Наталья Берзина - Неоконченный рейд
– Так что будем делать? Ждать? – помолчав, спросил Локис.
– Другого выхода нет, – кивнул старик. – Будем готовить засаду и ждать.
С самого утра Тарас ушел в лес. Яна, оставшись одна, возилась по хозяйству. Она уже научилась доить овец, топить печь – и теперь вполне могла справляться по дому сама. Переделав с утра основные дела, Яна устроилась на крыльце и занялась ремонтом одежды деда Тараса. Тихонько напевала, штопала его изношенные рубахи, ставила латки, и от этого немудреного занятия на душе становилось легко и спокойно. Яна мечтала, что когда-нибудь встретит такого же, как Тарас, человека и они вместе будут жить, растить детей. Почему-то Яне хотелось иметь много детей. У родителей она была единственным ребенком, и все внимание уделялось только ей, но Яна всегда немного завидовала тем подружкам, у которых были братья и сестры.
Как же это замечательно, когда у тебя большая семья! Ты никогда не остаешься один, всегда есть возможность с кем-то поговорить, посоветоваться. Сейчас она представляла, как хорошо будет жить с мужем, ее муж тоже будет любить детей. Все вместе по выходным они станут выбираться за город, долго гулять по лесу, а затем на берегу реки разводить костер. Муж начнет нанизывать куски маринованного мяса на шампуры, а дети будут сидеть и смотреть, как ловко он это делает, и учиться всем премудростям походной жизни. Костер прогорит, муж разровняет пышущие жаром угли, пристроит жариться шашлык, а Яна тем временем на расстеленной прямо на земле скатерти накроет стол. На скатерти заполыхают ярко-красные помидоры рядом с пучками ароматной зелени и влажными, нарезанными полосками огурца, ну и конечно же порадует глаз аппетитная, загодя отваренная картошка. Хотя нет, картошку они станут печь в золе. Именно печь. А затем, когда шашлыки изжарятся, вместе с одуряюще пахнущим, шипящим и истекающим жиром мясом на импровизированный стол выложат и черную, обугленную печеную картошку. Дети извозятся в мясном соке и пепле, станут чумазыми, как чертенята, но никто не будет их ругать за это, потому что и она и муж измажутся точно так же и станут смеяться, глядя друг на друга. Все будут счастливы. Даже если пойдет дождь, они не расстроятся. Просто накинут на себя непромокаемые накидки и отправятся гулять под дождем, и веселые капли, скатывающиеся с листьев, не смогут их огорчить. Муж будет рассказывать детям разные легенды и истории из реальной жизни. Дети станут его слушать, радоваться и огорчаться вместе с героями рассказов. Вечером, когда они вернутся домой, детвора еще долго вполголоса будет обсуждать события прошедшего дня, а она, лежа рядом с мужем в постели, привычно прислушается к их разговорам за стеной и засмеется от счастья.
Так будет повторяться каждый выходной, пока дети не вырастут и не обзаведутся собственными семьями. Но и тогда время от времени все вместе они станут выбираться за город. Только тогда уже взрослые сыновья научатся жарить мясо, а они с мужем будут с нежностью смотреть на них. И уже не она, а взрослые дочери накроют походный стол. В этой заботе друг о друге появится новый, не передаваемый словами смысл.
Янка зачинила все дыры и прорехи на Тарасовой одежде. Чтобы занять себя, принялась таскать воду в баню. Ведра были тяжелые, но она приспособилась наливать по полведра. Не беда, что ходить приходилось в два раза дольше, времени у нее было много, Тарас вернется только к вечеру. Она успеет и приготовить ужин, и истопить баню. От одной только мысли, что сегодня удастся, наконец, по-настоящему вымыться, Янка развеселилась и принялась таскать воду с удвоенной энергией.
Солнце уже клонилось к закату. Она растопила печь в бане и отправилась в дом – готовить ужин. По ее расчетам, Тарас должен был появиться вскорости. Баня протопилась, сумерки опустились на поляну, а деда Тараса все не было. Яна начинала волноваться.
Банда Серого снималась с насиженного места неспешно. Предстоящий переход не таил особых опасностей, но все же пройти по Зоне без малого полсотни километров было не так уж и просто. Не они одни промышляли разбоем. Здесь не было законов, не существовало привычной власти. Все решали сила и ярость. Да еще оружие. У них в наличии имелось три обреза. Да к ним – два десятка патронов. Прямого боя не выдержать, а поселенцы, как правило, вооружены. Всякий, кто направляется в Зону, обязательно запасается оружием. Уже не раз Серый натыкался на защитников своего добра, потому и решил осесть где-нибудь в тиши и желательно на всем готовом. Разбойничать становилось труднее. Им в последний раз крупно повезло: заряд картечи никого не зацепил. А по весне они таким образом лишились одного из своих.
…Как обычно, вошли в деревню, вломились в один из домов. Знали, что там живет довольно молодая пара. Бабы у них не было всю зиму. Рассчитывали повеселиться. А вышло наоборот. Васька Кныш, самый сильный из банды, вынес дверь одним ударом. С топором в руке первым ворвался в избу. Выстрел сразу разнес ему череп. Серый тогда успел укрыться за стеной. Второй выстрел пришелся в простенок. Клоп, самый молодой из них, сдуру бросился вперед, но третий выстрел остановил и его. Ваня и Хруст разрядили обрезы в темноту избы, а в ответ опять громыхнуло. Стало понятно: у мужика многозарядка. Да и патронов у него, видать, было немерено. Пришлось отходить. Кныш так и остался там, откуда не возвращаются. После того случая настроение у всех резко ухудшилось. Умирать никто не желал. Так и перебивались чем придется. Убивали собак. Иногда везло, уносили либо поросенка, либо овцу. Но обычно жилось голодно.
Серый в Зоне топтался почти пять лет. До этого бывало всякое. Когда-то работал, но по пьянке убил собутыльника. Сел. Вышел на волю – работы нет, семьи нет, жить негде. Прибился к бомжам. Ограбил с ними мужика. Взяли их в тот же вечер пьяными. Оттрубил новый срок. После освобождения Серый заклялся попадаться. Прослышал про Зону. Добирался долго. В одной из деревень зарезал старика, разжился стареньким ружьем, одежонкой, патронами – и рванул в Зону. Вначале обосновался в заброшенном доме. Разбойничал, грабил. Бывало – и убивал. Затем к нему прибился Ваня. Вечный бомж, он не гнушался ничем, только в людей никогда не стрелял. Говорил, грех. А так ничего, надежный. А вскоре и Кныш появился. Вот тогда они зажили. Кныш с голыми руками на дело шел, ничего не боялся. Для него задушить что человека, что курицу – разницы не было. А год назад они столкнулись с другой бандой. Хлебные места делили. Тех кто-то крутой потрепал, вот они и начали двигать остальных. Положили почти всех. В живых остались Хруст и Клоп. Эти вроде не разлей вода, но недоглядишь – глотки друг другу порвут. А тут еще и хата сгорела. Пришлось рыть землянку в укромном месте. Зиму люто бедствовали. Сложенная Ваней печурка отчаянно дымила. Как не угорели, до сих пор непонятно. Самое страшное зимой – следы на снегу. На дело приходилось уходить все дальше и дальше. Поселяне сами пытались устроить охоту на ловцов удачи. Пока обходилось, но риск сложить голову за ломаный грош возрастал с каждым днем.
Серый тогда принял Хруста, а Клопа хотел порешить. Но Хруст молодого отстоял, заявил, что ручается. Так и стало их пятеро. Поселенцев становилась все больше, но и защищаться научились. Теперь у Серого появился шанс повернуть жизнь по-своему. Даже если старик кого и положит, не страшно. Главное, чтобы не его. По большому счету Хруст в банде явно лишний, давно в вожаки метит. Потому ему и помирать. А что Ваню, что Клопа Серый под себя подомнет. Так и будет. Хрусту пулю, малого на хозяйство вместе со стариком и девкой. Эх, до девки бы добраться, до сладкого мяса. Уже больше года Серый с бабой не забавлялся.
С собой забрали все пожитки: потрепанную одежонку, закопченный чайник, пару котелков, остатки мяса. Казалось, нет ничего, а как нагрузились, так стало понятно: поклажи на всех хватит. С самого утра, едва солнце поднялось, тронулись в путь. Выбирали самые безлюдные места, лезли через буреломы, обходили обжитые деревеньки и уцелевшие дороги. Шли почти до самого вечера. Добрались до широкой полноводной реки. Стали табором. Костер развели, разогрели уже подпортившееся мясо. Неугомонный бродяга Ваня порывался идти дальше, мол, осталось меньше двадцати верст. Но Серый решил остановиться. Тогда Ваня вызвался сбегать и поглядеть, все ли в порядке у старика.
Вернувшись под утро, быстро догрыз остатки еды и, прикорнув ненадолго, чуть свет растолкал Серого:
– Серый, видел девку, одна была, нужно было нам вчера идти. Старика не было в хате, видать, на охоту убег. Баньку девка топила. Молодая, справная, только сиськи еще маленькие, я побольше люблю.
– Тебе не на сиськи пялиться нужно было, а разглядеть все толком, – огрызнулся раздосадованный Серый.
– Так я и разглядел! Значит, так, дом громадный, по три окна с каждой стороны крыльца, две печи, чуть поодаль сеновал и хлев. Сено еще с прошлого года, видать, лежит. Запасливый старый хрыч. Овцы в хлеву содержатся, выгон там большущий. Забор крепкий, высокий, судя по столбам, старик жерди перекидывает, когда овец с места на место перегоняет. Да… там еще два сарая, тоже из бревен, крепкие.
