Елена Миронова - Вторая жизнь
— Ты уберёшься из моего дома сегодня же, — велел он, не глядя на девчонку.
Ему было противно. Он даже не стал выяснять, что она уже успела передать азербайджанцам. И дураку понятно, что она играла на стороне азеров. Ведь это дядя погибшей Жанны всё мечтает отобрать у него нефтяное месторождение, вследствие чего сжигает его бензоколонки, мешает ему подписать контракт с «Сикбур» и даже убил его курьера.
Наверное, девчонка уже давно передавала ему информацию из компьютера, подслушивала, может, даже мобильный прослушивался… Вот отчего у него в последние полгода столько неприятностей, сколько не было за много лет работы!
Ему вдруг стало тяжело дышать и он почувствовал бешеную ненависть к этой мокрощелке. Подумать только, он дал ей всё, что мог, хотя изначально терпеть её не мог. Она жила в его доме, ни в чём не нуждалась, пользовалась всеми благами, которые его жена смогла ей предоставить, и так его отблагодарила!
— Толик, прекрати, — в голосе жены послышались визгливые нотки, и она даже повысила тон, чего никогда не бывало. — Куда девочка пойдёт? К тому же ты не смог меня убедить в том, что она передавала информацию… Ты сам построил свои умозаключения на ровном месте, сделал так, чтобы тебе было удобно, и успокоился!
— Собирай вещи, — велел Резник Насте, и вышел из комнаты.
Люба догнала его в коридоре.
— Зачем ты так? — почти кричала она. — Где доказательства? Ты нашёл хоть одно доказательство того, что Настя врёт?
Анатолий Максимович нехотя вытащил техпаспорт на «Жигули» десятой модели, красного цвета, номер такой-то… Владелец — Анастасия Игоревна Игошина и сунул его в лицо жене. Сегодня он в ней разочаровался, в первый раз за всю совместную жизнь.
А техпаспорт нашли его ребята сегодня утром, когда Настя принимала душ. Документы на машину лежали в сумочке, вместе с правами. Настя была ещё неопытным водителем, и хранила их в сумке, вместо того, чтобы закладывать за козырёк от солнца над водительским сидением. Но ничего, очень скоро она сообразит, что так удобнее. Она вообще далеко пойдёт, с такими — то талантами…
Павел стоял возле могилы Жанны. Кладбище было маленьким, будто семейным. Ах да, ведь азербайджанская община — это и есть семья. Большая, смуглая семья. Жанна говорила, что азербайджанская группировка построена по родовому признаку, её члены варятся в собственном соку, и этим сильно отличаются от так называемой русской мафии.
Неподалёку стояла маленькая мечеть, над которой серебрился полумесяц.
Могила находилась за низенькой оградкой, памятника не было. Торчала деревянная табличка с именем и датами. Даже фотографии Жанны не было.
Павел уже давно горько сожалел, что не догадался ни разу сфотографироваться с Жанной, или хотя бы попросить у неё фото на память. На какую память? Он был уверен, что всегда будет с ней, всю жизнь. А получилось так, что они были вместе около трёх месяцев, считая с момента знакомства… А потом она ушла. Зачем, почему? Хотела оградить его от неприятностей в семье? Чего-то боялась и не хотела подвергать его опасности? Теперь он уже никогда не узнает, почему же Жанна покинула его в тот момент, когда их любовь была светла и необычайно крепка. А сегодня он узнал, что её убили.
Отец действительно помог ему. Заплатил, наверное, кому надо. Во всяком случае, дело заново открывать не стали, зато эксперты провели огромную работу и выяснили, что перед смертью её ударили по затылку. Кости то ли смещены, то ли вовсе сломаны… Павел толком даже не слушал, что там с затылком. Для него было важно только одно: Жанну убили. Она не сама сгорела в машине, её убили, а потом сожгли, заметая следы. И теперь, в память о ней, он должен найти и наказать её убийцу. И только после этого он сможет жить спокойно.
Он наклонился и положил роскошный букет голландских лилий на свежий холмик.
— Я отомщу за тебя, — прошептал он и понял, что звучит это слишком пафосно.
Он поморщился. Никакого пафоса в их с Жанной отношениях не было. Они искренне любили друг друга, несмотря на то, что были из разных социальных слоёв. И все вокруг были против их любви, как у Шекспира, кланы Монтекки и Капулетти… И кончилось всё так же паршиво, как у английского драматурга. И всё-же он боялся признаться самому себе, что, после того, как узнал о её смерти, ощутил что-то сродни облегчению. Конечно, он ни в коей мере ни за что не желал смерти своей возлюбленной, и предпочёл бы умереть сам. Но, коли уж так случилось, это означает только то, что Жанна отпустила его. Что он может вернуться к своей жизни, и не надеяться, что она вернётся… И всё-таки оставался последний штрих: Жанну убили, и Павел догадывался, кто это сделал. И искренне считал своим долгом наказать этого человека.
Павел вдруг почувствовал взгляд на затылке и обернулся. А потом сжал кулаки. Искать убийцу даже не пришлось, он сам к нему пришёл…
Шахид не мог поверить в свою удачу. Надо же, всё оказалось гораздо легче, чем он думал. Сам аллах помог ему.
Это вместо Насти, которая добывала важную информацию. Но что Настя, теперь у Шахида бо-ольшой козырь! Очень большой. У него теперь, как это говорят, э-э —э, карт — бланш, что ли. Теперь ему самому услуги Насти не нужны. Он и без неё обойдётся! Теперь — то уж этот олигарх — шмалигарх сам приползёт к нему. И будет молить, просить, отдаст всё, что имеет. И это самое главное, то, что он всё отдаст. Это и надо Шахиду. Ему надо ВСЁ.
Он засмеялся и захлопал в ладоши. Ему было чрезвычайно весело. Он уже много лет не помнил себя таким довольным.
Теперь Резник не отвертится. Хоть Шахид и так не оставлял его в покое, но теперь всё изменилось. Раньше их война напоминала партизанскую. Люди Шахида взрывали бензоколонки, принадлежащие холдингу «Терра — нефть», уводили из-под носа хорошие контракты, срывали встречи, благодаря «жучку» в мобильном телефоне Резника, который поставила Настя, и делали другие маленькие подлости. Но в том — то и дело, что маленькие. Шахид был одержим желанием изъять скважину на Каспии, принадлежащую Резнику. Он искренне считал, что она должна принадлежать азербайджанцам, то есть Семье. Это было несправедливо — то, что сын Резника собирался жениться на Жанне, а Резник отказался платить калым за невесту. Это уже было оскорбление, которое Шахид вынес на всеобщий суд Семьи. И Семья согласилась со своим лидером. И началась война — небольшая. В рамках дозволенного, так сказать. Шахид мстил Резнику, Резник мстил Шахиду. Резник насылал санэпидемстанцию на рынки, принадлежащие Семье. Налоговую полицию — на автосервисы, в которых перебивали номера на двигателях краденых машин, перекрашивали их и продавали.
Людей Шахида, которые распространяли наркотики в ночных клубах, избивали и отбирали товар.
Резник тоже не шутил, но воевал с Шахидом как-то легко, играючи, словно всё это его забавляло. Но если для Резника удары Шахида не были сверхболезненными, то для Семьи эта вроде бы мелкая война обернулась крупными неприятностями.
Семья, которой руководил Шахид, стала потихоньку показывать своё недовольство. Теперь каждый мог высказать свою точку зрения, и Шахид был обязан выслушать.
Люди были измотаны постоянными неприятностями, и ожидали очередных нападок со стороны Резника. Шахид знал, что они предпочитают отступиться от нефтяной скважины, только чтобы жить и работать спокойно, не подвергаясь нападениям людей Резника, и насланных налоговиков. Хотя те, по большому счёту, не причинили Шахиду особых убытков. Налоговики — тоже люди, и санэпидемстанция — тоже. И все они кушать хотят. Правда, на этот раз пришлось откупиться гораздо большими суммами, чем обычно платил Шахид. Но что такое деньги? Сегодня есть, завтра нет.
Он строил планы по нанесению не точечных ударов, а выстраивал стратегию для всего хозяйства Резника. Тот ведь владеет не только нефтяной корпорацией…
Правда, он планировал сделать это при помощи Настеньки, но она так некстати отказалась от дальнейшего сотрудничества. Зато Шахид получил гораздо больше, чем мечтал. То есть, о таком он даже не мечтал!
Он получил сына олигарха. Его единственный сын, этот щенок, теперь сидел в подвале дома Шахида. Конечно, обращались с ним лучше, чем с другими похищенными, и кормили хорошо, и даже не били. Но всё равно Павлик был пленником.
Теперь не надо больше вести изнурительную борьбу за скважину. Теперь Резник сам, добровольно, подпишет все необходимые бумаги, и отдаст месторождение в обмен на сына. Куда он денется!
Шахид взялся за телефонную трубку, а потом положил, передумал. Пусть Резник волнуется, беспокоится. Пусть понервничает. И только потом Шахид позвонит ему и пообещает избавление от мучительного страха за судьбу сына. Натуральный обмен, называется…
— Да что же это такое, — Надежда в сердцах постучала по компьютеру.
Она с самого утра была в кабинете Ирины, попросив разрешения поработать на компьютере пару часов. Ей надо было что — то найти в Интернете. У самой Надежды компьютер был только дома, и на данный момент сломался.
