Ось ординат - Алейников Дмитрий Александрович

— Это просто наваждение какое-то, — Михаил Серафимович развел руками и посмотрел на своего немногословного коллегу.

— Еще какое наваждение, — хмыкнул Слава. Он только что закончил рассказ о последних событиях и теперь сидел с оскорбленным видом, скрестив руки и ноги, в ожидании ответа «судьботорговцев».

Насколько можно было понять, Славины биографы еще не придумали способа отмазать его от безвременной кончины. Правда, закусивший удила Слава собрал толику денег с людей, которым некогда, не считая, раздавал в долг небольшие суммы и суммы побольше. Почти тысячу долларов набрал. Вернее, всего тысячу долларов, потому как жизнь Славина стоила теперь двадцатку, а ведь еще надо чем-то питаться и вообще… Да и не решались проблемы деньгами. Кстати, возвращаясь из «Пяти тузов», Слава заприметил знакомый автомобиль. Этого монстра на огромных шинах не спутать ни с чем другим. Автомобиль, из которого Слава был так бесцеремонно выкинут. Люди Рамиза пасли его. Должно быть, вислозадой крестнице кавказца нетерпелось под венец.

— Итого мы имеем, — потирая переносицу, начал обобщать Михаил Серафимович. — Наезд бандитов Фрегата по поводу долга, наезд кавказцев по поводу женитьбы, наезд некой спецслужбы по поводу невесть чего и наезд Жоры Архитектора по поводу какой-то махинации в его казино. Плюс мелкие скандалы со стороны неопознанных студентов.

— И еще я не имею работы, средств к существованию, покоя и надежды дожить до понедельника. И все за свои деньги, — Слава дополнил мрачную картину парой важных деталей.

— Ну, на самом деле за свои деньги вы получили именно то…

Слава вскипел:

— Да хватит этого дерьма! Хватит! Что делать-то мне теперь?!

Неожиданно выяснилось, что сидящий подле хозяина кабинета Голем способен говорить и даже, кажется, самостоятельно мыслить:

— Мне кажется, студентов можно просто послать.

Михаил Серафимович не отреагировал на эту реплику, продолжая усиленно разминать переносицу, словно решил вдруг изменить форму своего носа. Ободренный молчанием шефа, здоровяк продолжал сочным басом:

— Что касается рэкетиров, то ваш новый знакомый берется уладить это дело…

— Неужели?! — возмутился Слава. — А как я буду с ним рассчитываться? Он ведь не за просто так меня прикроет, ему надо познакомиться с тем перцем из министерства!

— Это как раз проще простого, — вставил Михаил Серафимович. — Протекцию мы обеспечим. Вашего Андрея Юрьевича встретят как дорогого гостя. Мы ведь не только липовые биографии умеем стряпать. У нас богатейшая коллекция фактов весьма настоящих и вполне документированных.

— Ну, допустим, — не особенно поверив, кивнул Слава. — А с остальными что? С разведчиками? С Рамизом? С Жорой?

— Тут сложнее, — поморщился составитель биографий. — А может, ваш Андрей Юрьевич прикроет? Хотя бы на завтрашней стрелке? Мы бы подкинули ему еще пару приглашений. Черт! Можем предложить приглашение на свадьбу самого…

— Есть еще ход конем, — опять забасил Голем. — Можно столкнуть их лбами.

— Кого с кем? — поинтересовался Слава, но ответа не получил, потому как Михаил Серафимович сам забраковал эту идею.

— Слишком крепкие лбы, — сказал он, принимаясь за свою переносицу уже двумя руками. — Но если подумать… Вы можете нажаловаться Рамизу, что свадьба срывается из-за недоразумения с его земляком. Думаю, они утрясут эти вопросы. Ради свадьбы своей крестницы…

— Какой свадьбы?! — Слава схватился за голову. — Какой свадьбы, дяденьки? Если вы помните, я как раз не очень хотел жениться. Меня насильно женят, а я хочу жениться перестать!

Хозяин кабинета задумался. Даже перестал терзать нос.

— Тогда не проходит, — сказал он грустно. — А что, жениться вы… никак?

Слава фыркнул.

— На этом Шреке?! Лучше пусть убивают. Я в принципе не рвусь, а тут уж…

Михаил Серафимович хитро прищурился.

— Помнится, при заключении договора вы особенно упирали на то обстоятельство, что планируете вступить в брак по расчету.

Слава открыл рот, закрыл, открыл, встал, потом снова сел и отмахнулся со злостью:

— Да идите вы!.. Сами жениться!

— Ладно, — «судьбописец» водрузил на размятый нос очки. — Положение серьезное. Что я могу предложить? Утро вечера мудренее. Стрелка у вас в два? Идите домой, отоспитесь, придите в себя. Завтра в одиннадцать я позвоню, и мы решим, как поступить.

Слава ожидал услышать любую глупость, но к архаичному «утро вечера мудренее» готов не был.

— Отоспаться? Боюсь, у меня бессонница.

Хозяин кабинета невозмутимо протянул ему маленький белый тубус с таблетками.

— Примите вот это. Поможет.

Если бы Слава мог себе это позволить, он тотчас затолкал бы это лекарство в Михаила Серафимовича, но, к сожалению, люди, втравившие его в этот кошмар, оставались последней соломинкой, за которую он мог уцепиться.

Вечер не закончился поздней встречей с «господами баянами».

Слава немного успокоился, не заметив в черной чаше двора машины Рамиза. Он не удивился бы, обнаружив под дверью очередной пикет бывших «сокурсников», но, по большому счету, Голем был прав: послать их, и всего делов! Студентов Слава не опасался, куда грустнее было бы встретить новых игроков в «судьбу человека». Уже не важно, с какими намерениями появятся эти игроки: ни тех, кто давал, ни тех, кто требовал, измученный парень видеть уже не мог.

Войдя в темный подъезд, Слава на секунду замешкался, доставая из кармана узких джинсов ключи, и эта заминка позволила ему разминуться с дубиной, просвистевшей над самой макушкой и ударившейся о стену.

Слава молниеносно сел, тотчас бросился вперед, наугад подныривая под руку нападавшего. Врезавшись в невидимого врага и обхватив его руками, парень с облегчением почувствовал, что лиходей не отличается крепким телосложением.

Крутанув противника, Слава поймал его на противоходе и опрокинул на лестничный марш; дубина выпала и звонко запрыгала по ступенькам. Не видя толком, куда наносить удар, парень замер в боевой стойке, прикрыв голову и живот, готовый атаковать и защищаться.

Неподвижный силуэт сжавшегося в комок человека постепенно проступал из мрака, по мере того, как глаза привыкали к темноте.

— Студент! — выдохнул Слава, скорее с облегчением, и тут же от всего сердца пнул незадачливого террориста. Попал во что-то мягкое; негодяй в ответ всхлипнул.

— Стукач! — сказал студент. Это был тот самый правдолюб, которому разоблачения агентов давались много лучше, чем высшая математика. Только сейчас голос его звучал совсем не так уверенно и грозно, как на днях в подъезде, когда расклад сил был совсем иным. Нет, сейчас его реплика напоминала неуверенное тявканье шкодливого щенка.

— Молчал бы! — Слава осек его почти без злобы. — Сейчас вон возьму твою палку и надеру тебе задницу.

— Конечно, — всхлипнул правдолюб, — научили вас в КГБ приемам…

— Слушай, придурок! — Слава постарался разозлиться обратно. — Какой КГБ? Что вы дурью-то маетесь?

— Ты — стукач, и ты за это ответишь! — прозвучало тихо, но упрямо.

Положительно невозможно разозлиться на этого блаженного.

— Ну, какой стукач? — Слава почти стонал. — Нет, ты объясни мне, кто такой стукач? Стукач все время рядом, все время слушает, высматривает, вынюхивает, втирается в доверие, а потом доносы строчит, так?

— Ну, так. Втирается и строчит…

— Ну, а если вы никто меня не видели ни разу, и я вас не видел, то как я стучал-то на вас? Заочно, что ли? По фотографии, как экстрасенс? Вы меня не видели, я — вас. О чем стучать-то мне?

Студент задумался не на шутку. Даже руки опустил. Потом проговорил медленно:

— Да, странно как-то… Об этом мы не подумали…

— Странно! Не подумали! А еще с высшим образованием! Чего вы именно до меня домотались? Больше заочников что ли не было?

— Были… Но просто с фотографией этой… Странно так получилось… Вынырнул ты ниоткуда… Опять же с фотографом этим, Ромой. Он ведь точно стучал, мы выяснили. Он, кстати, потом новости вел, а теперь помощник депутата и будет сам баллотироваться…