Татьяна Полякова - Последняя любовь Самурая
– Это мой инструмент.
– Так ты музыкант? – догадалась я.
– Маэстро, – засмеялся парень. – А ты красавица. Я думал, ты одна из тех теток, что вечно здесь ошиваются и продают свои картинки туристам. Ты, кстати, ничего не продаешь? – серьезно спросил он.
– Нет.
– Жаль. Я бы купил. – И опять улыбнулся. И я улыбнулась в ответ.
Глядя на него, вообще хотелось улыбаться. Несмотря на серый день, парень выглядел так, точно солнце для него всегда светило. Рядом с ним было уютно, и это показалось мне странным, ведь я совсем не знала его.
– Как тебя зовут? – спросила я.
– Кирилл, – помедлив, ответил он.
– А меня Селина. Звучит по-дурацки, правда?
– Мне нравится.
– Можешь называть меня Лина, так проще.
– Селина гораздо красивее.
Я начала складывать мольберт, а он стал мне помогать. Потом взял его из моих рук, повесил себе на плечо, и мы медленно пошли по набережной. Он молчал, разглядывая реку внизу сквозь тонкую сетку дождя, и я молчала, удивляясь тому, как спокойно на душе. Впервые за долгие месяцы. Набережная закончилась, мы стояли возле широких ступеней, что вели к собору.
– Я собиралась пообедать, – сказала я. Он кивнул:
– Хорошая идея. Здесь неподалеку есть кафе. Можем пойти туда.
В кафе было многолюдно и шумно, пристроив мольберт у стены, мы расположились за столиком на двоих и оказались друг против друга. Я подумала, что у него печальные глаза, как будто он знал некую грустную тайну, недоступную мне. Лицо его было очень нежным, с тонкими красивыми чертами, и, если бы не борода и усы, оно вполне могло бы принадлежать женщине.
– Где ты живешь? – спросил он.
– В гостинице. Называется «Старый дворик». Это в центре, на Малой Никольской.
– Здорово, – засмеялся он. – Ты богачка?
– Да, – ответила я серьезно.
Он вроде бы удивился, а потом сказал:
– Я вообще-то тоже.
Богачом его представить было невозможно, мне всегда казалось, что такие, как он, должны путешествовать по жизни без гроша в кармане, и я решила – он имел в виду вовсе не деньги.
– Значит, ты богата. А откуда приехала?
– Издалека.
– Конечно, – кивнул он. – Такие девушки всегда являются издалека. А потом вдруг так же исчезают. Легкой дымкой, как призрак, оставляя за собой разбитые сердца.
– Ты смеешься надо мной? – вздохнула я, хотя знала: нет, он не смеется.
– Я сожалею, – вновь очень серьезно ответил он.
– Сожалеешь? О чем?
– В двух словах не объяснишь. Может быть, потом когда-нибудь я расскажу. А может, мне повезет. Правда, мне никогда не везет, по крайней мере с девушками, но тем не менее…
Утверждение, что ему не везет с девушками, показалось мне еще более сомнительным. По-моему, он был из тех, в кого девушки должны влюбляться с первого взгляда. Мне самой очень захотелось в него влюбиться. Хотя три обязательных признака влюбленности начисто отсутствовали, я вновь подумала: что мне с ним невероятно легко и уютно, а затем меня посетила мысль – все, что он говорил, отдавало некой странностью, и я даже решила, что он с сумасшедшинкой. Он музыкант, Маэстро, а талант всегда сродни сумасшествию, вот в том, что он талантлив, я ни секунды не сомневалась.
– А это «потом» будет? – спросила я, и он вроде бы растерялся.
– Что?
– Ты сказал «когда-нибудь потом».
– Конечно, будет, если ты захочешь. Вот только захочешь ли… – Он грустно усмехнулся и покачал головой.
– Я никогда не встречала никого похожего на тебя, – произнесла я, чувствуя, что получилось довольно бестолково, но он понял.
– Это точно. Я особенный. А ты очень красивая. Впрочем, это я уже говорил.
Обед нам давно принесли, а мы сидели и разговаривали, забыв про еду.
– Расскажи мне о себе, – попросила я, взяла ложку и начала есть.
– Я – гений, – серьезно ответил он, а я так же серьезно кивнула.
– Это я уже поняла. А что еще? Ты живешь в этом городе?
– Нет.
– Значит, тоже приехал? Откуда? Надолго?
Его развеселило количество вопросов.
– Я перекати-поле, живу там, где мне нравится. А здесь… здесь я, чтобы помочь другу.
– У него неприятности?
Кирилл засмеялся.
– Ему плевать на неприятности.
– Так не бывает, – не поверила я.
– Бывает. Редко, но бывает. Он всегда один, ему плевать на неприятности, и ничья помощь ему не нужна.
– Но ты все же хочешь ему помочь?
– Попытаюсь. То есть я очень хочу.
– Значит, твой друг живет в этом городе? – продолжила я расспросы.
– Нет. Но он здесь появится. Возможно. А может, и нет.
– Звучит немного странно.
– Он тоже перекати-поле. Иногда наши пути пересекаются, чаще нет. Но сейчас я надеюсь на встречу.
– А позвонить ему нельзя? Или написать?
– Наверное, можно. Но я не знаю номера его телефона, а письма… письма – это пережиток, так ведь? Да и куда их писать? Он всегда в пути, и никакое письмо его не догонит.
– А ты его, случайно, не выдумал? – спросила я. Разговор наш казался мне все более странным и вместе с тем увлекал, а его глаза становились все печальнее. Глаза завораживали меня.
– Своего друга? Нет. Когда-нибудь мы встретимся, и я вас познакомлю.
– Буду с нетерпением ждать, – усмехнулась я и вдруг почувствовала неловкость оттого, что позволила себе усмешку и это недоверие.
– Ты сказала, что богата, – сменил он тему. – Откуда у тебя деньги? Ты их украла? – Слово «украла» он произнес так просто, без намека на насмешку или язвительность, словно украсть было само собой разумеющимся. А я покраснела и почувствовала себя воровкой. Ведь, собственно, так оно и было. Неужто он увидел это? Только он или это видят все? Смотрят на меня и думают: «Вот идет воровка». Он ждал, спокойно глядя мне в глаза, и я ответила:
– Да. Я их украла.
– У кого?
– У мужа.
– Вот так раз. Он тебя не любил?
– Не знаю. Но я его не любила. Вышла за него замуж и украла его деньги.
– Ты пошла замуж за богатого, чтобы получить его деньги? – удивился он, и я подумала: вот, сейчас он поднимется и уйдет, брезгливо отвернувшись, и испуганно сказала:
– Нет, не так. Я не знаю, почему я вышла за него. Мне не нужны были деньги. Они мне и сейчас не нужны. – И стала торопливо рассказывать, как познакомилась с Вадимом и что из этого вышло.
– Мне нравится твоя история, – сказал Кирилл, когда я замолчала. Он не перебивал и не задавал вопросов, все это время серьезно смотрел на меня, без осуждения или сочувствия. – И мне нравится, что ты воровка. Кем бы ты ни была, ты мне все равно нравишься.
– Меня учили другому.
– Наплюй. Хочешь, дам тебе совет: трать эти деньги и радуйся. Просто радуйся.
– Попробую, – буркнула я, почувствовав усталость. Кафе давно опустело, потому что обеденный перерыв в офисах закончился, и только мы да еще несколько пар остались в зале. – Нам пора идти, – с грустью сказала я, хотя понятия не имела: куда идти, зачем? Он согласно кивнул, подозвал официанта и расплатился. Деньги он доставал из бумажника, пухлого, плотно набитого купюрами. Рубли вперемешку с долларами и евро. Я вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, с кем столкнула меня судьба, и не находила ни одного мало-мальски сносного определения, кроме одного: он странный парень.
– Идем, – позвал он, поднимаясь, взял мой мольберт, а я надела дождевик, потому что дождь все еще моросил за окном.
– Проводишь меня? – Я задала вопрос уже на улице и вздохнула с облегчением, услышав:
– Конечно.
– Где ты остановился? – минут через пять вновь спросила я.
– Пока не знаю. Я только утром приехал, сошел с поезда, решил прогуляться и увидел тебя. Где-то там что-то сработало.
– Что сработало?
– Какая-то шестеренка на небесах. Ты давно здесь?
– Со вчерашнего дня.
– А почему ты выбрала этот город?
– Не знаю.
– Вот видишь, – обрадовался он. – Что-то сработало. Может быть, ты меня ждала?
– Может быть. Я сама не знаю, зачем я здесь. Но может быть…
– Тебе не кажется это удивительным?
– Нет. А тебе?
– Тоже нет. Я верю в судьбу. Если мы оказались здесь и встретились, значит, это для кого-то важно. Или для чего-то.
– Да, – согласилась я.
От набережной до гостиницы было совсем недалеко, и я пожалела об этом. Миг, и мы уже стояли у дверей. Я посмотрела на Кирилла и сказала:
– У меня тринадцатый номер.
– Чертова дюжина, роковое число. Не боишься?
– Не боюсь.
– Я так и подумал.
Он отдал мне мольберт, церемонно поклонился, поцеловал мою руку и сказал:
– Ты самая прекрасная воровка на свете.
Я должна была разозлиться или обидеться за эту выходку, но не разозлилась и не обиделась. Кивнула и открыла дверь. Он стоял и ждал, когда я войду в гостиницу, улыбался и помахал мне рукой на прощание.
Оказавшись в номере, я сняла дождевик и села в кресло, пытаясь понять, что со мной происходит. Я не была влюблена, нет, но, очутившись одна, почувствовала страшную пустоту. Попыталась представить, что могло бы произойти, если б он поднялся ко мне, и не смогла. Почему-то я не решалась представить его своим любовником, не могла вообразить, что он целует меня и мы вдвоем ложимся в постель. Еще одно: я попыталась вспомнить наш разговор и тоже не смогла. То есть я, конечно, помнила, что рассказала ему свою историю, но все остальное… слова рассыпались, в них не было никакого смысла. Странный разговор – это единственное, что я знала наверняка. Что, если Кирилл меня загипнотизировал? Я провела рукой по лицу, словно желая избавиться от наваждения. Вскочила и проверила свою сумку. Все было на месте: паспорт, деньги, кредитки. И устыдилась своих подозрений. Я нервно вышагивала по комнате и вновь пыталась вспомнить подробности встречи, но ничего не получалось. «Я не смогу его найти в большом городе», – подумала я, но это не испугало меня. Он-то знал, где меня найти, и я решила: Кирилл непременно появится. Ведь для чего-то мы встретились на набережной. Он сам так сказал. Я прошла в спальню, легла на кровать поверх одеяла и стала разглядывать потолок. Я ничего о нем не знаю, кроме имени. Возможно, он музыкант, а еще он ищет друга, нет, хочет ему помочь. А что, если этот Кирилл попросту сумасшедший? Что ж, такое случается. Бродит по городу, знакомится с девушками и говорит им всякую ерунду?
