в руки, или я верну тебя назад. Ты этого хочешь? — Анжело проглотил готовую сорваться с языка грубость. Ему нравилось быть в Лондоне.
Чем дальше они друг от друга, тем лучше это для него.
Его телохранителем отец назначил человека, которого все называли Шифти Флай. Анжело злило, что он повсюду следовал за ним. Шифти Флай оправдывал свое имя. Это был тертый калач. От взгляда его маленьких водянистых колючих глаз мороз пробегал по коже. Под его традиционно серым невзрачным костюмом всегда висела пропитанная потом наплечная кобура с револьвером.
— Это же смешно, — жаловался Анжело Эдди Феррантино.
Эдди смотрел на него безучастно. Он удивлялся, что этот бородатый негодник действительно был сыном Энцио Бассалино.
— Будь паинькой и делай все, что говорит тебе отец.
К черту паиньку! Анжело хватало этого уже по горло. Сначала Рио, а теперь еще и Эдди. Что они, собственно, о себе думают?
Он проводил время с разными женщинами и регулярно доказывал, на что способен. От них он не слышал ни одной жалобы. Он принуждал себя не звонить Рио. Она дрянь, дрянь, он достаточно от нее нахлебался и был сыт по горло.
Он выдержал целую неделю, но затем позвонил.
— Привет, Рио, это Анжело.
— Какой Анжело?
— Дрянь! Это Анжело Бассалино.
— Я должна подумать… мне кажется, я не могу припомнить Анжело Бассалино…
Он нервно засмеялся:
— Брось эти шутки. Я думаю, тебе понравится хорошая еда.
— Да, я питаюсь всегда хорошо и каждый вечер хорошо ужинаю, а ты?
— Я тоже.
— Почему же ты тогда не торопишься? Не пропусти свой ужин. — С этими словами она повесила трубку.
Он послал ей цветы, чего никогда не делал прежде. Когда они завяли, она отправила их ему назад. В приложенной к ним записке написала: «Странно — все, что идет от тебя, засыпает так быстро».
Он по-прежнему удовлетворял своих подруг, однако сам при этом не мог разрядиться. Он постоянно оставался в возбуждении и мог бы продолжать упражняться без перерыва целую вечность. Это причиняло ему страдания. Когда пенис разбухал, возникали боли в области желудка и продолжались всю ночь.
