Владимир Колычев - Центровая
– Пошли!
Медяк взял меня за руку, и я двинулась за ним как паршивая овца за пастухом. Но у меня было оправдание перед самой собой. Во-первых, я уводила Витю подальше от беспомощного Леши. А во-вторых, плевать я хотела на Самоеда.
Медяк отвел меня к «Москвичу», за рулем которого я увидела Хомяка, мы сели на заднее сиденье. От Медяка неприятно пахло, и я отодвинулась, но из машины не вышла, хотя и должна была.
– А поехали ко мне! – сказал он. – Посмотришь, какая у меня хата!
Хомяк плавно стронул машину с места, и мы поехали к Медяку домой.
– Не хочу! – решительно запротестовала я.
В конце концов, я не игрушка, тем более не шлюха, которую можно везти кому и куда угодно.
– А чего так?
Медяк пододвинулся ко мне, попытался обнять за плечи, но я ударила его в бок локтем, да так, что у него затрещали ребра.
– Ты в своем репертуаре! – недовольно, хотя и беззлобно буркнул он.
– Отвези меня домой.
– Ко мне поедем. – Медяк мотнул головой, немного подумал и добавил: – К нам.
– К кому это к вам?
– Так я же не один живу. Кречет со мной.
– А он мне нужен? – взбрыкнула я, но машину остановить не потребовала и на ходу из нее не выпрыгнула.
Слава Кречет и раньше волновал мое воображение, но тогда я была с Лешей Самоедом и не могла уйти к нему. А ведь он был не против. Я же действительно нравилась ему, даже очень. Но Леша остался в прошлом, а Слава продолжает шагать в будущее. Дела у него идут блестяще, не зря же Медяк чуть ли не боготворит его. И крутой он, этот Слава, и деньги умеет зарабатывать.
В общем, я готова была поверить, что Слава не сдавал меня своей бабушке. Если появилась возможность объясниться с ним, то глупо было бы ее упустить. И объясниться с ним надо, и дальше пойти.
Мы подъехали к пятиэтажному дому на Октябрьской улице, и я без возражений последовала за Медяком. Мы поднялись на третий этаж. Он своим ключом открыл квартиру, включил свет в прихожей, потом в гостиной, на кухне и в спальне, куда я пошла за ним в поисках Славы.
– А где Кречет? – спросила я.
– У своей подружки, – ответил Витя и с усмешкой глянул на меня.
– У какой подружки? – Я похолодела.
– Морду ей хочешь набить? Так уже! – Он ухмыльнулся.
– Что уже? – не поняла я.
– Уже набила. Она с Мишей Гольцем крутила. Вспомни, как мы самарских разгоняли. Ты двум телкам тогда наваляла, светленькой и темненькой. Кречет светленькую подцепил!
Я вспомнила блондинку, которая неосторожно вцепилась мне в волосы. Тогда я, кажется, от всей души съездила ей по носу. Вот бы повторить этот номер!
– Гонишь ты!
– А где я сейчас, по-твоему, был? Мы со Славой гостили у Гольца. Слава на него наезжал, а я на подстраховке стоял. А зачем он него наехал, угадай?
– Да плевать мне, зачем.
Я повернулась к выходу, но Медяк глыбой встал у меня на пути.
– Нет, не плевать тебе! Со Славой трахнуться хочешь?
– Не твое дело!
– Нет, мое. И ты моя. Понимаешь, моя! – Он жадно смотрел на меня.
Руки Медяк пока не распускал, но в любой момент мог сгрести меня в охапку, завалить на кровать. Я ничего не поделаю с ним, если он навалится на меня всей массой.
– Уйди! – потребовала я.
– Не уйду, – заявил он и покачал головой.
– Уйди! – Я попыталась влепить ему пощечину, но Медяк перехватил мою левую руку.
Я попробовала ударить его справа, но и вторая моя рука оказалась в захвате. Атака коленкой тоже не удалась. Медяк подставил под нее бедро.
– Может, хватит? – зло, но без желания ответить на удар спросил он.
Я поняла, что веду себя как дура, все-таки снова ударила его ногой, но и в этот раз нарвалась на блок.
– Все равно ты будешь моей! – сказал Медяк.
– Хрена тебе лысого! – гневно выплеснула я и вдруг стала успокаиваться.
Самоед окончательно упал в моих глазах, а Медяк, напротив, поднялся. Привлекательней не стал, но возвысился. К тому же со Славой мне ничего не светило. Видимо, он шутил тогда, в подвале, когда говорил, что я нравлюсь ему. Может, и нравлюсь, но не настолько, чтобы бегать за мной.
– Будешь!
– Только в постель меня тащить не надо, понял? – на жалких остатках гнева сказала я.
Квартира у Медяка теплая, уютная и обставлена хорошо. Цветной «Горизонт» в зале, видеомагнитофон «Электроника». В видеосалон ходить не надо, чтобы посмотреть боевичок или мелодраму. Хотя мелодрам, блин, и в жизни хватает.
В кухне на плите стоял чайник, я наполнила его водой из-под крана, поставила на огонь. Мебельный гарнитур здесь далеко не новый, но вполне современный на вид. Да и посуды полно. Только вот грязно, и в холодильнике мышь повесилась.
– Ну и зачем ты меня сюда привел? – спросила я, с победной насмешкой глянув на Медяка. – Чем удивить хотел? Шампанское где? Ананасы? Рябчики в сметанном соусе?
– Это можно! – Он просиял.
– Так уж и быть, поживу я у тебя здесь. Только без постели, понял?
– Да, понял!
Он ушел, а я отправилась в гостиную, включила телевизор, настроила видик, поставила свежий боевичок.
В квартире грязно, жуткий беспорядок, есть нечего, но у меня не возникло ни малейшего желания заняться хозяйством. Другая бы на моем месте все вылизывала бы здесь, выдраивала, но я не такая. Это Медяк должен угождать мне, а не наоборот.
Он вернулся с полными пакетами. Шампанское, коньяк, бананы, сервелат, сыры.
– Тут на Советской кооперативный лабаз открыли. Крутой и бесхозный. Дербануть бы! – мечтательно протянул он.
– Так в чем же дело?
– Зачем нам на такую мелочовку размениваться? Мы на шмотье неслабые бабки делаем. Главное, никакого риска. Ну, почти.
– Колбасу порежь! – приказала я Медяку.
Что-то не очень интересно мне было слушать, как здорово работается ему под началом Кречета. Этот кобель изменил мне с какой-то сучкой, и я не хотела о нем слушать.
– Колбасу?! Ну да!.. – Медяк взялся за нож, но за сервелатом не потянулся. – Гольяновские наехали, что за дела, все такое! Кречет слушал-слушал, потом как даст! Одного вырубил, с другим завязался. Тут мы подскочили и, короче, сделали их. С тех пор никто не наезжает. Подходят, предъявляют, но спокойно, без наездов. Мы договариваемся, все на мази, дела идут.
– Достал!
Я взяла батон колбасы, положила его на разделочную доску, забрала у Медяка нож. Забодал он меня своим Славой.
– А ты говоришь, лабаз! Менты наедут, отбивайся потом. – Медяк махнул рукой.
– С ментами у нас налажено. Деньги будут, так что с этим без проблем.
– Кречет говорит, что беспонтово это. – Медяк покачал головой.
– Кречет ему говорит! – передразнила его я и зло резанула ножом по батону.
Мне бы Славу сейчас сюда, этого комнатного орла. Я бы показала ему, как птичьи головы резать!
– Совсем помешался ты на своем Кречете!
– Нет, я на тебе помешался! – Медяк с вожделением глянул на меня.
Он хотел быть со мной, но возбуждала его не только я. Парень тащился от собственной важности, от тех дел, которые крутил с Кречетом. Он теперь на коне, у него есть деньги – хочешь ананасы в шампанском, без проблем! Все продается, все покупается. Кто угодно продается, только не я.
– А деньги где?
– Да полно! – Медяк хлопнул себя по карману.
– Я о тех деньгах, которыми Кречет крутит!
– Я же сказал, бабки подбить надо. Там же не все так просто, деньги не все сразу отдают, да и у нас еще товар на реализации. Бабки сейчас в обороте крутятся.
– Крутятся? – язвительно спросила я.
– Ну да.
– А может, это ты мне мозги крутишь? Типа я ничего не знаю, и мне можно вправлять, да?.. Денег нет, а сам ты упакован! И Грыжа с Буяном! А остальным что, хрен с маслом?
– Нет, пока без масла. – Медяк хмыкнул. – Но скоро все будет в шоколаде, отвечаю.
– Может, тебе и не нужны пацаны? Грыжа и Буян с тобой, а остальные и на фиг не сдались?
Медяк действительно брал с собой в работу только Буяна и Грыжу, еще и Хомяка, хотя тот и не в счет. Остальные пацаны болтались без дела. А их под рукой у Самоеда немало: Федюк, Лузган, Жульен, тот же Колода с Венчиком, Юрком, Бесом и Фунтом. Если вдруг у Медяка возникнут серьезные проблемы, то он поставит этих пацанов под ружье и поведет за собой на стрелку. Но пока ему удавалось обходиться без них, а Самоеду все по барабану. Вроде и есть у него бригада, а если разобраться, то и нет ничего. Так ведь и самарские могут голову поднять. Пережуют разгром, соберут свои кости в кучу и бросят их на барахолку. Наш бар под себя возьмут.
– Нет, сдались, – как-то не очень уверенно сказал Медяк.
И Самоед ему не нужен. Может, он для того и зашел сегодня в бар, чтобы опустить Лешу, нарвался на грубость и дал ответку? Медяк ведь и со мной мог так поступить, если я ему не дам. Может, он уже не считает меня членом фабричной банды? Вдруг я для него всего лишь телка, которую можно трахнуть, когда пожелаешь?
Если так, то лучше не нарываться на грубость. Да и предъявлять ничего не нужно, просто тихо уйти, пока не поздно. И вообще, почему я должна к кому-то примыкать? Опустился Самоед, ну и черт с ним! Не нравится мне Медяк – путь идет лесом. А я буду сама по себе. Если сегодня останусь собой.
