Владимир Колычев - Его считали подкаблучником
Но тот почему-то молчал. В камеру кто-то зашел, дверь захлопнулась. Только тогда Надымов открыл глаза и увидел какого-то амбала. Он стоял над ним и смотрел в упор. Спокойно, но тяжело.
– Эй, мужик, что за дела? – Абзац поднялся с кровати.
Надо было ударить амбала, чтобы он не нависал над ним, но рука не поднялась. Страх не позволил. А вдруг кулак не сможет пробить мышечную массу? Если прилетит в ответ?..
Но и стоять вплотную к этому типу Надымов не мог. Он отошел в сторону, а громила лишь усмехнулся.
– Какого черта?
Амбал опустился на соседнюю шконку.
– Ты кто такой? – спросил Абзац, пытаясь вернуть нормальное расположение духа.
– А ты? – басовито спросил исполин.
– Да со мной-то нормально все…
– Не нормально. Плохой ты. Буду делать тебя хорошим.
– Это мы еще посмотрим.
Громила лишь презрительно фыркнул в ответ, лег на шконку, вытянулся в полный рост и закрыл глаза. Непонятно было, то ли ему действительно хочется спать, то ли это такой знак. Дескать, за день отдохну, а ночью примусь за работу. За ту самую, которую заказал мне майор Архаров. Не надо было тебе, петушок, бросаться собакой на мента!
Дверь в камеру снова открылась. На этот раз Абзац вцепился глазами в надзирателя. Хорошо бы договориться с ним о переводе в другую камеру. Тюлень завезет денег, не вопрос.
– Надымов, на выход!
Абзац был уже в дверях, когда амбал проговорил:
– Пупок, ты мою девочку не обижай!
– Разговоры! – ради приличия, совсем не грозно гаркнул надзиратель.
Абзац дождался, когда закроется дверь, только тогда сказал:
– Я этого урода на куски порежу! Тебе оно надо, начальник?
– Чем резать будешь? – Мент усмехнулся.
– Зубами рвать.
– Зубы выбить могут. Надеюсь, тебе повезет. Пошел!
Абзаца отконвоировали в помещение для допроса. Там его уже ждали. Какой-то мент в штатском сидел за столом, на котором в изобилии лежали окровавленные ватные тампоны. На полу валялись комки таких же бинтов. Еще Абзац заметил на столе скальпель с каплями крови на нем. Стена в том месте, куда его посадили, была забрызгана. Пятна на ней совсем свежие.
Мент что-то писал, не отрывая взгляд от бумаги.
– Надымов, чего стоишь как не родной? – даже не глянув на арестанта, спросил он. – В ногах правды нет.
Абзац глянул на стул, занять который ему предлагалось, и шарахнулся, увидев на сиденье подсыхающую лужицу крови.
– Что у вас здесь такое? – встревоженно спросил он.
Мент поднялся, подошел к стулу, глянул на него:
– Блин!
Он взял со стола чистый бинт, отмотал кусок, стер кровь со стула и бросил грязный бинт на пол.
– Потом все уберешь.
– Я в шныри не записывался.
– Дружок твой тоже так говорил, – усаживаясь на свое место, заявил мент. – Знаешь, он сдержал свое слово. Так и не убрался здесь. На носилках утащили.
– Куда?..
– Важно не куда, а за что. Говорить не хотел, но все рассказал. Так что ты мне здесь чисто для проформы нужен. Сейчас заполним протокол, распишешься и гуляй.
– Какой протокол? – разволновался Абзац.
Он вовсе не хотел, чтобы его вытаскивали отсюда на носилках. А здесь все может случиться. Гнетущая обстановка, стены давят со всех сторон, и потолок такой низкий. Кровь, бинты!..
– Ну что, начнем. Моя фамилия Бойков, капитан полиции, старший оперуполномоченный. Говорят, ты вчера плохо себя вел.
– Кто говорит?
– Ругался, угрожал. Нехорошо. Как обстановка в камере?
– Вы не имеете права! – не на шутку всполошился Абзац.
Опер явно намекал на громилу, который поселился в его камере.
– Спокойно! – Бойков взял со стола склянку с нашатырным спиртом, смочил ватку. – Понюхаешь? Очень помогает.
– Да не надо мне!
– Ну и ладно. – Капитан закрыл склянку и пожал плечами. – Потом нюхнешь, когда откачивать будут.
– Кого откачивать?
– Тебя.
– Зачем?.. Ты же сказал, только в протоколе расписаться.
– Так его еще составить надо. Чтобы заполнить протокол, нужен правильный мед. Вдруг из тебя дерьмо полезет, а зачем оно нам? Мы правильный мед из тебя выжимать будем, если сам не пойдет.
– Что-то ты не то говоришь, капитан, – глянув на скальпель, угрюмо сказал Абзац.
– Главное, чтобы ты говорил то. Чистосердечно признаваться уже поздно. Порошин все рассказал. Составим протокол, впишем в него твои признания, и все, никаких проблем. Ну что, начнем? – Бойков приготовился записывать.
– А не в чем мне признаваться.
– Как не в чем? Человека-то ты убил, а не Порошин. Твой дружок на свободу выйдет, а тебе сидеть.
– Не убивал я.
– Хочешь на Порошина свалить? – осведомился опер. – Это не по-товарищески. Но ведь он же тебя сдал. Какая уж тут может быть дружба?
– Никого я не убивал. И Ленька тоже. Не было ничего такого. Оговариваете вы нас! – возмущенно протянул Абзац.
– А это что? – Бойков поднялся со своего места и ткнул ему в лицо фотографию, на которой был изображен покойник, вытащенный из воды. – Этого человека вы сбросили с моста.
– Кто-нибудь видел?
– А как же!
– Кто?
– Узнаешь.
– Адвокат будет, у него и спрошу. Он объяснит вам, как нужно вести допрос. Я имею право знать, что вы против меня нарыли! – Абзац расправил плечи и горделиво скрестил руки на груди.
– Умный, да? – Бойков недовольно глянул на него.
– Адвокат у меня умный. Я без него вам слова не скажу.
– Ты с соседом по камере познакомился?
– Что?!. – похолодел Абзац. – Ты мне угрожаешь?
– Нет, просто ты должен знать, что у твоего соседа кличка такая, Адвокат. Так что он у тебя уже, считай, есть. Его сюда доставить или тебя самого к нему отправить?
– Я буду жаловаться!
– Ему и пожалуйся.
– Я серьезно!
– Я тоже.
– И Адвоката вашего на флаги порву!
– А вот это уже угроза расправы. А разговор наш записывается.
– Вот пусть прокурор эту запись и послушает, узнает, как вы меня здесь кошмарите.
– Кто тебя здесь кошмарит? Никто даже пальцем не тронул.
– А зачем амбала ко мне подселили?
– Никто к тебе никого не подселял.
– А это что такое? – Абзац пнул ногой скомканный обрывок бинта, лежащий на полу.
– Виноват, погорячились мы с Порошиным. Зато он нам всю правду рассказал. На ней мы в суд и выедем. Ты убил, тебе и отвечать. Порошина зашьем и на свободу выпустим. А тебе сидеть!..
Абзац до хруста стиснул зубы. Ситуация напрягала его. Он уже мотал срок и знал, на какие поганки способны менты. Поршня они могли в кровь избить. Амбал вполне способен сегодня же устроить самосуд и опустить Абзаца.
В то же время ментам верить нельзя. Они такие, что и разыграть могут. Может, и не били Поршня, он и слова им не сказал? Нет, нельзя верить ментам, вестись на их уловки.
– Ну что, протокол подписывать будем? – спросил Бойков.
– Какой протокол?
– С твоими признаниями.
– Не в чем мне признаваться.
– Ну что ж, на нет и суда нет. Значит, Порошина в рай выведем, а тебя – в ад.
– Амбалом меня пугаешь? – Абзац набычился.
– Я вас не понимаю, гражданин Надымов.
– На понт меня взять хочешь, мент? Так не получится! Ты мне тут за жмура предъявляешь. А за кого конкретно? Кого я убил? Как его зовут?
– Этого мы еще не выяснили.
– Так Порошин же во всем признался. Почему он фамилию терпилы не назвал?
– А он ее знает?
– Нет! Требую адвоката! Я буду писать жалобу!
– Пиши. – Бойков положил на стол несколько чистых листов бумаги, хлопнул по ним ладонью и поднялся из-за стола. – Но лучше настрочи чистосердечное признание.
– Обязательно! – с ухмылкой сказал Абзац. – Все, что думаю о тебе, начальник, напишу. Чистосердечно признаюсь в том, что ты… – Он осекся.
Браток хотел назвать опера полным кретином, но вспомнил абмала.
«Вдруг менты не собираются опускать меня, но сделают это со зла, если я перейду черту?»
Разыгрался ветер, шелестит листва на деревьях в городском саду, но под навес летнего кафе почти не задувает. А заведение хорошее, с видом на пруд в окружении лип, вязов и кленов. И кормят здесь вкусно, а главное, недорого. Мясная солянка – настоящее произведение высокого кулинарного искусства.
Архаров и Бойков сидели за столом и неторопливо работали ложками. Обеденное время уже прошло, но лучше поздно, чем никогда.
– А чем я его прижать мог? – сказал Бойков. – Он прямо спросил, кого конкретно убил. Как зовут? Что я мог сказать?
– А Порошин должен был знать, кого они убили? Может, случайного кого-то?
– Они его до трусов раздели. Значит, и документы видели.
– Вот на это и давить надо было.
– Да бесполезно. Он понял, что мы его на пушку взять пытаемся. Поэтому спектакль этот с кровью и с Адвокатом. В смысле с Петрухой.
– Петруха его не испугал. – Архаров невесело усмехнулся.
Опера специально нашли под это дело внушительную личность, подсадили в камеру к Надымову. Но не сработало. Угрозу в действие воплощать нельзя. Закон не позволяет. Да и Петруха только на вид страшный, а на деле трусоват. Не сможет он справиться с Надымовым. Даже на ночь не захочет остаться.
