Чингиз Абдуллаев - Под знаком полумесяца
— Стать Матой Хари, — снова удивилась я.
— Нет. Остаться Кеклик Алиевой, продолжать работать в своем институте, защитить вашу кандидатскую диссертацию. Кажется, ваш научный руководитель академик Бекир Набиев?
— Теперь поняла. Я буду вашим агентом. Как это называют? Информатором? Рассказывать о том, что замышляют мои товарищи в институте литературы и кого они ругают?
— Нет, — улыбнулся Кафаров, — это совсем неинтересно. Ваши коллеги ругают кого угодно, и нас это мало волнует. У меня к вам другое предложение. Вы будете сотрудничать с нами под прикрытием своей нынешней работы в качестве офицера нашей специальной группы.
— Какой офицер? У меня нет звания.
— Вы его получите. Когда пройдете соответствующую подготовку. С физической формой у вас все в порядке, остается подтянуть психологию и аналитику.
— И я буду вашим агентом?
— Не агентом. Вы будете офицером специальной группы, выполняющей очень деликатные и абсолютно секретные задания, о которой никто не имеет права знать. Даже ваши самые близкие и родные люди. Даже ваш дядя. Ему мы скажем, что интересовались у вас работой вашего спортивного клуба.
— Я не совсем понимаю. Зачем я вам нужна? Я ничего не умею делать, никогда не занималась такими вещами.
— В прошлом году в вагоне метро вы помогли задержать профессионального вора-рецидивиста, — напомнил мне Кафаров. — Надеюсь, этот случай вы хорошо запомнили?
Я растерянно кивнула. Действительно, в прошлом году я ехала в метро к своей тете, когда увидела, как неизвестный мужчина, подойдя к двум женщинам, осторожно достал у одной из них кошелек. Прямо из сумки. Он не мог меня видеть, я стояла боком. Но сама я все хорошо увидела. И когда он достал кошелек, я сильно и больно ударила его по руке. Не знаю сама почему. Может, чувство справедливости. А может, оттого, что он достал кошелек из сумки женщины, которая была похожа на мою маму. Кошелек полетел на пол. Все повернулись в нашу сторону.
— Ты что делаешь, сука? — зло пробормотал вор, обращаясь ко мне. Он, видимо, привык, что обычные пассажиры не вмешиваются.
— Не ругайся, — поморщилась я, — и не смей воровать чужие вещи.
Обворованная женщина испуганно вскрикнула. Ее подруга наклонилась, чтобы поднять кошелек.
— Ах ты, дрянь, — с какой-то непонятной ненавистью пробормотал вор, доставая нож. Лезвие было прямо у меня перед глазами. Женщины закричали от страха. Все замерли. В вагоне было человек десять мужчин, но никто даже не попытался вмешаться. К тому же все произошло достаточно быстро. А у меня страха не было. Наоборот. Появилось чувство какого-то куража. Я вдруг поняла, что именно должна делать. И так врезала этому типу, что он выронил нож и начал грузно оседать на пол. Кажется, я ударила его слишком сильно, вложив в удар всю свою злость к таким подонкам. Нож отлетел в сторону. Тут уж к нему бросились сразу несколько мужчин, которые начали пинать его ногами. Тоже герои. На ближайшей остановке его сдали сотрудникам полиции уже изрядно помятого. А я ушла, даже не сообщив, как меня зовут. Интересно, откуда Кафаров мог узнать об этом случае?
— Мы искали вас несколько месяцев по всем спортивным секциям, — он снова прочитал мои мысли, отвечая на незаданный вопрос. — Было понятно, что вы спортсменка, судя по вашему молниеносному и сильному удару.
— Что с ним стало?
— Получил пять лет, — сообщил Кафаров, — сейчас сидит в колонии.
— Туда ему и дорога.
— Согласен. Но нам было важно найти такого смелого и отважного человека, как вы. И именно поэтому мы вас так долго искали. Вы именно тот человек, который нам нужен.
— Благодарю за комплимент.
— В данном случае я просто сообщаю вам о факте. Если вы нам не подойдете и не сможете соответствовать нашим требованиям, то мы просто расстанемся с вами. Пока это только мое предложение пройти несколько психологических тестов. Возможно, мы ошибаемся. В таком случае вы будете считать, что этого разговора никогда не было.
Ну уж нет… Отступать не в моих правилах. Еще посмотрим на ваши требования. И попробуем им соответствовать. И поэтому я решительно сказала:
— Что я должна делать? И где эти ваши тесты…
Глава 9
Мне в жизни невероятно повезло. Я была свидетелем такой сцены, которая случается один раз в жизни. И почти никогда при ней не присутствуют посторонние. Но мне действительно повезло. Я была свидетелем встречи двух величайших аналитиков нашего времени — Микаила Кафарова и Якова Гольдфарба, которые разрешили мне присутствовать на этой исторической встрече.
Мы договорились встретиться с Яковом Ароновичем в условленном месте, чтобы вместе не выезжать из «Хилтона», где ему был заказан номер. Со стороны могло показаться, что этот сухонький старичок спешит на встречу со знакомой своей внучки. Честное слово, если бы мне не сообщили о том, что он такой выдающийся аналитик, я бы решила, что он просто великий литературовед и критик, чьи фотографии были во всех энциклопедиях. Хотя Бомарше тоже был шпионом. Да и Сомерсет Моэм. Вспоминать можно достаточно многих. Нам тоже есть чем гордиться. Говорят, что известный эксперт-аналитик, которого весь мир знает как Дронго, тоже из Баку. Не знаю, но мне всегда казалось, что это обычная выдумка. Уж слишком много разных подвигов приписывают этому аналитику. Может, его на самом деле и не существует, а Дронго всего лишь красивая выдумка, легенда, миф. Но если существует, то тогда мне было бы ужасно интересно с ним переговорить.
Мы поднялись с Яковом Ароновичем в конспиративную квартиру, я открыла дверь своим ключом. В полутемной комнате сидел сам Микаил Алиевич. Услышав шаги гостя, он поднялся, чтобы встретить Гольдфарба. И когда тот вошел в комнату, они оказались лицом к лицу, на расстоянии примерно полуметра. Я замерла от восторга. Первые двадцать, нет даже больше, тридцать секунд они молчали. Молчали и просто смотрели друг на друга. Вы можете себе представить эту картину? Два матерых волка, повстречавшихся на лесной тропе, чувствуя силу друг друга, не пытаются напасть, а только внимательно изучают каждый своего визави. Ах, какие у них были глаза! Эту картину нужно писать маслом. Они стояли и просчитывали друг друга. Словно молча разговаривали. Лишние слова им были не нужны. Они оценивали друг друга, и было понятно, что оба остались довольны увиденным. Тридцать секунд длилось это молчаливое разглядывание друг друга, но это была такая запоминающаяся картина. В кино ее просто невозможно снять. Для этого нужно найти двух гениальных исполнителей с мудрыми, умными глазами. Ну, например, Смоктуновский и Олег Борисов, уже покойные. Если бы стояли и смотрели изучающе друг на друга. Представляете себе картину? Или два академика — братья Сагдеевы, которые стояли бы друг против друга. С одной стороны, братья, связанные кровным родством, а с другой — два выдающихся ученых, сумевших подняться на такие вершины в науке. В общем, рассказать невозможно. Это нужно было видеть. Я замерла, боялась даже дышать, словно могла их вспугнуть. Наконец гость первым протянул руку:
— Добрый вечер.
— С приездом, — пожал ему руку Кафаров.
Оба не назвали своих имен и не представились. Но это было и не нужно. Оба слишком долго и много изучали операции и разработки друг друга, чтобы теперь начать с банального знакомства. Возможно, им казалось, что они знакомы уже много лет.
Кафаров пригласил гостя за стол и попросил меня сделать им кофе. Я отправилась на кухню. Как я ни прислушивалась, ничего не было слышно, словно они опять не разговаривали. Может, они умеют общаться телепатичеки, пришла мне в голову смешная мысль. При их знаниях и опыте такое вполне допустимо. Но когда я принесла им кофе, они оба улыбались, словно успели оценить какую-то шутку.
— Можешь остаться, — разрешил Микаил Алиевич, и я устроилась на стуле, у телевизора. — Мы хотим задействовать все имеющиеся у нас возможности, — очень тихо продолжал Кафаров, — и поэтому принято решение подключить нашу специальную группу. Четверо из пятерых работают под прикрытием. Трое из них — офицеры.
— А кто координатор группы?
— В группе есть старший, но в этом конкретном случае его роль будет выполнять госпожа Алиева. Учитывая вашу специфику и ее профессию. Мы посчитали такое совпадение знаковым.
— И очень практичным, — согласился Гольдфарб? — Вы получили последние сообщения из Тель-Авива.
— Да, нам их переслали. Ваши специалисты считают, что вероятность террористического акта во время проведения конкурса «Евровидения» достигает более чем восьмидесяти процентов. Это чрезвычайно высокий показатель.
— Согласен. Обычно при таких показателях возможность ошибки почти исключена. Значит, нужно искать того, кто и когда собирается провести этот террористический акт. Хотя вопрос «где» никто с повестки дня тоже не снимает.
