Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу
Напротив, дагестанцев пытались задобрить, разрешали им жить по своим законам. Это означало право делать пятикратный намаз, справлять мусульманские праздники, не мыть посуду и не драить полы. Но однажды случилось так, что схватился Саид не с российскими пентюхами, а с проживавшими на Кунашире чеченцами. Вот тогда Рахимов и получил одну пулю в лёгкое, а другую — в сердце.
На островах спасти его не было возможности, а на дорогу в Москву и на лечение у многодетной семьи не нашлось средств. Демид Василенко услышал об этом от одного из охранников олигарха, приходившегося Саиду двоюродным братом. И тут же смекнул, что удача сама идёт в руки.
Благодаря отцу и дяде Демид уже давно не нуждался в деньгах, и потому откликнулся на слёзную просьбу Касума спасти его братишку. Условие было одно — потом отслужить. Вот теперь они и служили, и вовсе не так, как тогда на Курилах. Понимали, кому и за что отдают долги.
Демид с Саидом ещё раз вспомнили, кто кому чем обязан. И лишь после этого хозяин заговорил. Он указал на валявшуюся ничком Веру, и Саид, повинуясь этому жесту, легко поднял женщину на ноги. Вера смотрела на Демида с мольбой, ужасом, отчаянием; но тот видел перед собой другие глаза. Те, открытые, в тихой белой палате.
Она провела киллера в дом. Без неё он не смог бы выполнить задание. Значит, она тоже убийца…
— Саид, Вера очень переживает.
Демид говорил тихо, но отчётливо, как бы откусывая каждое слово. Дагестанец понял, что ему отдают приказ.
— Боюсь, как бы она ненароком суицид не устроила. Вы пока приглядывайте за ней, чтобы глупостей не натворила. Работать она в таком состоянии всё равно не сможет, и я уже другую девушку взял. Пусть отдохнёт немного, успокоится. Ты понял?
Демид прищурил серые, как свинец, глаза. Саид распахнул свои, похожие на мокрый чернослив, Голубоватые белки его сверкнули.
— Всё понял, Демид! Сделаем. Ну, пошли!
Двухметровый громила в камуфляже не вывел даже, а вынес потерявшую от ужаса сознание горничную. Она уже не плакала и не кричала, понимая, что это бесполезно, и её никогда не простят…
Демид старался не смотреть на закрывшуюся дверь, не вспоминать, как чаёвничали они с Верой в саду среди цветов. И горничная, нежно улыбаясь, ставила перед Демидом фарфоровый чайник. А он, боясь, что хрупкая женщина надорвётся, вскакивал и тащил огромный старинный самовар.
Над столом порхали бабочки и жужжали шмели. Лучи заходящего за виллу солнца пронизывали кроны яблонь. С восторженным визгом носился по дорожкам сада двухлетний Алёшка-маленький. И с улыбкой смотрели на него взрослые, смакуя чай с мёдом и топлёным молоком. Алексей, Кирилл, Наталья, Хельви, сам Демид, его жена Руслана — и горничная Вера…
Он вышел из кабинета, запер его на ключ и решил, наконец-то, немного отдохнуть, переключиться на что-то приятное — иначе можно было сойти с ума. Быстро, словно за ним гнались, Демид спустился в гараж, вывел оттуда чёрный «Мерседес». Нетерпеливо просигналил у шлагбаума и рванул к Москве — подальше от того места, где Вера вот-вот расстанется с жизнью. Таким образом, памятуя опыт булгаковского Понтия Пилата, они отдавали и получали приказы. Своё желание Демид Василенко всегда высказывал в форме опасения, а потому доказать злой умысел было очень и очень трудно.
«Мерс» затормозил у японского ресторана, где Демиду, как частому и желанному гостю, предложили поднос с композицией, символизирующей весну. Присев боком к столу, Демид долго созерцал багрового цвета блюдо, где вместе с рисом, морепродуктами, яйцами, фруктами и овощами лежали маленькие гранитные осколки; тут же было и чучело соловья. Демиду подали нагретую чашечку сакэ. И он, попивая, думал, что не может разрушить гармоничное сооружение на подносе. Поэтому попросил принести морской гребешок, запечённый суши, ролл с авокадо и салат «Цезарь», а также куриный якитори — что-то вроде шашлыка.
Демид с аппетитом ел и смотрел на лесенку, застеленную красным бархатом, на каждой ступеньке которой сидели куклы в народных костюмах. И они почему-то показались Демиду живыми. Он вспоминал, как в Куршевеле один из очень уж богатых гостей хозяина, случайно узнав, что у Русланы день рождения, сделал ей презент.
Это была микроскопическая мышеловка из золота и бриллиантов, которая крепилась на лацкане пиджака. Счастливая жена до сих пор заставлял Демида то и дело в неё «попадаться». Наверное, толстосум сделал брошку по спецзаказу для своей «тёлки», но почему-то не вручил.
А тут подвернулась вечно голодная до роскоши, алчная, как тощий клоп, жена охранника. И даритель сделал широкий жест, в душе презирая и именинницу, и её мужа, и всю прочую «перхоть», гордую своей близостью к таинственному и сверкающему обществу сильных мира сего…
Демид вышел из зеркальных дверей, над которыми висели японские фонарики. В лицо ему ударили лучи заходящего солнца — точно с запада. Оранжево-огненный, немного остывший к вечеру шар плавно снижался. Чистое, прозрачное небо вокруг него играло изумительно-красивыми, но быстро исчезающими красками. Вокруг пахло мокрой землёй и соком проснувшихся после зимы деревьев.
Услышав сигнал своего мобильника, Демид не стал спешить. Усевшись за руль и наплевав на то, что в ресторане пил сакэ, он пристегнулся ремнём и только тогда ответил обиженно скулящему телефону, который въедливо фиксировал второй пропущенный звонок.
— Да, слушаю!
Демид уже знал, что звонит Саид. И примерно предполагал, что тот ему скажет.
— Как дела у вас? Стережёте?
— Устережёшь её, как же! Безумная женщина! — картинно посетовал Саид. — Оставили её в ванне, так она бритвой по горлу себя резанула! Так постаралась, что от уха до уха… Накажешь, Демид?
Саид говорил весело, совершенно не стесняясь содеянного.
— Бритву отца твоего схватила. Опасную, старую, видно. Ну, вот только мы отвернулись!.. Нельзя в ванне с женщиной быть…
— Что вам, вечно её караулить? — усмехнулся Демид, про себя думая, что этот вопрос решён.
А завтра придётся переходить к другому, и это немного напрягало.
— Вера искупить вину хотела. Решила, что лучше всего это сделать так. Подожди, пока я вернусь. Медиков вместе вызовем. Проследи, чтобы никто из обслуги её не увидел.
— Прослежу, Демид! — заверил дагестанец. — Ты домой сейчас?
— Да, минут через сорок буду. Ну, с учётом пробок, считай, через час полтора. Время терпит.
И Демид, отключив связь, вновь зажмурился, воображая открытые мёртвые глаза отца. Но, на сей раз, веки немного опустились, и лицо стало спокойнее. Генералу понравилось, как сын поступил с горничной.
На сегодня оставалось ещё не так мало дел. Нужно было оформить кончину Веры как самоубийство, совершённое в состоянии аффекта из-за смерти любимого хозяина и его брата. Демид не сомневался, что здесь заминок не будет.
Куда больше времени придётся затратить на то, чтобы выведать в Дорохово интересующие подробности. А после встретиться с Арсением Райниковым, которого вроде бы очень сильно оскорбил Тураев. И, хоть отец об этом не просил, Демид решил установить личность непосредственного исполнителя убийства. Сделать это казалось не так уж трудно — в банке данных МВД его протокольная рожа должна была числиться…
Артур и Сибилла стояли перед постелью Стефана, как перед алтарём. А чуть поодаль застыла Нора Мансуровна — заплаканная, недоумевающая, растерянная. Ей страшно было смотреть на этого несчастного мальчика, который до сих пор шевелил только правой рукой и, разумеется, не мог произнести ни слова.
Но ничуть не менее её потрясло то обстоятельство, сто старший сын решил жениться не на Ирине Валитовой, матери своего ребёнка — порядочной, образованной, верной и преданной женщине. Нет, он пожелал взять в супруги особу с сомнительной репутацией, которая уже вряд ли сможет подарить Артуру младенца. Но даже если и сможет, всё равно она, Нора, будет постоянно сомневаться в своём родстве с этим ребёнком. Ведь даже историю появления Стефана Лёва Райников так и не выяснил.
Трудно смириться с таким выбором Артура. Но Сибилла околдовала его, как всем других мужчин, и теперь вряд ли можно что-то сделать. Пусть живёт, как хочет, но их пути отныне разойдутся. У Норы есть младшенький, Арнольд, который, как всегда, утешит старую мать…
— Я уезжаю, Стеф, — говорила Сибилла сыну по-русски, чтобы понимали Артур с Норой. — Прямо сейчас отправляюсь в аэропорт, а оттуда — в Шанхай. Вернуться планирую нескоро. Должно быть, потребуется несколько месяцев, чтобы уладить формальности. Берта и Агата будут часто тебя навещать. И сейчас они передают горячий привет! — Сибилла наклонилась и крепко поцеловала сына в щёку. — У сестрёнок твоих, не сглазить бы, всё хорошо. И с тобой будет порядок! Я позаботилась о том, чтобы ты спал спокойно!
Сибилла произнесла последнюю фразу резко изменившимся тоном, и Артур всё понял. Стефан смотрел на мать с удивлением, плохо соображая, почему самые обычные слова прозвучали в её устах так зловеще.
