Татьяна Полякова - Овечка в волчьей шкуре
Вряд ли я смогу ответить на этот вопрос, как не могу ответить на многие вопросы. В комнату медленно вползал рассвет, а я уснула и вновь увидела сон. Я сижу (кресло, стул, сзади окно) и жду своего убийцу. В руках пистолет с двумя патронами. Я могу убить его, человека с лицом, точно в тумане, но он не один, и тогда они схватят меня, а мне нельзя… Вот это «нельзя» заставило меня поднять пистолет… Я испуганно вздрагиваю и просыпаюсь. Еще очень рано, в коридорах тишина, я уговариваю себя, что это только ночной кошмар, и вновь засыпаю. Теперь я вижу дом, просторный холл, лестница на второй этаж, Я бегу по ней вверх, сцепив зубы, чтобы не заорать от ужаса, потому что знаю, что увижу там, наверху. Он лежит возле кресла, лицом вниз, я делаю последний шаг, вцепившись в его плечо, переворачиваю… Сердце замирает, вот сейчас я увижу лицо моего отца и все вспомню. Но лица нет, я отступаю, кричу и просыпаюсь.
В комнате светит солнце, а я трясу головой и пытаюсь избавиться от наваждения, сердце так стучит, что на мгновение я усомнилась: выдержу ли, а ну как разорвется? И вдруг понимаю: страх не исчез вместе с остатками сна, он здесь со мной, потому что ТЕ рядом. Я надеялась, у меня ещё есть время, оказалось: ошиблась.
Когда через несколько дней Рябов вошел в палату, первое, что я сказала:
— Они здесь. — И, наверное, здорово напугала его, он замер, глядя на меня с непониманием, должно быть, напомнив себе, что встретились мы в сумасшедшем доме, а так просто сюда не попадают.
— Кто? — спросил он, немного справившись с собой.
— Откуда ж мне знать? — я усмехнулась, а он нахмурился. — Они где-то рядом, я чувствую.
— Что значит — чувствуете?
— Сегодня вы чемпион по дурацким вопросам. Чувствовать — это значит чувствовать.
— Послушайте…
— Засуньте меня в какой-нибудь карцер или попросите санитаров не отходить ни на шаг… Впрочем, санитары ерунда, лишние трупы.
— Анна, что вы говорите?
Я подняла на него глаза и мрачно усмехнулась: разумеется, он считает, что я спятила. Почему бы ему и не считать так, раз я сама иногда думаю: «А не сошла ли я с ума в самом деле»?
— Ладно, — я тяжело вздохнула и решила сменить тему. — Вы что-нибудь узнали?
— Вы закончили местный педагогический институт?
— Как будто. Диплома не видела, он пропал с остальными документами. Мы собирались во время отпуска приехать сюда и выправить дубликат.
— Вы никогда не учились в пединституте, по крайней мере в Екатеринбурге. — Новость не произвела на меня никакого впечатления, я бы больше удивилась, если бы вдруг выяснилось, что я в самом деле получила здесь диплом. — Теперь по поводу вашего мужа. Шульгин Андрей Ильич действительно служил в спецназе. Пять лет назад по его просьбе был переведен в Элисту. Участвовал в военных операциях, был тяжело ранен. Получил пенсию по инвалидности, уехал в Белоруссию, где у него проживала сестра, там следы его теряются.
— Как это? — проявила я любопытство. Теперь пришла очередь вздыхать Рябову.
— Обыкновенно. Был он в Белоруссии или нет, неизвестно, у сестры не спросишь, около восьми месяцев назад она тоже исчезла. Хватились её не сразу, она одинокая.
— Отлично, — кивнула я.
Рябов раскрыл папку, которую принес с собой, и положил на стол фотографию, я взглянула мельком. Мужчина лет тридцати с широким простым лицом неодобрительно взирал с фотографии.
— Узнаете? — наблюдая за моей реакцией, задал вопрос Рябов.
— Нет, конечно. Это Шульгин?
— Да. Вас это не удивляет?
— О господи. Того, что вы рассказали, вполне достаточно, чтобы навсегда перестать удивляться. Этот человек не похож на моего мужа… Его надо найти, — помедлив, сказала я.
— Кого?
— Моего мужа. Я уверена, он сможет объяснить…
— Аня, — голос Рябова звучал как-то странно, я с удивлением покосилась в его сторону, лицо у него было какое-то потерянное. — Из того, что мы знаем, — торопливо заговорил он, — напрашивается вывод: ваш муж участвовал во всей этой мистификации и скорее всего…
— Есть ещё идея, — перебила я. — Я действительно сумасшедшая и все выдумала…
— В это трудно поверить.
— А я не верю в то, что мой муж… впрочем, это вас не касается. Тут вот что: в Андрея стреляли. Понимаете, его хотели убить. Они охотятся за ним, возможно, в этом все дело.
— То есть главное действующее лицо — ваш муж, и именно его враги преследуют вас? Тогда как объяснить, что он сознательно вас обманывал? Что он придумал всю эту сложную комбинацию с родителями?
— А у меня нет уверенности, что все это придумал он. А если даже все-таки он, у него на это могли быть веские причины. С какой-то ведь целью человек жил под чужим именем…
— Остается совсем немного, — усмехнулся Рябов. — Выяснить, кто этот человек.
— У вас есть какие-нибудь зацепки?
— Ничего. Ни одной фотографии, ни одного клочка бумаги, с которого можно начать поиски.
— Попробуйте установить, при каких обстоятельствах исчез Шульгин. Каким-то образом его документы оказались у моего мужа… — На Рябова мои слова произвели впечатление, он поморщился, а я улыбнулась:
— Извините, надо полагать, вы уже пытались выяснить… Если честно, сейчас меня беспокоит моя безопасность. Они знают, где я, и придут.
— Вы не можете этого знать. И проникнуть сюда не так просто.
— Не так просто для рядовых граждан… Но что-то подсказывает мне, мои враги — бывалые люди и работают оперативно… По крайней мере, в милиции они появились очень быстро. Они поджидали меня в этом городе, и вообще возможности у них немалые, а с моралью наблюдаются проблемы.
— Будем надеяться, что с этими стенами им не справиться, — улыбнулся Рябов, в глубине души он наверняка был абсолютно уверен, что я рассказываю ему сказки для того, чтобы вырваться отсюда.
Он ушел, а я вновь предалась своим невеселым мыслям. В половине десятого притушили свет, шаги в коридорах стихли, я лежала с закрытыми глазами и честно пыталась уснуть. Кто-то пробежал по коридору, чей-то смех. Через час вновь шаги… За окном стемнело, и вот тогда меня будто толкнули в сердце, я сразу поняла: ОНИ пришли. Поднялась с постели, быстро оглядела комнату: спрятаться негде, персонал заботился о том, чтобы предметов, которые бы я могла использовать в качестве оружия, тоже не оказалось.
Я подергала дверь, не рассчитывая на удачу, конечно, она была заперта. Оставалось ждать. Я попыталась придать кровати такой вид, чтобы могло показаться: кто-то лежит на ней, закутавшись в одеяло. Сейчас предстоит проверить, насколько эффективен старенький трюк. Прижавшись спиной к стене, я затаила дыхание. Кто-то протопал в конец коридора, потом шаги стали тише, человек шел не спеша и очень осторожно. Щелкнул замок, и дверь открылась. Человек, уже не таясь и ничего не опасаясь, сделал шаг. То, что постель пуста, он в первое мгновение не понял, в противном случае вел бы себя иначе. Молодой парень с бритым затылком (лица его я видеть не могла) направился к кровати. Шел он спокойно и даже расхлябанно, не ожидая подвоха. А чего бы ему беспокоиться? Он в психушке, на кровати сумасшедшая баба, напичканная лекарствами, которая даже не помнит своего имени. Руки его были опущены вдоль тела, ветровка сзади слегка топорщилась, оружие он скорее всего сунул за пояс джинсов. Очень неразумно, если учесть, что я нахожусь за спиной. Из коридора ни звука. Я осторожно закрыла дверь, но парень услышал, вздрогнул и обернулся. Я оттолкнулась от стены и в первое мгновение даже не поняла, что сделала, только когда парень, заполучив удар ногой в шею, грохнулся на пол, я вроде бы пришла в себя, выдернула из-за его ремня пистолет и бросилась к двери. Парень лежал без сознания, но и мое самочувствие было немногим лучше: открывающиеся во мне способности рождали оторопь в душе. Кто я, господи, если одним ударом ноги отправила в беспамятство здоровенного парня? Допустим, это какой-то хитрый прием, что-нибудь из карате или дзюдо, но откуда мне все это знать? «От верблюда», — съязвил кто-то внутри меня и посоветовал оставить умные мысли на потом, а пока сосредоточиться на спасении собственной шкуры.
Я прошла длинным коридором до решетки, отделяющей его от соседнего помещения. Обычно решетка была закрыта, открывается она автоматически с другой стороны, там слева стол, за которым дежурит санитар, у него под рукой пульт. Сейчас решетка была открыта, в глаза это не бросалось, но и сомнений у меня не вызывало.
Я приоткрыла её и осторожно выглянула: второй коридор был пуст. Это показалось странным. Ступая на носках, я обогнула стол и увидела санитара. Кто-то, не очень церемонясь, запихнул его под стол, торчала нога в наполовину слетевшей замшевой туфле. Я быстро наклонилась, пощупала пульс. Человек был мертв, те, кто пришли за мной, явно не шутили. Пора им было объявиться. Маловероятно, что парень, «отдыхающий» сейчас в моей палате, здесь один. Я продвинулась ещё на несколько метров и вдруг услышала странный звук… Впрочем, в гнетущей тишине, что стояла в коридоре, любой звук показался бы странным.
