Дмитрий Линчевский - В капкане
«Действительно, — подумал Полынцев. — Такое количество трупов может говорить лишь об одном — не случайно. Это понимают даже посторонние люди. Однако рабочая версия имеет право на жизнь только тогда, когда ее можно пощупать руками. Родственный мотив был пока неосязаем, а, следовательно, относился к разряду домыслов и догадок. На этих приправах кашу не сваришь».
— Не факт, — вздохнул он, убирая фотографии в папку.
— Ну, вам виднее. Мне рухлядь можно из квартиры выкидывать? Ремонт делать мешает.
— Пока рано.
— А когда?
— Когда следствие закончится.
— Это долго?
— По-разному бывает.
— А что с моим драчуном?
— Сидит ваш хулиган, тоже ждет окончания следствия.
— Не думал, честно говоря, что его посадят.
— Еще не посадили — только задержали.
Васьков замялся.
— Я это… вот что хотел спросить. А заявление можно назад забрать? Ну, в смысле, чтоб дело закрыть.
Полынцев удивленно вскинул бровь.
— А что, пожалел солдатика?
— Может, и пожалел. Тоже ведь служил когда-то. Тоже на дембель приходил. Думал, все вокруг будут в рот заглядывать, а на самом-то деле… Короче, я сам себя неправильно повел, раздухарился не в меру. В общем, хочу закрыть дело.
— Не знаю, поговорю со следователем. Она тоже не вахтер — открыла, закрыла.
— Да это понятно.
* * *Директорская «Волга» догнала бредущую по дороге Тамару Селезневу и, посигналив, мягко остановилась.
— Куда путь держишь, почтальон Печкин?
— Не знала, что вы тоже мультфильмы смотрите, — улыбнулась женщина.
— Я их лет 30 назад смотрел, в сопливом малолетстве. Так куда идешь?
— К вам в поселок, куда еще по этой дороге придешь.
— Ну, тогда садись, коль по пути.
Тамара с удовольствием забросила сумку на заднее сиденье, а сама устроилась на переднем, поближе к директору.
— Ну, рассказывай, как жизнь в наших краях течет, — спросил он, выжимая сцепление, — какие новости сорока на хвосте носит?
— Да нет особых новостей-то, кроме той, что у вас зверьков украли.
— Есть такое дело. Ничего, найдем жулика — самого на шапку раскроим.
— Вы сначала найдите.
— Не беспокойся, уже ищут. Недолго ему ходить осталось.
— Бог в помощь.
— Да тут не Бог, тут конкретный человек работает, но в своем деле, как Бог.
Тамара искренне удивилась сказанному. Слышать лестные отзывы из уст самовлюбленного начальника удавалось далеко не каждому. Обычно он хвалил только себя любимого, причем, по поводу и без повода. Работники зверохозяйства втайне подсмеивались над ним, называя за глаза Самохваловым.
— Это кого вы так знатно величаете? — спросила она, теряясь в догадках. — В наших краях, вроде бы, таких не водится.
— Кого надо, — со шпионским прищуром сказал директор. — Насквозь видит, как рентген, практически.
— Ни дядь Коля это, случаем?
— Какой дядь Коля?
— Николай Петрович.
— А какой он те дядя? Дед уж давно.
— Кому как, — кокетливо дернула шейкой Тамара. — Так о нем, что ли, речь?
— Ух, какая ты шустрая, ничего от тебя не скроешь.
— Так вы и не скрывали, сами все рассказали.
— Мне скрывать нечего — это жулик пусть скрывается. Я человек открытый, прямой. Да, признаюсь — попросил Петровича пособить.
— А я его сегодня встретила.
— И как он?
— Как обычно. Красавицей назвал.
— Это он может. Хитрющий дед, хитрющий.
Тамару подобный отзыв, естественно, не порадовал. Это означало, что красавицей ее мог назвать разве что хитрый, неискренний человек. Слегка обидевшись, она стала смотреть в окно, за которым мелькали пушистые березки, кряжистые клены, высокие, как парусные мачты, тополя.
— Ну, чего замолчала, Тамара? Что там дальше?
— Да ничего, — без настроения ответила она. — Я пошла на другую улицу, а он к Колосковым, вроде бы, подался.
— Вот молодец, по списку идет, — с довольным видом сказал директор. — Как дойдет до крайнего, так и поставит вот такенную точку, — он показал увесистый кулак. — Правда, мы с главбухом думали, что он ее на Горбунове поставил. Но, видно, промахнулись.
— А по какому списку он идет? — полюбопытствовала Тамара.
— Да это я так, о своем. Что он еще говорил?
— Еще?.. Что уезжать отсюда собирается.
Директор встрепенулся. Вот это новость! Неужели старый хрыч решил ему такую свинью подложить? Взялся за гуж и никуда не понес. И ведь ни слова не сказал, хитрец, когда о деле договаривались. Про здоровье что-то бубнил, про возраст, а о переезде — ни гу-гу. Зачем было мудрить? Ну признался бы, мол, так и так, уезжаю я от вас, не взыщите, мол, не серчайте. Но ведь промолчал. Ох хитрит что-то дед Петрович. Крутит, вертит, думает какую-то думку. Знать бы только, какую, чтоб в дураках не оказаться.
— И когда он уезжать собрался? — включил третью скорость директор.
— Не знаю, думаю, еще нескоро.
— А не надо тебе думать. Тут есть, кому думать.
Машина, ускоряясь, запрыгала по кочкам.
Глава 9
В РУВД Полынцев зашел перед самым обедом. В коридорах уже толпились сотрудники, собиравшиеся на встречу с гастритом в столовую. Перездоровавшись со всеми, а с некоторыми обмолвившись парой слов, он, наконец, добрался до кабинета № 209. За дверьми его скрипел противный голос Мошкина.
— Потом второй труп, потом третий и каждый раз — в раскопанных могилах. А по ночам туда приходит Гробокоп: огромный, страшный, в длинном, на шнуровке, балахоне с высоким треугольным колпаком. И без лица.
— Как это? — ахнула Инна.
— А вот так! Поворачивается он к тебе — а в капюшоне пусто!
Полынцев без стука распахнул дверь. Инна ойкнула, Мошкин, сидевший за столом напротив, вздрогнул.
— Ты обалдел, что ли — без стука врываешься?! — вскрикнула девушка, нервно поправляя прическу.
— Хамло, — поддержал ее былинный сказитель.
— Я слышу — в кабинете мужской голос, — оправдываясь, промямлил Полынцев. — Думаю, зачем стучаться: не переодеваешься же ты перед ним.
— Откуда ты знаешь? — съехидничала Инна. — Мало ли, чем я занимаюсь.
Мошкин посмотрел на него, как Донжуан на Квазимодо: «Ходят тут всякие».
— Ну, тогда дверь закрывайте, — потеряв настроение, развернулся Полынцев.
— Чего хотел-то? — уточнил сыщик.
— Забыл уже. Счастливо, не буду вам мешать.
— Ты сейчас куда?
— В столовку.
— А откуда?
— С завода. Внука искал.
— Нашел?
— Да. То есть, нет. В командировке он, в другом городе.
— В каком?
— Не узнал.
Полынцев только сейчас вспомнил, что забыл спросить у кадровика, куда именно уехал инженер. А если он находился в соседней области? А если мог легко приехать домой на выходные? Новый поворот в деле? Еще один участник?
— Понимаю — склероз, — прервал его размышления Мошкин.
— Склероз, — согласился Полынцев.
— Это тебя не красит. Опять версию провалил.
— При чем тут я? И кого я еще провалил?
— Ну, как же — вчера гробокопа упустил.
Глаза Инны загорелись.
— Ты его видел?!
— Ну да, — скромно кивнул Полынцев, заодно передумав разоблачать глупый рассказ коллеги.
— А как упустил?
— Погнался, и не догнал.
— Так ты за ним гнался?! — восхищенно захлопала ресницами Инна.
Мошкин ревностно скривил губы. История неожиданно заработала против него. Старался, старался, нагонял жути на девушку и, нате вам, получите. Нет, без боя сдавать позиции нельзя. Тем более, с таким трудом завоеванные. Может быть, впервые в жизни она слушала его с искоркой в глазах. Может быть, именно сейчас в ней пробуждались те самые чувства, от которых зависела его холостяцкая жизнь. Нет, нужно срочно принимать контртеррористические меры. Иначе, все вылетит коту под хвост.
— Прошляпил, в общем, Гробокопа, — съехидничал сыщик, пытаясь развенчать успех Полынцева. — А сегодня, ко всему прочему, еще и родственное звено профукал.
— Сам же говорил, что звеньев слишком много. Теперь уже меньше. Ты, кстати, сам что-нибудь сделал?
— А как же. Во-первых: установил, что дед убит из «ТТ», а кавказец — из «ПМа». Смерть наступила приблизительно в одно время. Значит — была перестрелка. Во-вторых: узнал, что последний старик похоронен — а, стало быть, и задушен — раньше первого. Отсюда можно предположить… например… если хорошо подумать…
— Что?
— А черт его знает. Что-то, наверное, можно предположить, но у меня сейчас предполагалка не работает.
— Ты это сам проверял?
— Почти. Увэдэшные опера подсуетились. Им проще. Они к экспертам ближе.
— А сам, что делал?
— Вот, — неопределенно развел руками Мошкин. — Материал нарабатывал, версии обдумывал.
Сказано это было тоном Шерлока Холмса, посвящавшего доктора Ватсона в свои исключительно умные и чрезвычайно секретные дела.
