Татьяна Степанова - Душа-потемки
– Мне ребята в розыске сказали, кто вы и кем работаете, – ответил Феликс.
Солнце погасло, ушло за тучку, и он отнял свой «козырек» от лица.
– Тут беда, да? – спросил он, помолчав.
– В универмаге убийство. А как ты тут оказался?
– У тети знакомая в этом доме живет, – он кивнул на серый дом рядом с универмагом. – Старушка. Сегодня утром я привез ей продукты, она меня завтраком кормила. А потом мы услышали шум и вышли на балкон.
– На каком этаже живет старушка?
– На пятом. Во-он тот балкон.
Катя проследила взглядом.
– Мы вышли и увидели ваши машины и людей в форме.
– Тут убийство, – повторила Катя. – А эта твоя старушка ночью, часом, ничего такого не слышала подозрительного?
Феликс покачал головой. Своими светлыми белесыми волосами, светлыми бровями и ресницами он походил на одуванчик. Катя подумала, что у парня, должно быть, немного друзей – слишком уж он необычен, слишком уж отличается от своих сверстников.
– Ты в этот универмаг раньше заходил?
– Раза два всего. Когда продукты нашей Искре привозил. Один раз купил… что же я купил? Крем для бритья. Второй раз… да, я еще на третий этаж поднимался… галстук. У меня собеседование тогда впереди было на факультете, на отделении астрономии. И тетя хотела, чтобы я шел на собеседование в костюме и при галстуке. Вообще-то я ничего такого не ношу.
Джинсы, вытянутые на коленях… белая футболка… сумка-торба через плечо…
Галстук…
Искра…
Я Искра Тимофеевна Сорокина. Мне без малого девяносто, и каждое утро я йогой на балконе занимаюсь…
И сразу же возник миллион вопросов. И Катя собралась их все-все задать ему без промедления. Но он опередил ее:
– А вы вот тут не были очень давно. Всегда избегали это место. А попав сюда, с удивлением убедились, что все прошлое… все эти детские страхи…
– О чем ты, Феликс? – резко спросила Катя.
– Это же просто большой магазин, – он смотрел на нее и теперь именно ее словно считывал, словно впитывал в себя как губка – поглощая и перемалывая, как будто высверливая дрелью крошечные дырочки и сквозь них проникая, просачиваясь внутрь. – Давней далекой весной… Тот лютый февраль давно закончился. И двери, стеклянные двери универмага открывались вполне свободно, если их просто толкнуть – от себя. Никаких защелок, никаких запоров. И никто не стучал в стекло, никто не кричал: «Да открой же ты эту дверь, выпусти меня отсюда!»
– Екатерина, садись в машину.
Катя медленно, как во сне, оглянулась.
Полковник Гущин.
– Все, поехали в Главк.
Феликс Комаровский остался на остановке.
– Что это с тобой, а? – спросил Гущин уже в машине.
– Ничего, все в порядке.
– В самом деле?
– Абсолютно. Если можно, остановитесь где-нибудь у ларька, я воды куплю минеральной.
Гущин велел водителю остановиться на Якиманке. Катя купила в ларьке маленькую бутылку воды и прямо тут на улице, не обращая ни на кого внимания, вылила ее себе всю на лицо.
Глава 17
УСПОКОИТЬСЯ И ПОДУМАТЬ
Надо успокоиться…
Взять себя в руки…
Катя твердила себе это весь обратный путь до Главка. Странное ощущение, словно вы – это уже не вы, а… консервная банка, которую вскрыли ножом, но еще не до конца. Коробка… да, коробка с чем-то спрятанным там, глубоко внутри, крепко перевязанная упаковочной лентой. Ленту потянули, она не поддалась, потом ее разорвали, но опять же не до конца…
И сюрприз там внутри…
Он пока еще не увидел света.
Пугающий своей неизвестностью.
«Я все забыла. Я ничего не помню. И вспоминать нет никакой необходимости, а этот мальчишка, этот альбинос, он…»
В туалете Главка Катя смотрела на себя в зеркало. А потом еще раз умылась холодной водой, промокнула лицо салфетками и достала пудреницу.
Он просто мальчик-угадчик, этот Феликс.
Мало ли, что он там болтает в своем юродстве. Он вон и комплименты отпускает какие-то с вывихом. Длинноногая, легконогая, светлая в греческих сандалиях… Артемида-охотница с колчаном стрел и сворой гончих.
В маленьком зеркале пудреницы Катя видела лишь глаза свои и ресницы. И это все я? Мальчишка видит меня такой, вот такой?
Охочусь за сенсацией, за интересными, небывалыми, жуткими историями. Ношусь как метеор… охочусь, как она… смотрю, слушаю и запоминаю, выслеживаю… И все ради чего, собственно? Ради статей и репортажей, ради этих жалких строк в жалких газетах? Честно говоря, по одной-единственной причине – чтобы не сидеть дома одной в пустой квартире, где только слезы и воспоминания…
Эта греческая девица… с колчаном, полным стрел, эта охотница Артемида… она ведь всегда была одна… а мифы, как и комплименты незрелых юнцов, не врут.
Ну все, хватит.
Хватит, я сказала.
Довольно на сегодня.
Лучше подумаем о деле.
В кабинете Пресс-центра Катя тихонько уселась за свой стол, отодвинула ноутбук. И достала чистый лист бумаги.
И почти сразу же ей помешали. В кабинет заглянул следователь управления по борьбе с экономическими преступлениями, тот самый, который вчера допрашивал Ксению Зайцеву.
– Привет, слышала новость? Вот это да – прикончили… Такое дело, столько труда положили, столько допросов, столько экспертиз, две ревизии-проверки… БТИ-экспертиза… И все теперь развалится. В архив – на основании факта смерти обвиняемой. И на меня же теперь в следственном комитете бочку катят – почему не взял ее под стражу сразу, зачем оставил под подпиской.
Следователь выглядел школьником, побитым за двойку.
Вот, оказывается: для кого-то тюрьма – благо. Не останься Ксения Зайцева во время следствия на свободе – была бы жива. И сейчас бы еще хлебала положенный от государства бесплатный суп в Матросской тишине.
Катя взяла ручку и аккуратно, как школьница, записала для себя вопросы, требующие ясности.
А. Как убийца проник в универмаг?
Б. Когда, в какое точно время он совершил убийство Зайцевой?
В. Как он сумел выбраться из закрытого, опечатанного, сданного на охрану здания?
Второй вопрос о времени Катя сразу же пометила галочкой. На него даст ответ судебно-медицинская экспертиза. И ждать ее результатов надо к вечеру. И пожалуй, это сейчас есть самое главное.
По поводу первого вопроса… Следует брать за основу самый простой вариант: убийца явился в универмаг под видом покупателя. И скорее всего, тоже непосредственно перед закрытием, как и Зайцева. И сумел ничем не привлечь к себе внимание персонала.
Черт, тогда назревает еще один вопрос – Г. А где именно, в каком месте он напал на Зайцеву? Неужели прямо в отделе постельного белья? Но там помещение открытое и хорошо просматривается. Да, они еще не допросили ту продавщицу Наталью Слонову, которая там вчера работала… Значит, и это тоже пока что в воздухе повисает.
Что же касается вопроса В… Какая версия опять же самая простая, очевидная? Выйти из универмага ночью, не нарушив сигнализации, убийца не мог. Если только он не фантом и не проходит сквозь стены. Значит, он незаметно покинул универмаг утром – сразу же после того, как менеджер Хохлов и уборщица открыли служебный вход и позвонили на пульт вневедомственной. Ведь вскоре началась суета – они обнаружили тело на втором этаже… Вот убийца этим и воспользовался. До приезда милиции у него было время.
Но менеджер Хохлов говорил, что сразу же запер служебный вход, как только они с уборщицей вошли внутрь. И похоже, он не врет.
Так что же тогда получается?
Глава 18
ПРИ ЗАКРЫТЫХ ДВЕРЯХ
То, что универмаг сегодня уже не откроется для покупателей, Алексей Хохлов понял почти сразу, когда следственно-оперативная бригада только начинала свою работу.
После допросов весь персонал попросили находиться на своих рабочих местах, в отделах. Никого не отпускали. Хохлов предпочел бы провести все эти долгие часы в отделе парфюмерии вместе с Вероникой. Он трижды пытался пройти туда, но каждый раз оперативники вежливо и настойчиво просили его вернуться к себе.
В три часа он заварил себе крепкий кофе в подсобке. В пять посмотрел по портативному телевизору новости. Без четверти восемь его вызвали на первый этаж.
И он понял, что милиция покидает универмаг.
– Мы тут все закончили, – сказал ему следователь прокуратуры. – Вы, как мы выяснили, ответственный за сдачу на охрану. Сейчас закроете за нами главный вход, и потом выполняйте свои обязанности.
– А где же все наши?
– Полчаса назад мы весь персонал отпустили по домам.
– А завтра как же?
– Завтра универмаг работает в своем обычном режиме.
Хохлов схватился за мобильный: Вероника! Но следователь смотрел на него выжидающе, и пришлось пока что все разговоры отложить.
Он стоял в отделе часов и ждал, когда же наконец их всех черт унесет.
Ушли.
Он запер центральный вход и…
Можно было бы сразу позвонить Веронике. Но он долго стоял и смотрел сквозь стеклянные двери на улицу. Вечерело. Мимо по Александровской улице тек нескончаемый поток машин. Все спешили покинуть центр города, добираясь по бесконечным пробкам до своих спальных районов.
