Владимир Колычев - Его считали подкаблучником
– Хам и уголовник.
– Боков говорил, что Горохов сам иногда за рулем сидит.
Машина подошла к шлагбауму на выезде из элитного поселка. Боков дал зеленый свет, но Архаров не стал продолжать путь. Он вышел из машины и направился к охраннику.
Вдруг Горохов сядет за руль под хмельком? Было бы неплохо его на этом подловить…
Крепкий пар пробирал до самых костей. Хорошо! Но всего должно быть в меру.
Паша вышел из парилки, ополоснулся в холодной воде, забрел в трапезную, сел за стол, двумя руками жадно схватил запотевшую кружку. Пиво холодное, вкусное. Его даже тянуть в себя не надо. Само в утробу вливается.
– Хорошо-то как! – выдохнул он и снова приложился к кружке.
– Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего, – с кислым видом проговорил Тюлень.
Горохов скривился и оторвался от заветной посудины.
– Блин! Пиво из-за тебя горьким стало! Сделай лицо попроще!
– Да я-то сделаю. Как нам быть, Иваныч? Менты со всех сторон обложили.
– Не боись, Слава. Соображать надо! Менты не знают, кто такой Дробов. От меня только и услышали. Значит, пацаны не раскололись. Соображаешь?
– Ну, в общем, да.
– Я ментов знаю. Если они тебя сразу не раскололи, то потом уже все нормально будет. Но пацаны наши молчали. Пример с них нужно брать. Если тебя заметут, язык себе в задницу засунь. А еще лучше – откуси его, но молчи. Понял?
– Да, понял! – Тюлень явно разозлился.
– Слушай, а может, тебя грохнуть? – раздраженно спросил Горохов.
– Иваныч, ты чего?! – встрепенулся пацан.
Горохов засмеялся, наслаждаясь его растерянностью.
– Ты чего такой пугливый? Нормально все будет, не паникуй. Ты мне скажи, почему адвокат Горлов не перезванивает?
– Может, занят?
– Им самим нужно заняться. Сопровождение, все такое. Я пока тут побуду, а вы с Филатом делом займитесь. Горлову помочь надо, с ментами поработать.
Тюлень уже навел ходы к пацанам, нашел человека, который мог организовать с ними встречу или просто передать информацию. Но этого мало. Нужно еще знать, как продвигается следствие по делу об убийстве Дробова.
Еще надо бы с Мариной непонятности уладить. Неплохо бы поговорить с ней, убедить в том, что она неправильно поняла Пашу. А то еще и менты его неправильно поймут.
Глава 7
Бензин в машине сгорает легко, только успевай жать на педаль газа. Да и залить его в бак несложно, если есть на что. А вот нефть для производства бензина добывается непросто, уж Никита Яркин это знает. Полгода отпахал без выходных и проходных. Шесть месяцев суровой вахты в холодных таежных краях. Но все это позади, а продолжение будет не скоро.
Он вернулся домой, а Марины нет. Она его не встречала. Телефон ее не отвечает. Что случилось? Где она?
Никита запер дверцу своей старенькой «Мазды», зашел в подъезд, поднялся на третий этаж и позвонил в дверь. Время шло, а отклика не было.
Яркин уже собирался уходить, когда приоткрылась соседняя дверь. Он заметил, как натянулась цепочка, но не увидел, кто стоял за створкой.
Тут же Никита услышал густой, но явно женский голос:
– Вам кого?
– Я к Марине. – Никита шагнул к двери, но та стала закрываться.
Оставалась только узкая щель, сквозь которую просочился тот же голос:
– В больнице Марина! Отравилась она.
– Как отравилась?
Никита подался назад. Дверь приоткрылась, цепочка снова натянулась. А кто там, в сумраке прихожей, по-прежнему не видно.
– Таблеток наглоталась. Несчастная любовь.
– Какая еще любовь? – ошалел от возмущения Никита.
Он резко шагнул на голос, но дверь закрылась окончательно.
Марина с отсутствующим видом смотрела в пустоту. Никита не знал, кого она там видела, но догадывался. Если бы она любила его, а не кого-то другого, то обрадовалась бы. Но Марина не замечала, просто не видела парня.
Зато соседка по палате смотрела на него с интересом. Смазливая девушка с густым налетом вульгарности. Никита таких не жаловал. Да и не до нее сейчас.
– Марина! – снова позвал он ее и на этот раз смог вывести из транса.
Она глянула на него, но почему-то увидела другого человека.
– Паша?
Его чуть не стошнило от ее идиотской улыбки.
– Какой, к черту, Паша? – вспылил он.
– Никита?
Наконец-то она узнала его и даже попыталась улыбнуться, но вышла у нее лишь гримаса.
– Кто такой Паша? – сквозь зубы процедил парень.
– Я люблю его. – Марина вздохнула.
– А как же я?
– Извини. – Девушка повернулась к нему спиной и накрыла голову подушкой.
– Эй! – Никита тронул ее за плечо, но она никак не реагировала на это.
К нему подошла соседка Марины:
– Меня Нина зовут. Давай поговорим.
Они вышли в коридор, где орудовала шваброй уборщица, оттуда переместились на лестницу и спустились вниз.
В курилке неподалеку от парадного входа никого не было. Они могли говорить, не опасаясь посторонних ушей. Впрочем, Нина сама по себе воспринималась Никитой как посторонняя. Нечесаная, неряшливая, в нелепом халате. Вроде бы смазливое у нее лицо, но интереса как женщина она почему-то не представляла.
Нина достала сигарету, он щелкнул зажигалкой и сам закурил.
– У Маринки сдвиг по фазе. Ты не обращай на это внимания.
– Мне сказали, что у нее несчастная любовь.
– Она придуманная, а сдвиг реальный. Но это пройдет, если помочь девчонке.
– Что пройдет, любовь или сдвиг? – Он криво усмехнулся.
– И то, и другое. Там, короче, такая тема. Мужик есть, совсем взрослый, зовут Паша. Он с Маринкой наигрался и бросил.
– Она что, игрушка? – возмущенно поговорил Никита.
– Нет, конечно!
– Именно игрушка! На букву «б»!
Нина возмущенно захлопала глазами.
– Как ты можешь?
– Как есть, так и говорю! Она это заслужила!
– Да пошел ты!.. – Нина бросила сигарету в урну, повернулась к Никите спиной и пошла прочь.
Он протянул руку, но не достал до нее. Парень сделал шаг за ней, но остановился и резко махнул рукой, отсекая от себя прошлое.
Все правильно он сказал. Марина повела себя как последняя потаскуха. Пусть она ею и остается, сохнет по своему Паше, а Никита найдет себе другую. Сделать это будет не трудно.
Весь в раздумьях, он не заметил, как к нему подошел мужчина.
– Слышь, пацан, где тут с отравлениями лежат, не знаешь?
Никита окинул его взглядом. Брутальная внешность, стильный прикид.
– Я что, доктор?
– А чего так грубо? – разозлился мужик.
Но его угрожающий вид Никиту не напугал. Он и сам был на взводе.
– А тебе кто нужен? – спросил парень.
Действительно, зачем этому типу нужно отделение, где лежат с отравлениями? Уж не к Марине ли он пришел?
– Ну ты и борзой, в натуре! – Мужик огляделся по сторонам, как это делают, когда собираются ударить.
Нет ли кого, кто помешать может?
– Тебя случайно не Паша зовут?
– Для тебя, сынок, Павел Иванович.
– Тебе Марина нужна?
– Так ты Никита! – с хищной ухмылкой сказал Паша.
– Знаешь, пес, у кого ты мясо сожрал?
От возмущения Паша вытаращил глаза и тут же ударил кулаком в челюсть. Ощущение у Никиты было таким, как будто камень из катапульты в лицо прилетел. Из глаз брызнули искры. Но парень устоял на ногах и даже ударил в ответ, причем удачно.
Паша выдержал атаку, ответил и тут же опять получил сам. На этот раз Никита сшиб его с ног. Паша поднялся, но атаковать не решился; потирая челюсть, подался назад.
– Ты попал, урод! – пригрозил он.
Но Никиту не так просто было напугать.
– Еще раз с Маринкой увижу, зарою!
– Это мы еще посмотрим. – Паша отступил к черному «Гелендвагену», сел за руль, завел двигатель.
В этот момент появилась Нина, свидетель триумфа.
– Брависсимо! – хлопая в ладоши, заявила она.
«Гелендваген» покатил к воротам больницы.
Никита проводил машину взглядом, потом спросил:
– Ты этого кретина знаешь?
– Нет. Зато я теперь знаю тебя. Молодец! Чисто по-мужски поговорил. Уважаю!
– А как еще с такими? – Никита расправил плечи.
– Говорят, он из криминала, – с улыбкой, но вместе с тем озадаченно сказала она.
– Кто говорит?
– Да брат к Марине подъезжал, сказал, что Паша этот из бандитов. Два срока за ним. Мол, нельзя с таким водиться.
– Класть я хотел на этого козла! – Никита никогда не бегал от драк, и сейчас его этим делом нельзя было испугать.
– Это правильно. Бояться не надо. Но я бы на твоем месте с оглядкой по улице ходила.
– На мое место не замахивайся. – Он усмехнулся. – Ты на него не попадешь.
– Главное, чтобы ты не попал. А то всякое в жизни бывает.
– Чему быть, того не миновать.
– Зря ты хорохоришься. – Нина совсем не весело глянула на него. – Брат у Маринки исчез. Четвертый день его нет. Ни слуху ни духу. А у нее никого нет, только он.
– Знаю.
– Переживает она очень. Ты поискал бы Костю. Может, случилось что?
– За Пашу она своего переживает!
– Это в тебе обида говорит.
– А я, по-твоему, не должен обижаться?
