Элмор Леонард - Бандиты
В комнате повисло молчание. Стена террасы на миг показалась Джеку театральными декорациями — надо же, она рассказывает про убийства где-то там, в тропиках, а по обоям как раз вьются лианы.
— Во всем этом виноват полковник?
— Я уже не говорю о людях, которые «исчезли», — продолжала Люси. — О тех, кого только пытали, но не убили. Кстати, иногда они убивают более изощренными способами. Священник в Хинотеге открыл багажник своего автомобиля, и его разнесло на куски. Это тоже дело рук «Берти»: он выяснил, что священник отвез нас в Леон, там мы купили машину и удрали от него. Одна из монахинь написала мне об этом. Я могу прочесть ее письмо.
Джек все еще мялся, не зная, что сказать.
— Что поделать, это война.
— По-твоему, это война? Убивать детей, беззащитных людей — это война?
— Я имею в виду — его же нельзя арестовать и судить.
— Нет, нельзя. Более того — он приехал сюда, в Америку, и собирает деньги. Ему нужно платить своим людям, ему нужно больше оружия. Три дня назад мой отец пригласил «Берти» на ланч, выслушал его и выдал ему чек на шестьдесят пять тысяч долларов.
— С какой стати твой отец помогает ему?
— Некоторые люди полагают, что те, кто не за «Берти», — сплошь коммунисты. Все равно что сказать: раз ты не любишь пиво «Дикси», значит, пьешь только водку. — Она говорила негромко, сдержанно, голова ее все так же покоилась на подушке. — Мой отец и его друзья покровительствуют «Берти», приглашают его к себе в дом. Он теперь важная персона. У него есть личное письмо президента — стоит предъявить его, и посыплются денежки.
— Какого президента? Нашего президента?
— Президента Соединенных Штатов Америки. «Контрас» он именует «нашими братьями», «борцами за свободу». «Их дух равен духу наших отцов основателей». Кавычки закрыть. Если веришь в эту чепуху, вступай в папин клуб. Я тебе еще кое-что скажу, только ты не поверишь.
Люси наклонилась вперед, воткнула окурок в пепельницу. Джек любовался ее темными волосами, в них мерцали блики света. Слава богу, что она не сделала перманент.
— Сегодня отец пригласил меня на обед и принялся рассказывать про бывшего военного атташе в Никарагуа — он-де герой войны, он-де близко знаком со многими важными шишками из Белого дома. А для моего отца, — сухо прокомментировала Люси, — если человек вхож в этот клуб, других рекомендаций уже не требуется. Отец не назвал его имени, но я сразу поняла, что речь идет о «Берти». Отец сказал, что этот человек — партизанский командир, ведет самоотверженную борьбу против коммунистов, а потом эдак небрежно добавил: «Кстати, полковник упоминал, что вы знакомы, кажется, вы где-то встречались». Я ждала, молчала, думала про себя: если заговорю, то выложу ему всю правду. Я прямо чувствовала, как все это рвется из меня. Отец сказал: «Да, он тут ищет какую-то девушку, то ли приятельницу, то ли бывшую подружку. Он думал, ты можешь помочь ему в поисках». — Люси быстро глянула на Джека. — Как тебе это нравится?
Джек ничего не ответил, ожидая окончания ее повести.
— Я спросила: «Полковник не говорил тебе, как мы познакомились?» Отец покачал головой: «Нет, не говорил». Я спросила, объяснил ли полковник, с какой целью он ищет ту девушку. Отец сказал: «Нет, вроде бы не говорил». Я спросила: «Хочешь, я тебе объясню?» Он сказал: «Объясни». Я сказала: «Потому что он хочет ее прикончить, черт побери, вот почему».
Снова повисло молчание. Джек боялся пошевельнуться, но Люси требовательно смотрела на него, и он наконец произнес:
— И тогда ты все ему выложила?
— Я перечислила все убийства, все злодеяния, которые могла припомнить. Отец сказал: «Ты же не веришь слухам, в самом-то деле?» Я сказала: «Папа, я была там. Я видела это собственными глазами». Это пришлось ему не по вкусу, но он ответил: «Сестрица, это война. На войне случаются всякие ужасы». Я спросила его: «Ты-то почем знаешь? Ты же сам не воюешь, ты только финансируешь войны». — Люси поднесла стакан к губам, отпила глоток шерри. — Вот такой ужин с отцом. Мы ели омаров.
— Люси Николс, вы сумели уйти из монастыря, — поздравил ее Джек.
— Но не от Никарагуа, — возразила она. — Отец притащил все это сюда.
— «Берти» знал, что он — твой отец? — сообразил Джек.
— У него был список миллионеров, занимающихся нефтью. Он просмотрел его, вспомнил, что мы с Амелитой бежали в Новый Орлеан, убедился, что я живу в этом городе. Нет, конечно, это не совпадение. Ему должна была понравиться идея добраться до меня через моего отца. Он мог отправиться за деньгами в Хьюстон, но нет, он приехал сюда. Новый Орлеан превратился в перевалочный пункт «контрас», здесь они собирают оружие и припасы, а потом отправляют их в Никарагуа.
Джеку хотелось встать и размять ноги, но он ограничился тем, что взял еще одну сигарету. Уже вторая. Если и начинать заново курить, то только не «Куле». Откинулся в кресле, полюбовался ее ножками — теперь Люси вытянула их на кофейном столике, лодыжку на лодыжку, одна сандалия расстегнулась, и Джек мог разглядеть изгиб стопы. Какой она была в юности, прежде чем ушла в монастырь?
— В ближайшие дни нужно отправить Амелиту на самолете в Лос-Анджелес, — продолжала Люси.
— Будут какие-нибудь осложнения?
Интересно, случалось ли ей купаться с кем-нибудь посреди ночи в Мексиканском заливе? Не в купальнике, а в чем мать родила?
— Надеюсь, обойдется, — ответила она. — Надо быть осторожнее.
Она затянулась и выдохнула дым, повернув голову немного в сторону.
— И нужно придумать, как остановить «Берти», пока он не уехал отсюда со всеми деньгами.
Джек выждал небольшую паузу. Он чувствовал, как играет в нем каждый нерв, каждый мускул, но не хотел двигаться с места, не хотел ни единым жестом нарушить сложившееся взаимопонимание.
— И вы подумали, не пригодится ли вам человек с моим опытом — не говоря уже о тех специалистах, с которыми мне довелось познакомиться?
Все тот же спокойный взгляд.
— Да, эта мысль приходила мне на ум.
Случалось ли ей заниматься любовью на берегу? А в постели? Было ли это вообще в ее жизни?
— Значит, насчет самого «Берти» вы не возражаете — пусть уезжает, — уточнил Джек.
— Лишь бы не вывез деньги.
Джек затянулся, выгадывая время. Черт, в такую игру он бы мог сыграть. Дело знакомое.
— Ему дают чеки. Что он делает с ними?
— Чеки выписываются на имя Комитета освобождения Никарагуа. Кажется, так.
— Он кладет их в банк?
— Наверное.
— А что потом? Где он собирается покупать оружие?
— Либо здесь, либо в Гондурасе — там у них склады оружия и тренировочные лагеря. Но сначала он возьмет наличные доллары и обменяет их на местную валюту, чтобы расплатиться со своими людьми.
— Как он их вывезет? На частном самолете?
— Или морем.
— Откуда он отправится?
— Понятия не имею.
— Спросите отца.
— Я с ним больше не разговариваю.
— Обоюдная ссора или только вы порвали с ним?
— Я постараюсь выяснить.
— Спроси его, где поселился «Берти».
— В гостинице в Новом Орлеане.
— Ты шутишь!
— Не знаю только в какой.
— Тебе придется помириться с отцом. Облобызаться с ним. Иначе мы ничего не сможем сделать.
— Значит, ты мне поможешь?
— Сказать по правде, ничего подобного я в жизни не слыхал. Конечно, речь идет о нарушении закона, о серьезном преступлении, но можно взглянуть на это и с другой стороны — мы сделаем это во имя всего человечества. — Джек запнулся, сообразив, что слово «человечество» впервые в жизни слетело с его уст. — Это на случай, если нам потребуется самооправдание. Чтобы убедить себя, что все нормально.
— По-моему, нам не требуется санкция свыше, — ответила Люси. — Я уверена, что мы вправе отобрать у него деньги, тут и думать не о чем. Но если тебе недостаточно мысли о том, скольких людей ты тем самым спасешь, прикинь, как ты распорядишься своей долей. Половину денег я оставлю себе, чтобы отстроить госпиталь — в моих глазах это вполне оправдывает всю затею. А ты получишь вторую половину. Идет?
— Значит, деньги мы оставим себе? — для пущей уверенности переспросил Джек.
— Не возвращать же их ему.
— О какой сумме идет речь?
— Отцу он сказал, что нужно собрать пять миллионов.
— Господи Иисусе, — пробормотал он.
— Спаситель наш, — с улыбкой подхватила Люси.
7
Джек припарковал катафалк перед главным входом в дом престарелых «Карролтон». Едва он вышел из кабины, как навстречу ему из дверей выбежал молодой, довольно светлокожий негр в белом костюме и замахал руками:
— Отгони отсюда свою тачку, приятель. Если старики выглянут из окон и увидят погребальную машину, с ними приключится инфаркт или они рухнут на пол и сломают себе шейку бедра.
Джек посмотрел на метку с именем, пришитую на белой рубашке парня.
