Федор Московцев - Темные изумрудные волны
Словно раскалённое железо обожгло лицо. Сквозь пламя, застилавшее глаза, он увидел ЕЁ. Бросившись к ней, прижал к себе, стал покрывать бесчисленными поцелуями. Она, словно очнувшись ото сна, отозвалась, поддаваясь его ласкам.
– Что с тобой, ты же не хотел…
– Катя… моя Катя… Ни блеску благополучной жизни, ни королевам красоты, не затмить волнующий поток твоих кудрей и изумрудные озера глаз!
Она оттолкнула его.
– Что… как ты меня назвал?
Он властно привлёк её к себе.
– Катя, как же ещё! Нашла время для шуток. Иди ко мне, наконец мы вместе.
– Уходи! – услышал он жёсткий голос Мариам. – Переночуешь на диване, утром чтоб убрался отсюда.
Взгляд его просветлел, он понял, что совершил ужасную ошибку. Поднявшись с кровати, поплёлся в зал. Это был конец его недолгой семейной жизни.
Глава 116
Выпейте кубок печали,
Страсти потухшей бокал.
Забудьте о том, что шептали
В мерцании зеленых зеркал.
Забудьте, о чем напел вам
Лунной ночи прибой,
Осталась одна лишь пена,
Не смытая звездной волной.
Вы что-то кричать пытались
И стрелки остановить.
Вы богом тогда казались,
Но бога нельзя любить.
По краю всегда ходили,
Решая: вверх или вниз.
Сомнением нас убили.
Свобода – каждому приз.
Так пейте шипящую нежность,
Остатки былого огня.
Пусть лечит вас мира безбрежность.
Простите, забудьте меня…
Глава 117
Первый свет подсинил склоны неба. Чуть блеснуло скрытое опаловым маревом солнце. Ранний рассвет нежно коснулся верхушек высоких тополей. На листьях дрожали росинки, опустили ветки примолкшие деревья, всколыхнулся было и замер предутренний ветерок. Какая-то особенная тишина, – солнце ещё не жалило, птицы не пели, пыль лежала, не шелохнувшись. Величественно парила чайка над позолоченными солнцем волнами. Она одинока, и может, радость ей заменяли простор и солнце.
Поливальные машины выехали на ещё сонные улицы. Засновали прохожие. К пристани подплыл катер, матрос бросил швартовы. Пассажиры засуетились возле трапа.
Андрей встретил рассвет на набережной. Дождаться хотя бы восьми часов, потом поехать к ней.
Иногда затаённая сила, томившаяся в крови, неожиданно выплёскивается, и человек сам с удивлением прислушивается к её буйству. Сомнений не оставалось – в неудачное время судьба была нагружена не на ту колесницу, поэтому разгружена непонятно где. Всё, что происходило с ним без Кати – муравейник суеты и призрак счастья. Наконец двери надежды распахнулись перед ним, и всего-то нужно – вложить в слова приветствия пламень возвышенных чувств, придав им форму искусно отшлифованного алмаза.
Будет ли это завершительный разговор, или же продолжение начатого год назад совместного путешествия по волнам океана, зовущегося «жизнь», не имело значения. Катя к нему приехала, он к ней идёт. Они поймут друг друга. Их объединяло нечто большее, чем близость мужчины и женщины, чем просто дружеская привязанность, взаимные симпатии, знакомая с детства привычка. Это такое чувство, без которого сердце мёртво, как рухнувший в пропасть обломок скалы.
Она поймёт его, не сможет не понять. Почувствует, что совсем из другой руды выплавлены чувства других людей по отношению к ней – родительские, братские, может быть, случайных попутчиков, каких у каждого человека может быть много. Их привязанность и любовь не могут быть такими глубокими, как у него. Для него мир был в Кате, для них Катя была лишь частью мира.
Так думал Андрей, мысленно обращаясь к женщине, ждавшей его.
«Больше никуда одну не отпущу, хоть убей».
Он поставил машину во дворе, направился к подъезду. Вместе с предвкушением встречи ощущал он в себе свежесть моря, пряный запах леса, прохладу горных вершин; улыбался светлым воспоминаниям. Андрей шёл к ней, вспоминая прошлый год – тот день, когда пришёл к ней впервые после семилетней разлуки. Казалось, бездна лежала между тем и этим днём, между тем и этим человеком, а шёл он такой же, он же, один и тот же человек.
Только дни были разные.
«Будешь моей, – сказал он, заходя в подъезд. – Будешь моей».
На лифте Андрей поднялся на седьмой этаж. Вышел, постоял у двери, потянулся к звонку. И тут заметил, что дверь немного приоткрыта. Удивлённый, осторожно открыл дверь, прошел в темный коридор. Тишина. Зеркало в прихожей занавешено простынкой. Сердце ёкнуло.
«Людмила Николаевна… Царство небесное…»
Ступая как можно тише, прошёл по коридору. Дойдя до зала, приблизившись вплотную к двойной двери, заглянул внутрь комнаты. Всё то же самое – стенка, мягкая мебель, пианино, ворсистый ковер, телевизор, развесистая люстра. На журнальном столике возвышалась хрустальная ваза. Окна почти полностью занавешены, и в полутемной комнате душно от спёртого воздуха. Какие-то люди, на их лицах – печать сострадания и скорби. Он узнал соседей по двору.
Тут Андрей увидел улыбающееся Катино лицо – на фотографии, стоявшей на пианино, угол её был перевязан чёрной лентой.
Глава 118
Тяжесть сдавила грудь, в глазах потемнело. Пошатнувшись, Андрей отступил на два шага, прижавшись спиной к стене, стал медленно сползать по ней.
«Что случилось… Как… Не может быть… Тут какая-то ошибка…»
В комнате по-прежнему было тихо. Все молчали, боясь вспугнуть священную тишину, которая навсегда смежила молодые глаза Кати. Из комнаты бесшумно выскользнула Рита, в чёрном платке, с красными заплаканными глазами. Поднявшись, Андрей пошёл за ней на кухню. Безвольно опустившись на табурет напротив Риты, приготовился слушать.
Катя приехала из Москвы два дня назад. Сразу по приезду направилась к Андрею. Дверь открыла мама, сказала, что он женился, и здесь не живёт, и сообщила номер его домашнего телефона.
Вечером этого дня Катя встретилась с Ритой. Они долго сидели во дворе, разошлись далеко за полночь. Рита боялась ей что-либо советовать, только успокаивала – Катя была очень расстроена, выглядела бледнее тени. Потом посоветовала позвонить Андрею, встретиться с ним, как-то объясниться. Разговор всё решит. Катя сказала, что подумает. На этом они расстались.
Она позвонила на следующий день около пяти часов вечера и предложила встретиться. Рита ответила, что приглашена на день рождения к Алле, их общей подруге, и позвала Катю с собой. Катя согласилась с условием – сначала они где-нибудь посидят, ей нужно было поговорить, прежде чем идти туда, где много людей, и всем весело.
Они направились в одно кафе, потом в другое, третье. Кате не нравились заведения, которые ей предлагали. На самом деле она высматривала Андрея, надеялась его встретить, решив, наконец, что если сейчас не увидит, то обязательно позвонит.
В конце концов, они попали в «Август», и сразу же увидели Андрея. Оставаясь незамеченными, заняли дальний столик. Катя заказала двойное виски… потом ещё… Она долго не могла решить, что делать. Рита предложила: попросить какого-нибудь мужчину вызвать Андрея в коридор, и там поговорить. Катя возразила: нет, всё должно быть открыто, в присутствии жены. Но на это она тоже не могла решиться. Время шло, а Катя всё ещё была в сомнениях. Рита предложила оставить всё, как есть, поехать на день рождения, что называется, отпустить ситуацию. А утром решение само придёт. Ничто не потеряно – ведь есть домашний адрес, номер телефона, и номер пейджера нетрудно узнать. Катя вошла в ступор. Ей нужно было решить всё прямо сейчас, но она не могла себя заставить выйти из-за стола.
Наконец, после долгих колебаний и очередной порции виски, она решилась.
… После состоявшегося разговора с трудом дошла до выхода, Рите пришлось вести её за руку. Катя сказала, что в какой-то неуловимый момент силы вдруг покинули её, и она не довела дело до конца. Почти бесшумно ругалась, называя Андрея предателем, слюнтяем, тормозом, подкаблучником. Как мог он оказаться в подчинении у какой-то смазливой куклы? Были и покрепче выражения. Катя сказала, что сейчас же уезжает в Москву; потом приняла решение остаться, ждать Андрея, а если не появится, самой пойти к нему. Новые сомнения, новые решения. Она возмущалась и говорила решительные слова каким-то неясным полушёпотом, у неё не было сил даже на то, чтобы расплакаться.
Они поехали к Алле. Там собралась шумная девичья компания. Рита не выпускала из виду Катю, они вдвоём выходили покурить на балкон, обсуждали, что дальше делать. Мысли уже двигались по кругу – одни и те же сомнения, одни и те же решения.
В начале первого за одной из девушек, Диной, заехал её парень, и предложил подвезти, – если кому-то нужно в центр. Катя заявила, что поедет. Рита с Аллой стали отговаривать – веселье в самом разгаре. Что за спешка, потом все разъедутся на такси. Катя упорствовала, тогда Рита отвела её в пустую комнату, и, оставшись с ней наедине, снова попыталась отговорить, ей не хотелось отпускать подругу в таком состоянии, а самой не хотелось уезжать, так как муж в командировке, и когда ещё можно будет так повеселиться. Однако, чем больше она упрашивала, тем больше Катя раздражалась, замыкалась в себе. Ей казалось, что весь мир ожесточился против неё. Во что бы то ни стало ей нужно уехать, чтобы побыть одной, наедине со своими грустными мыслями. Рита сдалась.
