Агата Кристи - Детективные романы и повести
— Вам, по-видимому, незнакомо чувство ревности, — промолвил Пуаро.
— Пожалуй, незнакомо. Если ты проиграла — примирись с этим. И если ты не можешь удержать своего мужа — отпусти его. Я не сочувствую жадности.
— Если бы вы были его женой, вы бы сочувствовали.
— Не думаю. Ведь мы не… — Она неожиданно улыбнулась, и от этой холодной улыбки Пуаро стало не по себе. — Поймите меня правильно. Не думайте, что Эмис Крэль соблазнил невинную девочку. Все обстояло иначе — инициатива была в моих руках. Я его встретила у знакомых, и он мне понравился. И я знала, что он будет моим.
— Хотя он и был женат?
— Ну, знаете, вывеска с надписью «В чужие владения вход воспрещен» для реальной жизни не годится. Если с женой он счастлив не был, а со мной мог бы быть, то в чем же дело? Мы живем только раз.
— Но говорили, что он был счастлив со своей женой.
Эльза покачала головой.
— Нет, они жили, как кошка с собакой. Она вечно к нему придиралась. Ужасная женщина.
Она закурила сигарету и сказала с легкой улыбкой:
— Возможно, что я к ней слишком строга. Но, право же, она была отвратительна.
— Страшная трагедия, — промолвил Пуаро.
— Да, это была страшная трагедия. — Она быстро взглянула на своего собеседника, и вдруг на ее безжизненном лице дрогнуло что-то живое. — Это убило меня, понимаете? Убило меня. Я с тех пор не живу. Я — как заспиртованная рыба в стеклянном ящике.
— Эмис Крэль играл такую большую роль в вашей жизни?
Она кивнула. Движение было странным — трогательным и доверчивым.
— Наверное, я — однолюб. — Она грустно помолчала. — Надо было последовать примеру Джульетты и заколоть себя кинжалом. Но это означало бы признать себя побежденной. Признать свою слабость.
— И вы предпочли…
— Я предпочла забыть — и забыла. Я просто перестала об этом думать и надеялась найти что-нибудь другое.
Да, Пуаро легко представил себе ее в этой роли. Красивая, богатая, соблазнительная, жадно хватающая своими хищными руками все, что могло бы наполнить пустоту ее жизни. Брак с знаменитым летчиком, потом — с известным исследователем, теперь — с лордом Дитишэмом.
— Я не лицемерна, — сказала Эльза. — Есть испанская пословица: «Бери все, что хочешь, сказал господь, но плати». Я так и поступаю: беру от жизни все, что хочу, и никогда не отказываюсь платить.
— Вы не учитываете, — заметил Пуаро, — что есть вещи, которые нельзя купить.
Она удивленно посмотрела на него.
— Я не имею в виду деньги.
— Нет, нет, — поспешно сказал Пуаро, — я понял вашу мысль. Но не на всех предметах есть этикетка. Не все продается.
— Чепуха!
Он чуть заметно улыбнулся. В ее тоне ясно слышалась самоуверенность богатой мещанки. Пуаро почувствовал жалость. Он смотрел на красивую гладкую кожу, на которой не отпечаталось время, на потухшие глаза — и вспоминал ту девушку, с которой Эмис Крэль писал когда-то портрет.
— Расскажите же мне о книге, — попросила Эльза Дитишэм. — Какова ее цель и чья здесь инициатива?
— О, миледи, какая здесь может быть цель, кроме — того, чтобы подать вчерашнюю сенсацию иод сегодняшним соусом?
— Но ведь вы не литератор?
— Нет, я криминалист.
— Вы хотите сказать, что вы консультируете авто. — ра по вопросам криминалистики?
— Не всегда. В данном случае я имею заказ.
— От кого?
— Я, — как бы это сказать, — организую издание книги от лица заинтересованной стороны.
— А кто она — эта заинтересованная сторона?
— Мисс Карла Лемаршан.
— Кто она такая?
— Она — дочь Эмиса и Каролины Крэль.
Эльза, казалось, не сразу поняла.
— Ах да, помню. Был ребенок. Она, вероятно, уже взрослая.
— Да, ей двадцать один год.
— А что она собой представляет?
— Она интересная девушка: красивая и смелая.
— Мне было бы интересно ее увидеть, — задумчиво сказала Эльза..
— Но она вряд ли захочет встретиться с вами.
— Почему? — удивилась Эльза. — Впрочем, понимаю. Но она ничего не помнит. Ей было не больше шести лет.
— Она знает, что ее мать была отдана под суд за убийство отца.
— Она считает меня виновницей?
— Такое толкование не исключено.
Эльза пожала плечами.
— Но это же глупо! — сказала она. — Если бы Каролина вела себя, как разумная женщина…
— Вы снимаете с себя всю ответственность?
— Конечно, мне стыдиться нечего. Я любила его, и я сумела бы сделать его счастливым.
Она взглянула на Пуаро, и вдруг лицо ее стало совсем другим, и он узнал в ней девушку с картины.
— Если бы я могла вам объяснить… Если бы вы могли увидеть моими глазами…
— Это как раз то, что мне нужно, — быстро проговорил Пуаро. — Мистер Филип Блейк согласился дать мне подробное описание всего события. Мистер Мередит Блейк — тоже. И если бы вы…
— Братья Блейк! — презрительно перебила его Эльза Дитишэм. — Филип всегда был глуп. Мередит бегал за Каролиной, но в общем он был славный, хотя тоже недалекий. Уверяю вас, их описание не даст вам правильного представления о случившемся.
Наблюдая за ней, Пуаро увидел, как она изменилась.
Она заговорила быстро и горячо:
— Вы хотите знать правду? Но не для печати, а для себя… — Жесткие черты ее лица смягчились, помолодели.
— Я ничего не напечатаю без вашего разрешения.
— Хорошо, я напишу, как это случилось. Я вернусь к прошлому и напишу все. Я хочу, чтобы вы увидели эту женщину. — У нее заблестели глаза и прервалось дыхание. — Она убила. его. Она убила Эмиса — Эмиса, который так хотел жить, который так любил жизнь. Любовь должна быть сильнее ненависти, но ее ненависть была сильнее любви. Она возненавидела Эмиса за то, что он любил меня. Подождите, я покажу вам одну вещь.
Она быстро подошла к секретеру и открыла маленький потайной ящик. Там лежало письмо.
— Прочтите!
Пуаро развернул поблекшие страницы.
«Эльза, чудесное дитя! Я не видел ничего в жизни прекраснее тебя. И все же мне страшно — я слишком стар. Я просто старик с тяжелым характером и без моральных устоев. Не доверяй мне, не верь мне. Единственное, что во мне есть, это моя работа. Больше ничего во мне нет хорошего. Смотри не говори, что я тебя не предупреждал.
Но, красавица моя, ты все равно будешь моей. Я ради этого пойду на все. И я напишу твой портрет. И пусть дураки смотрят на него, разинув рты.
Я безумно люблю тебя — я не могу ни спать, ни есть.
Эльза, Эльза, Эльза, я твой навеки, я твой до самой смерти. Эмис».
Шестнадцать лет тому назад!. Чернила выцвели, бумага пожелтела. Но слова до сих пор живы и трепетны.
Пуаро поднял глаза на женщину, которая дала ему прочесть письмо. Но он ее не увидел. Перед ним стояла молодая девушка — влюбленная, счастливая.
— Для чего, мсье Пуаро?
Эркюль Пуаро тщательно обдумывал ответ. Он смотрел в маленькое морщинистое лицо и сам чувствовал на себе пытливый взгляд умных серых глаз.
Ему пришлось вскарабкаться на верхний этаж унылого здания, отведенного под так называемые «ячейки» для работающих женщин. Постучав в дверь № 584, он очутился внутри небольшого кубика, который служил спальней, гостиной, столовой и, судя по наличию газовой плитки, кухней для мисс Сесилии Уиллиамс. К этому кубику примыкал еще один кубик, совсем крошечный, — в нем помещалась сидячая ванна и прочие удобства.
Потертый ковер, дешевая старая мебель — все свидетельствовало том, что Сесилия Уиллиамс едва сводит концы с концами. Но даже в этом убогом жилище мисс Уиллиамс ее индивидуальность обнаруживалась при первом же взгляде. На выцветших серых обоях пестрело несколько хороших репродукций и акварелей, а на маленьком комоде стояло множество фотографий друзей хозяйки.
Скрипучий голос настойчиво повторил вопрос:
— Вам нужны мои воспоминания о деле Крэль? Для чего, мсье Пуаро?
Приятели Пуаро иронизировали, что для достижения своих целей он любит громоздить запутанную и витиеватую ложь, вместо того чтобы объяснить дело коротко и правдиво. Но на этот раз он поступил иначе. Он не стал рассказывать небылиц о книге, в которой он якобы хочет описать давно забытые преступления. Он просто изложил обстоятельства своей встречи с Карлой Лемаршан.
Худенькая старая женщина выслушала его с большим вниманием.
— Мне было бы очень интересно увидеть эту девочку, — сказала она, — посмотреть, что из нее вышло.
— Из нее вышла очаровательная молодая женщина с решительным характером и смелыми суждениями.
Бывшая гувернантка одобрительно кивнула головой и спросила:
— Занимается она живописью?
— Кажется, нет.
— Какое счастье! — сухо промолвила мисс Уиллиамс.
По этому замечанию и по тону, каким оно было сделано, можно было безошибочно судить об отношении мисс Уиллиамс к современным художникам.
