Татьяна Полякова - Интим не предлагать
— Мы сейчас ремонт не планируем, денег нет. Но если вдруг появятся…
Мы стали пить чай, а я прикидывать, как половчее узнать о Синем. Помог мне Тошка; уплетая пирог, он заявил с набитым ртом:
— Дарья Сергеевна, а у нас «Опель», новый. Папка его месяц назад купил.
— Это не он во дворе стоит, красивый такой?
— Он, — раздвинул рот до ушей Тошка. — Правда, здоровский?
— Мимо не пройдешь.
— Помешался на машинах, — шутливо нахмурилась Ольга. — Только иномарки на уме… А с «Опелем» этим одни нервы. Виктор Кузьмич человек творческий, у него знаешь как: задумается и сам себя не помнит. Сегодня все утро ключи искал, так и поехал на работу троллейбусом, а я весь день у окна торчу, чтоб его, окаянного, не угнали.
— А что, пытались? — проявила я интерес. Ольга рукой махнула, а Тошка сделал круглые глаза и прошептал:
— Чуть не свистнули.
— Как же это? — вытаращив глаза еще больше, чем он, задала я вопрос.
— Чего ты его слушаешь? Виктор Кузьмич на работу приехал, оставил «Опель» возле мастерской, там стоянка, конечно, не охраняется. Мастерская на Левитана, рядом с бывшим горкомом комсомола…
— Там, где ломбард?
— Точно. Ломбард в восемнадцатом доме, а в мастерскую надо под арку идти, дом 16а. Ну а стоянка прямо возле ломбарда. Обедать Виктор Кузьмич домой приезжает, вышел, а машины-то и нет. Он туда-сюда, вызвал милицию. Расстроился ужасно, а вечером звонит сторож из мастерской и говорит: «Виктор Кузьмич, машина-то ваша нашлась, в переулке стоит, как раз под самыми окнами». Мы туда, и точно: стоит. Совершенно она ему не нужна, — вдруг заявила Ольга и пояснила, видя мое недоумение:
— Машина эта. Ездил бы на такси, деньги те же, а мороки меньше.
— Я не поняла, угнали «Опель» или нет? Ольга только рукой махнула:
— Поди сам в переулке оставил да забыл.
— А милиция как же? Они ведь приезжали, неужели машину в переулке не увидели, ведь это всего метров двести?
— Им бы только бумажку составить, больно надо по сторонам смотреть.
— И когда это случилось?
— Вчера, — ответила Ольга, а сердце мое стремительно скакнуло вниз.
— А во сколько Виктор Кузьмич на обед приезжает?
— Часа в два.
Теперь кое-что прояснилось. Вряд ли Виктор Кузьмич как-то причастен к убийству Зюзи, но на всякий случай стоит проверить.
— У тебя нет знакомого, который носит синий кожаный пиджак? — спросила я.
— Нет, — удивилась Ольга. — А что?
— Приходил в школу один тип, представиться не пожелал, искал Ольгу, которая будто бы раньше в нашей школе работала. Вот я и решила, может, ты?
— А как он выглядел?
— Не очень я его рассматривала, взгляд неприятный, исподлобья, пиджак запомнила.
— Может, папаша наш бывший? — нахмурилась Ольга. — Но на кожаный пиджак, хоть синий, хоть красный, ему денег не набрать, только-только на бутылку хватает.
— Что ж, — поднялась я из-за стола, — за пирог спасибо, пойду я.
— Посиди, — искренне огорчилась Ольга. — Поболтаем, не виделись сто лет.
— На работу надо. Я здесь по делам… — пробормотала я, надеясь, что Ольга не спросит по каким. Она и не спросила, проводила меня до двери, и я, помахав им с Тошкой на прощание рукой, торопливо покинула подъезд. Выйдя на проспект, остановила первую же машину и отправилась на улицу Левитана. Мастерскую нашла сразу. Миновав арку, я оказалась в чистеньком дворике. Дом 16а был одноэтажным с высоким резным крыльцом, по нему как раз спускался мужчина лет пятидесяти, маленький, толстенький и лысый.
— Виктор Кузьмич, — позвали его из открытого по случаю жары окна. — Вам звонят. Трубку возьмете?
Виктор Кузьмич вернулся в свой офис, а я двором прошла к ломбарду.
Ну и что теперь? Нашла я «Опель», но ни на шаг не продвинулась. А может, вовсе не его я видела возле «малосемейки»? По виду точно он… С номером путаница, и до конца не ясно: угоняли вчера машину со стоянки или хозяин в самом деле страдал беспамятством? И что я должна сказать Родионову? А ничего. Он скорее всего решит, что я нарочно все запутываю, стараясь ввести следствие в заблуждение, и окончательно уверится в том, что я убийца. С этими невеселыми мыслями я вернулась домой. Ни Сеньки, ни Кузи во дворе не было, и это здорово меня разозлило. Где их носит, в самом деле? Прождав понапрасну часа два, я вышла во двор и у подъезда столкнулась с Андрюхой Коломейцевым.
— Ты Сеньку не видел? — спросила я.
— Когда?
— Сегодня.
— Видел, днем. Они всей ватагой купаться пошли.
— Вот черт…
— А чего такого? Жарко. И он уже не маленький.
— Как же не маленький? Я за него отвечаю и вообще… Ладно, пошли чай пить, или тебе нельзя? — насторожилась я.
— Чай пить? — испугался Андрюха. — Почему это? Чай не водка, можно и при исполнении.
— Но ты же участковый, а меня в убийстве подозревают.
— Кто? — не поверил он.
— Родионов.
— Ничего он не подозревает, глупость какая. С какой стати ему подозревать? Да в нашем районе все равно никто не поверит…
В этот момент возле подъезда остановилась машина, и из нее вышел Родионов. Машина была такой древней, что казалось, вот-вот развалится, зато Родионов выглядел молодцом. Светлые брюки, зеленая футболка, а сам явно только что из парикмахерской, да и улыбался так зазывно, что я до смерти испугалась: не иначе как приехал арестовывать.
— Добрый вечер, Дарья Сергеевна, — пропел он, протягивая мне руку. Я ее пожала, понемногу возвращаясь к жизни — убийцам руки не подают.
— Добрый вечер, — пискнула я и покосилась на Андрюху: мол, смотри, что делается.
— Можно с вами поговорить? — продолжая улыбаться, спросил Александр Сергеевич.
— Мы с Андрюхой чай пить собирались, то есть с Андреем Петровичем, — поправилась я, чувствуя, как наливаюсь краской.
— А меня не угостите?
— Что ж, пойдемте, — пожала я плечами, а Коломейцев, с момента обмена рукопожатием с Родионовым стоявший по стойке «смирно», зачем-то снял фуражку, повертел ее в руках и сказал:
— Что ж, Дарья Сергеевна, вы с товарищем побеседуйте, а я уж в другой раз. Всего вам доброго. — И зашагал через двор. Я смотрела ему вслед, пока Родионов не начал кашлять.
— Идемте, — кивнула я.
Мы пришли на кухню, и тут открылись два неприятных факта: во-первых, пить чай было не с чем, за время моего отсутствия трио купальщиков уничтожило все конфеты, во-вторых, и в главных, не было самого чая. Я совершенно не знала, что делать, а Александр Сергеевич спешно обулся и, к моему великому удивлению, исчез. Удивление только возросло, когда Родионов вернулся: в руках у него была коробка с тортом и пакет, из которого он извлек пачку чая, зефир и конфеты в довольно внушительного вида кульке. Да, большие хитрецы работают в нашем уголовном розыске.
— Это все мне? — на всякий случай поинтересовалась я, чтобы не съесть лишнего и не поставить человека в неловкое положение.
— Конечно, — изумился он, и мы сели пить чай.
То, что Родионов большой хитрец, сделалось мне доподлинно ясно, потому что об убийстве он не заговаривал, болтал о всякой чепухе, и ладно бы меня выспрашивал, это было бы как раз понятно — материал собирает, но болтал он в основном о себе: где родился, где учился, упомянул маму в Туле и дважды сообщил, что не женат. Оставив три маленьких кусочка купальщикам, мы подъели торт, я убрала со стола и пристально посмотрела в глаза Родионову. Дураку ясно, сейчас он сообщит что-то важное и, судя по прелюдии, мало мне не покажется. Может, еще один труп нашли в том же шифоньере? В общем, тюрьмы мне не миновать, дело ясное, не стал бы он на торт тратиться. Я пригорюнилась, увлекшись этими мыслями, а Родионов спросил:
— Вы по вечерам чем обычно занимаетесь?
Вопрос насторожил, я стала лихорадочно соображать, что ответить, а пытаясь выиграть время, уточнила:
— Зимой или летом?
— Летом, — пожал он плечами, посмотрев в окно.
— Когда как, — не придумав ничего умнее, ответила я. — По вечерам я бегаю трусцой, но это часов в десять, а вообще-то читаю, иногда к друзьям хожу, иногда они ко мне. А что?
— Я тоже хочу трусцой бегать. Третий месяц собираюсь, все никак. Может, вместе побегаем?
— Может, — хмуро кивнула я, пытаясь понять, куда он клонит.
— Так, может, сегодня?
— Хорошо, — согласилась я и уставилась на него так пристально, точно всерьез вознамерилась прочитать его мысли.
— Вот и отлично. Спасибо за чай. — Он поднялся, с намерением уйти, а я с перепугу схватила его за руку.
— Вы куда?
— Домой, — испугался он.
— А поговорить?
— В смысле еще?
— Нет, в смысле по делу. Вы ж не просто так пришли, торт купили, чего-то вам от меня надо?
— А… конечно. Но чего мне от вас надо, я лучше потом скажу, побегаем немного трусцой, вот тогда и…
— Прекратите, — отрезала я. — И не считайте меня дурочкой. Что вы хотели узнать? Мне нечего скрывать от следствия, так что задавайте свои вопросы, я отвечу.
