Картер Браун - ПСС, том 5. Труп на Рождество
— Дай ему, Рик! — шепотом просила она. — Дай ему хорошенько!
Он медленно пошел на меня. Его руки были опущены, кулаки сжимались и разжимались. Сказать, что он походил на гориллу, значило бы оскорбить эволюцию.
— Я выпущу тебе кишки, грязный, вонючий коп! — прорычал он. — Я покажу тебе, как лапать мою девушку своими мерзкими руками! Думаешь, если у тебя есть этот идиотский оловянный значок, каждая должна улыбаться и выполнять твои грязные желания?
— Ты неверно ведешь диалог, Рикки, — сказал я. — В нем нет логики, а твой словарный запас крайне ограничен. Я ничего такого не слышал даже в современных пьесах. Кроме того, мне твоя Анжела не нужна. Она сама тут вешалась ко мне на шею. Может, хотела восстановить форму к твоему возвращению.
— Не пытайся выкрутиться! — отрезал он. — Ты сейчас получишь хорошенько!
Он уже был от меня на расстоянии удара, и его намерения были предельно ясны, у меня же отнюдь не было желания получить удар в нос. Я вытащил из кобуры свой тридцать восьмой и направил ему в живот.
— Только ударь этого грязного, паршивого копа, и ты получишь грязный, паршивый кусок свинца прямо в свой живот!
Он остановился и несколько секунд, моргая, смотрел на меня.
— Ты этого не сделаешь, — с надеждой сказал он, — при Анжи.
— Можешь проверить, — мягко сказал я и коснулся дулом его живота.
— Он шутит, Рикки! — выкрикнула Анжела. — Он только пугает тебя. Дай ему!
Рикки медленно облизал губы.
— Он не шутит! — произнес он уныло. — Я сразу вижу, когда парень шутит, а когда нет. — Он повернул голову и посмотрел на нее. — Прости, дорогая, но тут ничего не поделаешь, поняла?
— Трус! — презрительно сказала она. — Хорек!
— У тебя же должны быть мозги под всей этой шевелюрой, Рикки, — сказал я. — Хотя бы их зачатки. Что было на ней, когда ты уходил?
— А? — Он тупо уставился на меня.
— На Анжеле, ты, придурок, — кратко сказал я. — Какая на ней была одежда, когда ты уходил?
— Рубашка. — Он медленно повернул голову, пока не увидел Анжелу, все еще сидящую на полу. Он почесал голову, обдумывая. — И трусы, которые сейчас на ней.
— Если я тот человек, который сорвал с нее всю одежду, пока тебя не было, — осторожно напомнил я, — значит, я мог порвать только рубашку, так как трусов никто не трогал.
— Да, — нехотя согласился он.
Я указал на блузку, лежащую на полу:
— Вот она, малыш Рикки. Посмотри хорошенько. Если на ней не хватает хотя бы одной пуговицы, то можешь взять пистолет и дать мне им по голове.
— Не слушай его, милый, — прошипела Анжела. — Он просто пытается выкрутиться.
Рикки наклонился и, осторожно подняв блузку, внимательно осмотрел ее, проверяя одну за другой все пуговицы. Когда осмотр был закончен, он бросил блузку на кровать и на негнущихся ногах пошел к бару; его рука нашарила бутылку бурбона.
Анжела быстро вскочила на ноги и, прижавшись сзади, обвила его руками.
— Не верь ему, милый, — мягко попросила она.
Он высвободился и повернулся к ней лицом, держа бутылку в руке.
— Если бы я не знал тебя, малышка, — тихо сказал он, — я бы подумал, что ты это сделала, чтобы я получил пулю от лейтенанта.
— Рикки! — Она широко раскрыла глаза, прижав к губам тыльную сторону ладони. — Неужели ты думаешь, что я все подстроила?
— Я не уверен, малышка, — сказал он ничего не выражающим голосом. — Мне надо подумать.
Небрежным жестом он положил ладонь ей на лицо, затем сжал его пальцами и потянул на себя. Это движение походило на подготовку к подаче мяча в бейсболе. Потом он оттолкнул ее от себя, в самый последний момент разжав пальцы.
По этой сцене можно было изучать феномен контролируемой ярости. Анжела пролетела почти через всю комнату, с громким стуком ударившись спиной о противоположную стену. Она рухнула на пол и лежала там, тихо хныча и отчаянно пытаясь набрать в легкие воздуха.
— Не мешай мне, куколка, — мягко сказал Рикки. — Ты все время крутишься вокруг и мешаешь мне думать.
Я хотел помочь ей, но Рикки схватил мою руку.
— Она в порядке, лейтенант, — сказал он. — Не смотрите, что у нее кожа тонкая. И она это заслужила.
— Как скажешь, Рикки, — вежливо согласился я, поворачиваясь к нему и выражением лица давая понять, что солидарен с ним относительно женских проблем.
Одновременно я приподнялся на носках, перенеся весь свой вес на правый кулак, который он все еще держал в своей руке. Я использовал эту руку как поршень, дважды быстро ударив его под ложечку. После третьего удара он кулем повис на мне.
Мне осталось слегка ткнуть его в плечо, чтобы он отлип от меня и рухнул на кушетку.
— Ты это заслужил, малыш Рикки, — зачем-то сказал я.
К тому времени Анжеле удалось встать на четвереньки. Я подошел к ней, взял за плечи и помог добраться до ванной. Когда мы оказались внутри, она резко замотала головой и жестами показала мне, чтобы я убирался.
Я не стал возражать, вернулся в комнату и налил себе еще немного бурбона, размышляя о том, что, возможно, это не такой уж плохой напиток, если к нему привыкнуть. Рикки все еще лежал на кушетке. Через две или три минуты, показавшиеся мне вечностью, в комнату вернулась Анжела, выглядевшая чуть получше.
Она открыла платяной шкаф, вытащила оттуда свитер и черные нейлоновые брюки и натянула одежду на себя.
— Скажите, что мне с ним делать, лейтенант? — сдавленно спросила она. — Я провела целый год в швейцарской школе, а что толку? Я понятия не имею, как действовать в подобной ситуации!
— Даже более искушенные дамы могли бы растеряться, — вежливо успокоил я ее. — Мне подождать, пока он придет в себя?
— Я думаю, вам лучше уйти, — ответила она. — Но спасибо за предложение.
— Только один вопрос — и я уйду! Где вы были вчера вечером, раз вас не было в Неваде?
— У Рэя в клубе, — устало сказала она. — Посидели, выпили бутылку, обговорили детали нашего бракосочетания, а Рэй тем временем изготовил свидетельство.
Я подошел к двери, открыл ее, потом взглянул на Анжелу:
— Вы уверены, что справитесь с ним, когда он очухается?
— Конечно, — раздраженно кивнула она. — Наконец-то я хоть чему-то толковому научилась. Может, мне и не придется ходить в колледж, но курс в школе Т. У. я прошла. Т.У. — значит Тяжелые Удары.
— Конечно, — с сочувствием сказал я. — И, по выражению Рикки, вы это заслужили!
Глава 9
Я постучал в дверь номера люкс двумя этажами выше и попал в совершенно иной мир. Двери открыл Хиллари Саммерс и посмотрел на меня с легким удивлением.
— Лейтенант Уилер, не так ли? — спросил он приятным голосом.
— Совершенно верно, — ответил я. — Я хочу поговорить с вами, мистер Саммерс.
— Конечно. — Он распахнул дверь. — Входите.
Мы устроились в гостиной друг напротив друга. Я отметил про себя, что Хиллари слишком усердно пытался выглядеть спокойным.
— Чем могу быть полезен, лейтенант?
— Мне хотелось бы услышать от вас о Марвине, — начал я.
— Не думаю, что смогу сообщить что-либо существенное. — Он с сожалением покачал головой. — Я плохо знал этого человека.
— Но ведь это вы посоветовали своей невестке нанять его? — напомнил я.
— Это правда, — быстро согласился он. — Я поручал ему кое-какие мелкие дела, и он меня ни разу не подвел, поэтому, когда Лин подумала о частном детективе, я предложил Марвина. Вот и все.
— Вы знали, что полгода назад у него отобрали лицензию?
— Нет, не знал!
— Он был замешан в разные темные дела — рэкет, сводничество и прочее, — добавил я.
Хиллари пожал плечами:
— Я не имел об этом ни малейшего представления. Я бы и не подумал рекомендовать его Лин, если бы знал.
Я закурил сигарету, наблюдая, как он своими длинными чувствительными пальцами беззвучно барабанит по колену.
— Анжела Саммерс заходила к вам вчера вечером? — резко сменил я тему.
— Почему вы спрашиваете?
— Она сказала Рикки Уиллису и мисс Брент, что идет к матери, а сама направилась сюда.
Каким-то мальчишеским жестом он откинул со лба темно-пепельные волосы.
— Ну да, она заскочила ко мне на несколько минут. Ей хотелось перебраться из той убогой гостиницы сюда. Она попросила меня помочь с оформлением бумаг. Я сразу же вызвал администратора и уладил это дело.
— И еще дали ей денег?
— В конце концов, — он не очень весело улыбнулся, — она моя племянница.
Я достал из внутреннего кармана конверт с фотографиями и вручил ему.
— Мы нашли это среди вещей Марвина, — сказал я.
Он вынул фотографии из конверта и внимательно разглядел каждую.
— Какая гадость! — проворчал он, бледнея. — Почему вы их еще не уничтожили?
— Это — улики, — сказал я. — Может быть, именно из-за этих фотографий и убили Марвина.
