Агата Кристи - Детективные романы и повести
Она прошла мимо, не заметив меня, и поднялась в свою спальню. Мне кажется (это только мои домыслы, конечно), что она пошла взять яд и что именно в эти минуты в ней созрело решение сделать то, что она сделала.
Как раз в это время раздался телефонный звонок. Я взял трубку и услышал взволнованный голос моего брата Мередита. Он сказал, что из его лаборатории кто-то взял кониин. Утром он обнаружил, что бутылка наполовину пуста.
Меня это сообщение поразило, и я растерялся. Мередит бормотал что-то на другом конце провода; я резко приказал ему немедленно идти сюда.
Я вышел к нему навстречу. Кратчайший путь от одного имения к другому лежит через ручей, и я отправился по тропинке к лодочному причалу. Проходя мимо «Батареи», я слышал голоса Эмиса и Эльзы. Он работал, она позировала, но это не мешало им оживленно болтать. Эмис жаловался на жару (погода была действительно очень теплой для сентября), а Эльза говорила, что ей, напротив, холодно, так как она сидит на ветру.
Потом она сказала:
— Я совсем закоченела в этой позе, Нельзя ли сделать передышку, милый?
И я услышал, как Эмис крикнул:
— Ни в коем случае. Сидите! Ничего с вами не случится. Я не могу бросить сейчас работу. Я кончаю глаза.
Потом — голос Эльзы:
— Грубиян! — и ее смех.
И я прошел мимо.
Мередит подъехал в лодке, привязал ее и поднялся по ступенькам. Он был очень бледен и встревожен.
— Ты сообразительнее меня, Фил, — сказал он. — Что мне делать? Ведь это очень сильный яд.
— Ты уверен, что ты не ошибаешься? — спросил я.
Мередит всегда был не очень-то надежным парнем.
Вероятно, поэтому я и воспринял его слова не так серьезно, как следовало бы.
Но он ответил с уверенностью, что ошибки нет: вчера днем бутылка была полной.
— И ты не представляешь себе, кто мог его взять? — спросил я.
Он ответил отрицательно и сказал, что дверь лаборатории всегда заперта на ключ, и прислуга туда не входит. Потом он начал говорить вздор о том, что окно было приоткрыто на несколько дюймов и кто-нибудь мог влезть из сада.
Я сказал ему, что яд могла взять Каролина с целью отравить Эльзу или, наоборот, его взяла Эльза, чтобы убрать со своего пути Каролину. Мередит забормотал, что такое предположение нелепо.
— Ну, хорошо, — сказал я, — как же ты объяснишь исчезновение яда?
Он молчал и, конечно, думал то же, что и я, но боялся высказать свою мысль. Он только повторял:
— Что же теперь делать?
— Надо это обдумать, — ответил я. — Может быть, следует громко объявить всем о пропаже или же отвести Каролину в сторону и потребовать, чтобы она вернула то, что взяла. Если же ты убежден, что она к пропаже не причастна, то сказать то же самое Эльзе.
На что он ответил:
— Что ты! Такая прелестная девушка! Не могла она взять яд.
А я ему сказал, что напрасно он так уверен.
Разговаривая, мы поднимались по тропинке к дому и, проходя мимо «Батареи», я услышал голос Каролины. Сначала я подумал, что там происходит трехголосый скандал, но, прислушавшись, понял, что Эльзы там нет и супруги говорят об Анджеле. Каролина возражала на что-то:
— Ты слишком жесток к ней.
А Эмис сделал какое-то нетерпеливое замечание. Затем калитка открылась и из нее вышла Каролина.
— Доброе утро, — сказала она. — Мы обсуждаем вопрос о поступлении Анджелы в школу-интернат. Я не уверена, что это правильный путь. А Эмис мне говорит: «Что ты волнуешься? Ей там будет хорошо, а мы, слава богу, от нее избавимся».
В это время вбежала Эльза с красной кофточкой. Эмис проворчал:
— Скорее! Садитесь! Я не хочу терять время! — И он пошел к своему мольберту.
Я заметил, что он идет нетвердой походкой, и подумал, что он выпил лишнее. Это простительно, когда тебе вечно устраивают сцены и скандалы.
Он ворчал:
— Пиво — как кипяток. Неужели нельзя держать здесь хоть немного льда?
И Каролина сказала:
— Я пришлю тебе сюда холодного пива.
Эмис буркнул:
— Благодарю.
Каролина вместе с нами пошла к дому. Мы сели на террасе, а она вошла в дом. Несколько минут спустя Анджела принесла нам две бутылки пива и стаканы. Мы с удовольствием принялись за холодное пиво, так как день был жаркий. В это время мимо прошла Каролина с бутылкой в руке и сказала, что она несет ее Эмису. Мередит предложил отнести вместо нее, но она твердо ответила, что сделает это сама. Я, глупец, подумал, что ею руководит ревность и она не хочет оставлять их наедине; сегодня она уже один раз была там под нелепым предлогом, что ей необходимо обсудить с мужем вопрос об отъезде Анджелы.
Она стала спускаться по тропинке. Анджела пристала ко мне с просьбой пойти с нею на пляж. Я шепнул Мередиту:
— После завтрака поговорим.
И он кивнул в ответ.
Я пошел с Анджелой, и мы славно поплавали и позагорали. Анджела была молчаливее обычного, и это меня устраивало. Я думал, что после завтрака поговорю с Каролиной и без обиняков предъявлю ей обвинение в том, что она украла яд. Не надо поручать это Мередиту— очень уж он мягкотелый. А я скажу ей прямо, и она или вернет яд, или просто не посмеет им воспользоваться.
Я был почти уверен, что яд взяла именно она. Эльза была слишком благоразумна и хладнокровна для такого поступка: она не стала бы рисковать своей шкурой. Каролина же была сделана совсем из другого теста. И все же где-то в глубине у меня была надежда, что Мередит ошибся. Или, может быть, прислуга нечаянно пролила жидкость и не посмела признаться. Трудно себе представить, что кто-нибудь умышленно возьмет яд.
Мы посмотрели на часы — было уже довольно поздно— и побежали к дому наперегонки. Когда мы с Анджелой вбежали на террасу, все уже садились завтракать, все, кроме Эмиса, который не захотел отрываться от работы. Я мысленно одобрил его решение избегать общества своих четырех дам.
Теперь я жалею, что не обратил внимания на поведение Каролины. Но она не казалась взволнованной, а была скорее грустной. Да, в этой женщине сидел дьявол. Хладнокровно отравить человека! Если бы она схватила револьвер и застрелила его, можно было бы ее понять. Но дать яд холодно, обдуманно… И при этом вести себя как ни в чем не бывало!
Она встала и сказала самым естественным тоном, что отнесет Эмису кофе. А она знала — она должна была знать, — что он уже мертв!
Мисс Уиллиамс пошла с ней.
Обе женщины вышли вместе, следом поплелся Мередит. Я только что собрался пойти за ними, как вдруг вижу: он бежит обратно, и лицо у него странного серого цвета.
— Доктора… Скорее… Змис… — Он едва шевелил губами.
Я вскочил.
— Что? Умирает?
— Боюсь, что умер, — сказал Мередит.
В эту минуту мы не думали об Эльзе. Но она вдруг закричала. Это был даже не крик, а какой-то нечеловеческий вой. И она побежала, вернее, помчалась, как лань, едва касаясь ногами земли. Я не знал, что можно так бегать. Она словно полетела по воздуху со страшной быстротой, как фурия мщения.
Мередит задыхался.
— Иди за ней, — говорил он, — иди за ней… Она способна на все… Я позвоню врачу…
Я побежал за ней, и хорошо сделал — она могла бы убить Каролину. Я в жизни не видел такого отчаяния и такой ненависти. Все воспитание и вся цивилизация соскочили с нее в одно мгновение. Перед нами была первобытная женщина, у которой отняли самца. Она готова была вцепиться в Каролину ногтями, рвать ей волосы, бить ее, топтать ногами. Она почему-то вообразила, что Каролина заколола его ножом.
Сначала я пытался успокоить ее, потом передал ее мисс Уиллиамс. Та сумела внушить Эльзе, что ее вопли только осложняют дело. И Эльза замолчала, но дрожала всем телом и задыхалась.
Что касается Каролины, то ее маска была сброшена: она стояла неподвижно, словно ошеломленная. И в глазах ее был виден испуг, страшный испуг.
Я подошел к ней и сказал ей так тихо, чтобы никто, кроме нее, не слышал:
— Подлая убийца! Гадина! Ты убила моего друга!
Она отшатнулась и пробормотала:
— Нет… Нет… Он сделал это сам.
Я пристально посмотрел ей в глаза и сказал:
— Я немедленно сообщу в полицию».
VIII
Рассказ Мередита Блейка
«Дорогой мсье Пуаро.
Я обещал вам записать все, что сохранилось в моей памяти о трагическом событии, случившемся шестнадцать лет тому назад. Прежде всего я тщательно обдумал то, о чем говорили при встрече. И я все больше склоняюсь к выводу, что отравление Каролиной Крэль ее мужа — поступок совершенно неправдоподобный. Но я подчинился стадному чувству и присоединился к общему мнению.
После беседы с вами я много думал о второй версии, выдвинутой защитой, то есть, что Эмис Крэль сам лишил себя жизни. В то время такое решение вопроса представлялось мне нелепым, так как оно слишком противоречило натуре и характеру Эмиса, но теперь я нахожу возможным изхменить свое мнение. Если мы допустим, что эта очаровательная и добрая женщина была осуждена несправедливо, то ее убеждение в самоубийстве мужа является чрезвычайно веским. Она знала Эмиса лучше, чем кто-либо другой. И если она полагала, что самоубийство не исключено, то, значит, оно не исключено, несмотря на весь скептицизм друзей Крэля.
