Татьяна Полякова - Фитнес для Красной Шапочки
Под этим самым фонарем на кушетке лицом вниз лежал Мелех, прикрыв задницу полотенцем, а массажистка, похожая на китаянку, трудилась над его спиной. Охранник пропустил меня в комнату и, не сказав ни слова, удалился, прикрыв за собой дверь.
Мелех поднял голову и сказал:
— Располагайся. Мы сейчас закончим. Я устроилась на кушетке, застеленной ковром, китаянка, если она таковой являлась, а не косила под нее для экзотики, неодобрительно разглядывала меня, не забывая работать руками. Наконец она спросила без малейшего намека на акцент:
— Кто это, дорогой?
— Не твое дело, — ответил Мелех. Физиономия девицы приобрела пунцовую окраску, а я приятно улыбнулась. — Лампочку купила? — спросил меня Мелех.
— Я так и думал. Придется самому позаботиться.
— Очень мило с твоей стороны.
— Дорогой, лежи спокойно, — пискнула девица, — между прочим, присутствие посторонних меня отвлекает.
— Николай Петрович, — хмыкнула я, — раз уж я посетила вас, не могли бы вы надеть халат и отправить вашу девушку по имени Ерунда куда-нибудь подальше?
Девица набрала в грудь воздуха, собираясь с силами для достойного ответа и забыв о работе, а Мелех засмеялся.
— Подай халат и топай, — сказал он китаянке. Она одарила меня взглядом, в котором было все: и лед, и пламень, но халат подала и из комнаты удалилась.
— После моего ухода тебя ждет жуткая сцена, — съязвила я.
— Брось, — усмехнулся он, запахнул халат и уставился на меня. Не знаю, что ему показалось таким забавным в моем облике, но в его глазах плескался смех. — Надумала ко мне переехать? — спросил он.
— Мы не уживемся.
— Дом большой, не захочешь, так и не увидимся.
— Я не тебя имею в виду.
— Да? А кого?
— Хотя бы эту даму с редким именем. Подозреваю, она здесь не одна.
— А тебе-то что? — удивился Мелех.
— Женское общество в больших количествах вызывает у меня депрессию.
Он поднялся, подошел и теперь стоял надо мной, уставясь в мою макушку, потому что я разглядывала ковер под ногами.
— Переезжать ты не хочешь, тогда чем обязан визиту?
— А просто так нельзя?
— Можно. Однако раньше ты ко мне просто так не заглядывала.
— Все меняется. Я тоже.
— Перемены наступили буквально вчера. Это с чем-то связано?
— В основном с мыслями о моей безопасности Мне вдруг захотелось с тобой дружить.
— Ну так в чем дело? — потянул он меня за руку.
— Эй, — испугалась я, — я сказала дружить.
— А это что — не одно и то же?
— Не боишься, что неожиданно войдет твоя китаянка?
— Не боюсь, — ответил он и в самом деле не боялся, потому что весьма энергично приступил к действиям, то есть к моему соблазнению, хотя по сценарию это мне полагалось соблазнять его.
— Не так стремительно, дорогой, — пробормотала я, — я еще не решила: хочу я этого или нет.
— Решай скорее, — сказал он, но отстал, и это было уже хорошо.
— Я помню, что у тебя аллергия на чай, но я бы выпила чашку. Или чай в этом доме не держат?
— Для тебя все что угодно, — усмехнулся он. Я надеялась, что он выйдет из комнаты, и с удовлетворением отметила, что телефон здесь был, стоял на низком столике в уголке, и если повезет… Мелех нажал кнопку, вмонтированную в кушетку, и появилась китаянка.
— Принеси чаю, — сказал он, и девица тут же исчезла.
— Здесь есть телефон? — теряя терпение, спросила я.
— Конечно.
— И я могу позвонить?
— Пожалуйста.
— У меня деловой разговор и…
— Ты хочешь, чтобы я ушел? — подсказал Мелех.
— Это было бы здорово.
— Хорошо, — пожал он плечами и вышел, а я кинулась к аппарату, сняла трубку и собралась набрать номер, когда услышала в трубке щелчок. Ну надо же… конечно, этот гад подслушивает. Чего ж так не везет-то, господи… Не могу я звонить Юре и сообщать о предполагаемом покушении на Мелеха, когда этот самый Мелех сидит в соседней комнате и подслушивает. Я бросила трубку и стала пить чай.
Мелех тут же явился.
— Позвонила?
— Да, спасибо. — Я отставила чашку и поднялась.
— Куда ты? — удивился он.
— Домой, естественно.
— Значит, не надумала остаться?
— Пыталась, но ничего не вышло. Мне мешает сосредоточиться присутствие твоей китаянки. Быть десятой или пятнадцатой любимой женой оскорбительно для моего самолюбия. Собственно, я пришла сообщить, что уезжаю.
— Куда? — спросил он.
— На дачу своего знакомого. Поскучаю в одиночестве на природе.
— Хочешь, чтобы я поехал с тобой? — спросил он.
— А ты поедешь? — удивилась я.
— Если позовешь.
— Дача совершенно обыкновенная, там нет никаких драконов, только чудесный вид из окна.
— Годится. Когда едем?
— Сегодня вечером. Я позвоню. Итак, только ты и я.
— И охрана. Надеюсь, против нее ты не возражаешь?
— Прихвати еще кальян, ковры, свою китаянку и тащись со всем этим на другую дачу. Всего доброго.
Конечно, он не дал мне уйти.
— Значит, вдвоем? — спросил он, сверля меня взглядом. — Ты и я?
— Либо вдвоем, либо никак. У тебя есть время принять решение. — Ох, как мне не понравился его взгляд, но я дала себе слово не обращать на него внимания. — Я хочу уйти, — нахмурилась я.
— Хорошо, — кивнул он и посторонился. За дверью меня ожидал молодой человек.
— Прошу, — сказал он любезно, и я спустилась за ним по лестнице. Второй парень все еще таращился в телевизор. Я попрощалась, в сопровождении охранника дошла до калитки и наконец оказалась на свободе.
— Вот блин, — пробормотала я и поторопилась отойти подальше от дома.
Приходилось признать, что меня преследует фатальное невезение. Допустим, этот гад согласится ехать со мной, однако вовсе не факт, что охрана не последует на значительном расстоянии. И что тогда? Тогда роковая встреча на даче с вероятной стрельбой, а дальше моя кончина. Если выиграет Павел, мне крышка, если победят ребята Мелеха, мне тоже крышка, устроят допрос с пристрастием, с последующей справедливой карой. Витя при любом Раскладе тоже труп.
В этот миг в голову мне пришло вот еще что:
Переход от лютой вражды к большой страсти у нас с Мелехом произошел чересчур стремительно и как-то даже без моей помощи. Опять же, смотрел он и говорил со мной с насмешкой, временами переходящей в издевку. Если учесть, что у меня к нему по-прежнему нет добрых чувств, одно лишь притворство, логично предположить, что у него их тоже не наблюдается. Тогда что же выходит? А то, уважаемая Полина Владимировна, что он заподозрил неладное и это не вы заманиваете его в капкан, а он играет с вами как кот с мышью.
— Ой, мама, — взвыла я, потому что при таком раскладе выходило, что у меня вовсе нет шансов выбраться из передряги. «Придумай что-нибудь, — заволновалась я, — найди способ сообщить в милицию».
Впрочем, способ, конечно, есть: иду в милицию, все рассказываю и сижу у них до тех самых пор, пока не отыщут Павла и не спасут Виктора, а будут гнать, запрусь в туалете. Спасут они Виктора, как же… но и я не герой-одиночка.
Я и в самом деле нацелилась идти в ближайшее отделение, правда, не знала, где оно находится, зато заметила постового милиционера и направилась к нему. Для этого необходимо было перейти дорогу, я замерла на тротуаре, и тут из потока машин вынырнула одна и притормозила рядом, едва не задев меня зеркалом. Задняя дверь открылась, и мужской голос требовательно произнес:
— Садись.
Точно под гипнозом, я полезла в кабину, потому что голос был знакомым, наверняка Артем или Игорек.
Проклиная свое невезение, я захлопнула дверь, машина сорвалась с места, а я удосужилась взглянуть на водителя, после чего у меня даже не осталось сил по привычке чертыхнуться. За рулем сидел блондин, психически неуравновешенный тип с лезвием. Вот только его мне и не хватало.
— Здравствуй, солнышко, — сказал он, глядя на меня в зеркало. Ко мне разом вернулись все чувства, и я вознамерилась распахнуть дверь, чтобы вывалиться на асфальт. Кончина под колесами была для меня предпочтительнее лезвия. — Не спеши, — сказал блондин и ударил меня ребром ладони по шее, ударил-то вроде не сильно, но я мгновенно отключилась.
Кто-то похлопал меня по щекам и ласково сказал:
— Открой глазки.
Я вроде бы улыбнулась, в воображении нарисовав себе картину: все враги повержены, добрый доктор Айболит приводит меня в чувство, а седой полковник, смахнув слезу, готовит благодарственную речь, в коей особо отмечаются мое мужество и отвага.
Разумеется, действительность моих надежд не оправдала. Я открыла глазки и увидела все того же блондина, только теперь он выглядел еще омерзительнее, потому что на губах его играла одна из тех улыбочек, которыми киношные маньяки балуют своих жертв.
Мы по-прежнему находились в машине, салон которой освещала тусклая лампочка, а за окном царила темнота. Либо с момента моей отключки прошло очень много времени и сейчас уже ночь, либо мы не на улице, а в каком-то укромном месте, куда дневной свет не доходит. В этом случае распахивать дверь и пытаться бежать довольно глупо. Да и вряд ли я смогу открыть дверь, раз блондин сидит рядом. Я поежилась и слегка сдвинулась с места, что было замечено.
