Сергей Зверев - Выстрел с того света
– А если наказание неадекватно совершенному деянию? Или когда наказание есть, а деяния нет? Это же произвол!
– Так, – Дубинин сжал челюсти, на его скулах заиграли желваки, – ты знаешь, чем отличается законность от справедливости?
– Чем?
– Справедливость – это когда дядя Вася залез к тете Маше в сарай, чтобы спереть у нее барана, а та поймала его и заколола вилами на месте. А законность – это когда дядя Вася по пьянке шлепнул тетю Машу по заднице, а ты потом упаковал его на пятак по сто тридцать первой за изнасилование.
– Но так нельзя!
– Можно, – Дубинин осклабился в циничной улыбке, – особенно когда есть заказ оттуда, – он выразительно показал пальцем в потолок. – Поэтому, сынок, запомни: даешь семьдесят процентов реализации уголовных дел – будешь на хорошем счету у начальства, даешь девяносто процентов – будешь висеть на доске почета. Поэтому выкинь всю эту дурь из головы о справедливости, гуманности и прочей интеллигентской дребедени и работай. Ладно, ушел. – Дубинин встал из-за стола. – Звони, если что. Только по пустякам не надо, – подал руку, – пока.
– До свидания, – тихо прошелестел в ответ Денис.
Глава XVIII
Он все-таки не послушал совета Дубинина и пришел на работу утром в субботу. Начал изучать служебные документы из сейфа убитого таможенника. Таможенные декларации, отчеты, какие-то служебные записки. А зачем он их здесь хранил, недоуменно подумал Денис, в таможне своя охрана, у него свой кабинет, в который посторонний, наверное, без разрешения хозяина не войдет.
Больше всего документов было в серой картонной папке с названием «транзит». Слово это было написано от руки шариковой авторучкой. В папке лежали ксерокопии таможенных деклараций, которые, как понял Денис, касались таможенного оформления автомобилей, ввезенных в страну из-за рубежа.
Неожиданно в кабинет вошел Фролов.
– Привет, а где Дубинин? – спросил он Дениса.
– Уже в отпуске.
– Жаль, хотел с ним в шахматишки сразиться. Что, решил проявить служебное рвение?
– Да… вот… разбираюсь.
– Повезло Ивашову, – загадочно усмехнулся Фролов, – зацепил я его один раз, по одному сигнальчику. Так дали по рукам: здесь не лезь!
– Что-то серьезное? – осторожно поинтересовался Денис.
– Да кто ж его знает? – задумчиво произнес Фролов, рассматривая красивую девушку-стюардессу на висящем на стене календаре, подаренном, видимо, кем-то из сотрудников Аэрофлота. – Об умерших плохо не говорят. Но, если честно, скользкий тип…
– В каком плане?
– В криминальном. Но сейчас это уже значения не имеет, во всяком случае, для него. Желаю творческих успехов, – Фролов небрежно махнул рукой и вышел из кабинета.
Денис снова углубился в изучение документов. Через пять минут дверь кабинета тихо открылась, на пороге Денис увидел Дударева. Молодой сотрудник испуганно встал из-за стола, чтобы поприветствовать начальника.
– Сиди, сиди, – кивнул начальник отдела, – разбираешься? – резанул подчиненного острым взглядом из-под густых бровей.
– Да, товарищ полковник, изучаю.
– Все ясно в этом деле?
– Да… вроде все понятно, – неуверенно произнес Денис и не стал докладывать начальнику о той непонятке, которую он сообщил вчера Дубинину.
– Твоя задача сейчас – скомплектовать все данные и грамотно составить заключение по делу. Оно должно быть логичным, доказательным, юридически грамотным. Вообще любой документ следователя должен быть как булыжник: гладким, весомым и чтобы в нем не было ни одного скола или трещины, за которые могли бы зацепиться прокурор, судья и тем более адвокатишки.
– Товарищ полковник, я сделал выписки из телефона Ивашова и подготовил запрос в службу безопасности сотовой компании.
– Зачем?
– Чтобы установить любовницу Ивашова. Ну… для подтверждения версии.
– Хорошо, давай подпишу.
Дударев быстро просмотрел документ и подписал его.
– Значит, компонуй материалы, сшивай дело, потом мне на рассмотрение. Самое большое тебе сроку три недели, – снова сурово посмотрел на молодого следователя. – В понедельник будет возбуждение. Поэтому форсируй. Все, работай! – Дударев покинул кабинет.
Глава XIX
Женщина была спокойна, хотя вела себя странно. Она была в каком-то оцепенении, лицо как маска, движения замедленные. Такое состояние бывает у человека, который только что проснулся, но не выспался и с трудом начинает планировать свои дальнейшие действия, вспоминая, что же надо делать в первую очередь. Как называется такое состояние, пытался вспомнить Денис определение из курса оперативной психологии. Кажется, реактивная заторможенность. На вопросы следователя Ивашова отвечала осмысленно, хотя и с некоторым замедлением, иногда переспрашивала его.
Из рассказа обвиняемой картина происшествия вырисовывалась ясная, как пейзаж в солнечный день. То, что у ее мужа была любовница, она знала давно. Один раз она даже видела ее. Красивая стерва, сквозь зубы вынуждена была признать обвиняемая, при этом ее глаза недобро блеснули. Скандалы по этому поводу бывали и раньше. Жену унижало даже не только то, что он ей изменял, но и то, что тратил на нее «кучу денег». Хотя жила семья Ивашовых небедно.
В то утро Ивашов дома не ночевал. Он приехал домой утром, часов в шесть. Такое бывало и раньше. На вопрос жены, где был, ответил, не твое дело. Хотя раньше объяснял ночные отлучки работой. Началась ссора. Ивашов в это время брился у открытого окна. Он явно куда-то торопился, сейф был открыт, видимо, он собирался забрать оттуда какие-то документы. На столе лежал пистолет. Жена потребовала, чтобы он прекратил эти походы и бросил эту «сучку». После этих слов Ивашов повернулся к жене и со злостью бросил ей: «Как ты меня достала, дура, уйди!» Жена в бешенстве схватила пистолет: «Тебя убить мало!» – направила пистолет на мужа. Ивашов ей крикнул: «Да стреляй». Она не помнит, как нажала курок. Пришла в себя, когда он уже лежал на полу с простреленной головой.
– Елизавета Владимировна, – Денис поправил листы протокола допроса на столе, – а вам раньше приходилось стрелять из пистолета?
– Нет, ни разу, – покачала головой женщина, – один раз для членов семей таможенников устраивали стрельбы в тире, но я не участвовала. Я боялась даже подойти к этим пистолетам.
– Скажите, а зачем ваш муж держал служебные документы в квартире?
– Он объяснял, что дома лучше работается: не дергают.
– А у Кирилла Анатольевича был большой круг знакомых? Я имею в виду деловые связи.
– Ну… наверное. Ему и домой часто звонили с работы. Но он мне про свою работу мало рассказывал. А в последнее время, после того, как связался с этой… вообще ничего не говорил.
– Понятно. – Денис взял в руку авторучку, посмотрел на нее, затем стал крутить ее между пальцами.
– Скажите, а… меня надолго посадят? – Женщина напряженно смотрела на следователя.
– Нет. По вашей статье до трех лет. Как суд решит.
– Господи, я ведь не хотела его убивать! – Женщина всхлипнула. – Он, конечно, сволочь, но ведь за такое не убивают. – Она закрыла лицо руками и зарыдала.
– Успокойтесь. – Денис быстро налил в стакан воды, поставил его перед подследственной и нажал кнопку вызова дежурного контролера.
Немиров Андрей Юрьевич, заместитель Ивашова, оказался человеком невысоким, но толстым. Он сидел перед Денисом, скорбно вздыхал и постоянно вытирал шею салфетками.
– Вы понимаете, Денис Викторович, Ивашов специалист был отменный. Он, можно сказать, родился в таможенной рубашке. В области у нашей таможни практически всегда были лучшие показатели. Ну и организатор он был прирожденный. Коллектив у нас сложный…
– Андрей Юрьевич, а что вы можете сказать о смерти Ивашова? – осторожно спросил Денис.
– А что тут можно сказать? – Немиров удивленно уставился на следователя. – Жена-дура по бабьей глупости выстрелила…
– А почему вы так уверенно утверждаете, что жена убила его?
– Так ведь у нас тоже есть своя контрразведка. – Немиров хитро улыбнулся. – А потом, знаете, Денис Гаврилович…
– Викторович.
– Да, извините, Денис Викторович, все шло как бы к логическому концу. Я, конечно, не предполагал, что конец будет таким ужасным, но что конец будет, я предсказывал.
– Что это значит? – напрягся Денис.
– Видите ли, покойный человек был не святой. Ну, а кто из нас не грешен? Я знал, что у него была любовница…
– А кто она?
– Я не знаю, – Немиров сокрушенно покачал головой, – ни разу не видел. Но знаю, что прилип он к ней крепко. Он даже один раз мне как-то проболтался: «Умом понимаю, надо бы бросить, но не могу».
– А почему тогда не развелся? У него один взрослый сын, слышал, самостоятельный…
– А-а! – Немиров красноречиво всплеснул руками. – Слишком много делить надо было бы.
– Что, много недвижимости?
