Александр Серый - Бенефис для убийцы
Жестом предложив мужчине сесть, Широков спросил:
– Узнаете меня?
Мужчина поднял голову и скользнул взглядом по лицу оперативника. Потом, снова уставившись в пол, утвердительно кивнул.
– Тогда назовите себя: фамилию, имя, отчество и так далее…
– Петренко, Роман Михайлович, пятьдесят четвертого года, приезжий, – угрюмо сообщил тот.
– Откуда и когда приехали в наш город, где проживаете, цель приезда?
– С месяц как приехал… Из Архангельска… Живу на Корабельной у хозяйки…
– Фамилия хозяйки и номер дома?
– Бушуева… Екатерина Семеновна… Корабельная, 36, – все так же нехотя промямлил Петренко.
– Так что понадобилось в городе? – настаивал Станислав. – На какие средства изволили жить?
Задержанный окинул его злым взглядом и процедил:
– Бабу приехал искать, начальник… Надоело одному мыкаться. Слыхал, бабы у вас тут красивые. А деньги с собой привез – чай, на Севере работа денежная…
– Э-э-э… Да вы, никак судимый, Роман Михайлович! Давно ли и за что?
– Ага, судимый… Только я свое отсидел… Два года назад… Подчистуюю… Грехи молодости, так сказать! – ощерился Петренко.
– С Гвоздковой Маргаритой Сергеевной что вас связывает? – вступил в разговор Свешников.
– Я ж сказал, что бабу искать приехал. На этой почве с Маргаритой и познакомился. Красивая бабенка, правда, начальник? – обратился Петренко к Широкову, насмешливо глядя на него в упор.
Станислава аж передернуло от такой наглости, но он сдержался, скрипнув зубами, и не отвел глаз. Петренко, видимо, понял, что перегнул палку, и отвернулся.
– Как вы вчера вечером оказались с фотоаппаратом в квартире Гвоздковой?
– Случайно, а то как же еще… Зашел к ней в начале седьмого просто так, по-приятельски. Она сказала, что ее преследует один мент… Простите, работник милиции. Проходу не дает, хочет, чтобы она с ним переспала. Должен как раз вот-вот прийти. Ну и попросила о помощи… Я согласился сдуру. Тогда она запихнула меня к своей соседке, дала фотоаппарат со вспышкой и велела, если услышим крик, бежать к ней и все фотографировать, что увидим.
– И все-таки… Почему вы согласились?
– Так она ж попросила, – пожал плечами Петренко, – почему ж не помочь? Драться с милицией глупо, а вот щелкнуть на пленку – это другое дело. Ловко баба придумала, верно?
– Куда Гвоздкова ушла из квартиры после того, как вы со старухой выполнили задание и остались караулить… капитана милиции? – чуть запнувшись при формулировке вопроса, поинтересовался Свешников.
– Сказала, что за милицией…
– Так чего же вы испугались, когда я позвонил в дверь и объявил себя сотрудником милиции? Почему спокойно не открыли дверь, а выпрыгнули в окно? Чего было бояться, коль считали себя защитником правды, а?
Петренко некоторое время молчал, очевидно тщательно обдумывая ответ. Затем выпрямился и заявил:
– Так вы больно быстро пришли… Да и голоса Гвоздковой я что-то не слышал. Я и решил, что вы – дружок капитана, стоящий на стреме… Как представил, что сейчас будет, честно говоря, испугался. Ну, думаю, впутался, дурак, в историю, надо «ноги делать»… Вот и сиганул в окно…
– Допустим. Тогда, что заставило кинуться на меня с ножом?
– Опять же с перепугу. Даже крыша поехала, начальник! Ты уж извини.
Выдержав паузу, Игорь уточнил:
– Где с Гвоздковой познакомились, в каких отношениях были?
– Случайно в толкучке в троллейбусе оказались. Потом проводил ее. Пару раз в кино приглашал. Но большего, если ты «интим» имеешь в виду, начальник, то этого не было. Я-то, конечно, не против, да она возражала. – Петренко гаденько хихикнул.
Тем временем, пока Игорь беседовал с задержанным, Станислав машинально разглядывал Петренко. В какой-то момент его привлекла обувь: красные замшевые кроссовки на тонкой полиуретановой подошве.
Еще утром, узнав от Ерофеева о задержании мужчины, Станислав подумал, не является ли тот одним из двух неизвестных, побывавших на Гоголевской в компании с «толстяком». Потом эту версию заслонили хлопоты в больнице. Только сейчас, при виде кроссовок, мысль вернулась к нему. Воспользовавшись паузой в диалоге, Станислав задал Петренко вопрос:
– Где вы купили эти кроссовки?
– В Архангельске купил, – удивился Петренко.
– Давно?
– Этой весной, на майские… А что?
– Да так, ничего особенного… Нравятся они мне. Удобные, наверное? Если не трудно, снимите – я хочу поближе посмотреть.
Вероятно, Петренко все еще не понимал, куда клонит Широков, потому что, недоуменно пожав плечами, стянул кроссовку с правой ноги и протянул Станиславу. Даже после беглого осмотра сомнения пропали: рисунок подошвы был тот же, что у следов в кладовке и возле сарая. Стараясь ничем не выдать волнение и продолжая держать добычу в руке, Станислав попросил отдать и вторую.
– Чего это, начальник? Зачем? – в глазах задержанного вместе с растерянностью появился испуг.
– Снимай, снимай! – настойчиво поддержал товарища Свешников, понявший мотивы поведения Широкова.
Заполучив полную пару и еще раз внимательно осмотрев ее, Широков спокойно поставил ботинки на подоконник себе за спину.
– Чего это он, а? – обратился Петренко к Свешникову.
– Теперь, Петренко, быстро отвечайте на вопросы. Что вы делали вечером 20 июля, начиная с 20 часов?
Петренко вздрогнул всем телом и подался назад, словно столкнулся с опасностью.
– Это еще зачем?
– Отвечайте, где были в среду после восьми вечера? – угрожающе повторил Станислав.
– Не помню я… Что я обязан помнить все? Голова и так плохо варит. Я и вчерашний день плохо помню… – последнюю фразу он прокричал, лихорадочно переводя взгляд с одного милиционера на другого.
– А на Гоголевскую, эдак, часиков в десять вы не заглядывали? Туда, где дома старые ломают? – невинно поинтересовался Игорь.
– Не-ет! Не был я на Гоголевской вашей! Не был никогда. И где эта улица, не знаюГ – и увидев усмешку на лице Свешникова, взорвался: – Что ты «лыбишься», начальник? Что вы мне голову морочите?! В среду в кино был в «Волне»! И отстаньте от меня…
– Какой фильм смотрели, на какой сеанс изволили ходить?
– Французский фильм… «Папаши»… Там этот рыжий комик играет. На восемь часов ходил. Оттуда домой спать пошел. Все!! Чего за нос водите!! Чего пришить хотите?
– Вам не знаком этот человек? – Широков протянул фотографию «толстого».
Эффект превзошел все ожидания: Петренко, издав утробный рык, бросился на Широкова, пытаясь дотянуться до стоящих на подоконнике кроссовок. Широков перехватил руки нападавшего, Свешников повис у того не плечах, а влетевшие на шум конвойные опрокинули всю компанию на пол. С большим трудом удалось скрутить обезумевшего Петренко и застегнуть на нем наручники. Уже лежа на животе и кося кроваво налившимся глазом, он хрипел: «Ничего не скажу, падлы! Я не дешевка, мусора поганые!!» Когда Петренко выводили в камеру, Широков остановил конвойных и сказал:
– Мне твои показания не очень-то нужны. А к вечеру в понедельник и вовсе не понадобятся уже. Делай выводы! Захочешь говорить, передай дежурному, я приду.
Петренко резко обернулся. Глаза его горели страхом и ненавистью.
23 июля. Суббота. Около 14 часов.
Прямо из ИВС Свешников отправился к экспертам, чтобы отдать на обработку кроссовки и сверить отпечатки пальцев Петренко с найденными в доме на Гоголевской. Широков же решил оставшееся время до визита к шефу посвятить просмотру бумаг по делу, намереваясь освежить в памяти отдельные моменты. Удобно устроившись за рабочим столом, он углубился в чтение. Когда глаза пробегали по ориентировке с приметами «высокого», составленной со слов Касьянова, в душе возникло неясное беспокойство: так бывает от ощущения, что какой-то факт или событие должно быть связано с каким-то другим известным, но связь эта пока что ускользает от восприятия.
Досадуя на себя, Станислав встал и подошел к окну. Спортивный городок расположенной через дорогу школы занял городской пионерлагерь. Девочки, крича и смеясь, играли в пионербол. Рядом, на другом корте, мужская часть класса самозабвенно гоняла футбольный мяч. Маленький белобрысый футболист ловко обыграл двух соперников и устремился к воротам. Ему удалось протолкнуть мяч мимо выбежавшего навстречу вратаря, но от столкновения форвард уже уклониться не сумел и оказался на земле. Ликующие товарищи бросились к нему, принялись тормошить, помогая подняться.
«Стоп!– скомандовал себе Станислав. – Вчера утром… Вчера утром недалеко от управления на улице столкнулись два человека: одним из них был я, а вторым…» От неожиданного прозрения Широков даже присвистнул – второй в точности подходил под приметы, принадлежащие «высокому».
«Ну да, все сходится, – размышлял Станислав, пробегая еще раз ориентировку. – Ох, и шляпа я!» В досаде он хватил кулаком по подоконнику, передернулся от боли и посмотрел на часы: пора идти к начальству.
