Чингиз Абдуллаев - Его апатия
— У меня на уме совсем другое, — признался Дронго. — Его мать умерла в молодом возрасте от онкологии, сестра тоже лечилась от этой болезни. А что, если кто-то узнал о тяжелом заболевании Нагиева и решил его подставить вместо себя? Такое возможно?
— Возможно, — согласился Голиков, — но слишком невероятно.
— Нам еще нужно понять, почему он пошел на столь страшное преступление.
— Он не хочет ни с кем разговаривать, — напомнил Андрей Андреевич, — вы же сами только что убедились. По-моему, сделано вполне достаточно. Я, конечно, подам жалобу, указав на некоторые нестыковки в работе следствия, но, боюсь, это ничего не изменит. Тем более что он сам признался в совершении преступлений и подписал все протоколы допросов.
— Вы видели, как он плакал? — спросил Дронго.
Голиков снял очки и, протерев стекла платком, снова надел их.
— В моей практике были подобные случаи, — тихо сказал он. — Не каждый человек может так вот просто перейти через кровь. Если хотите знать мое мнение, то это как раз свидетельство его вины, а не наоборот. Извините, что вынужден говорить вам такие вещи.
— Нам нужно до конца разобраться, — упрямо повторил Дронго. — Я хочу понять, что произошло.
— Может быть, это нам действительно необходимо, — согласился адвокат. — Но при этом нужно учитывать, что наши действия иногда наталкиваются на непонимание окружающих и приходят в противоречие с их желаниями.
— Кажется, Пифагор говорил, что человек должен делать то, что считает справедливым, что бы о нем ни думали и ни говорили, — вспомнил Дронго. — Мудрый совет.
— Он не хочет ни с кем разговаривать, — напомнил Андрей Андреевич. — А я помню другой мудрый совет: бесполезно искать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет.
— Если разрешите, я все-таки останусь при своем мнении, — упрямо настоял Дронго.
— Конечно. — Голиков снял очки, еще раз протер стекла платком и, не надевая очков, тихо сказал: — Вы интересный типаж, господин Дронго. Не знаю, чего вы добиваетесь, но думаю, что вам нелегко. Выдержать такое испытание может не каждый человек. И вообще, даже приходить сюда — нелегкая задача.
— Я профессиональный юрист в пятом поколении, — пояснил Дронго, — и всю свою жизнь занимаюсь только этим. Но до сих пор не научился оставаться равнодушным во время таких расследований.
— Что ж, каждому свое, — согласился адвокат, надевая очки. — Но идемте быстрее. А то уже шестой час, и нас могут не выпустить, — пошутил он. — Большинство людей к вашему возрасту превращаются в законченных циников. Вы сохранили интерес к жизни — это совсем неплохо.
— Меня интересует, — признался Дронго, — куда он дел такую сумму денег. Может, оставил ее в Киеве, своей семье?
— Вы думаете, что это может смягчить приговор?
— Нет. Но это может объяснить некоторые мотивы его поступков.
— Не думаю. Я написал в Киев, но мне никто не ответил. Я и звонил туда, решив пригласить его бывшую жену. Но неизвестный женский голос ответил, что жена и сын Омара Нагиева там больше не живут. А он мне, кстати, вообще не давал никаких адресов и телефонов.
— Сегодня должна приехать его сестра, — сказал Дронго, — я попытаюсь встретиться с ней и узнать еще кое-какие подробности.
— Встречайтесь, — согласился Голиков. — И не забудьте: наш процесс возобновится в понедельник.
Они достали свои пропуска и паспорта, чтобы выйти из больницы. Дронго вспомнил, как плакал Омар, и нахмурился. Дело оказалось даже более тяжелым, чем он себе представлял.
Глава шестая
Он вернулся в свой номер достаточно поздно, где-то около восьми вечера. Дежурная, сменившая вчерашнюю, приветливо улыбнулась и сообщила, что ему звонила неизвестная женщина.
— Какая женщина? — недовольно спросил Дронго, вспомнив про телефонные предложения.
— Не знаю, она не назвалась, — ответила дежурная. — Но звонила неоднократно, с трех часов дня. Вот, номер телефона оставила.
Когда дежурная протянула Дронго записанный номер телефона, он взял бумагу, уже не сомневаясь, что звонила Фатима. Пройдя в свой номер, тут же взялся за телефон. Ответил незнакомый мужской голос, и он попросил позвать к аппарату Фатиму Магомедову.
— Слушаю вас, — сказала та почти сразу, словно выхватив трубку из рук ответившего мужчины.
— Здравствуйте, Фатима, — начал Дронго, — вы звонили мне…
— Вы его видели? — взволнованно перебила она.
— Да. Мы виделись в тюремной больнице.
— Как он себя чувствует? Как он выглядит?
— Неплохо, — соврал Дронго. — Он лежит в палате один, и его специально охраняют, чтобы не было никаких конфликтов с другими заключенными. — Вот и все положительные новости, которые он мог сообщить.
— Омар сказал вам что-нибудь? — спросила она. — Рассказал, почему его обвиняют в таких страшных преступлениях?
— Нет. Мы с ним мало говорили. В основном я спрашивал про оружие, из которого были убиты родители девочки.
— Что он вам сказал?
— Нам лучше говорить не по телефону. Давайте встретимся завтра утром возле входа в отель, — предложил Дронго.
— Вы виделись с его адвокатом? — никак не могла успокоиться несчастная женщина.
— Мы уже договорились о совместной работе. — Дронго снова придал своему гoлосу толику оптимизма. — Мы оба считаем, что есть некоторые моменты, на которых можно построить защиту.
— В котором часу мы с вами можем увидеться? — попросила уточнить Фатима.
— Давайте пораньше. Скажем, в десять. Боюсь, что у меня завтра будет много дел.
— Я готова дежурить у вашей гостиницы хоть всю ночь! Я очень вам верю, господин Дронго.
— Спасибо. — Он положил трубку, чувствуя себя законченным подлецом.
«Было бы куда спокойнее заниматься обычной адвокатской практикой, — в который раз подумал Дронго, — а не искать подлинных виновников преступления. Хотя по своему характеру я все же следователь, но не адвокат. Впрочем, в этом процессе мне как раз, подобно следователю, придется искать факты. Факты, смягчающие вину столь чудовищного убийцы. Если это тройное убийство совершил действительно Омар Нагиев, то я выгляжу по меньшей мере идиотом. Как можно защищать преступника, решившегося на такое жестокое преступление!
Судя по всему, состояние этого человека далеко от нормального. Всю свою жизнь я занимался поисками преступников и гордился тем, что всегда пытался сражаться на стороне Бога. А теперь получается, что я ищу оправдания для убийцы, которому не может быть оправдания. Нагиева обвиняют в убийстве целой семьи, в том числе девочки. Как я мог поддаться на уговоры его сестры? Может, потому, что она мне чем-то напомнила Джил? Нет, это идиотское объяснение, при чем тут Джил. Но тогда почему я согласился приехать в Ростов? Может, меня возмутили слова Фатимы, что я работаю на толстосумов, и я решил доказать самому себе, что готов проявить обычную человечность? Надеюсь, что нет, иначе всем пришлось бы доказывать, что я готов быть бескорыстным альтруистом. Но тогда как мне жить, ведь я не умею делать ничего другого. Переехать и жить в Италии у Джил? Но разве это достойный выход?»
Он прошел к дивану, раздраженно бросив на кресло пиджак и развязывая узел галстука.
«Нет, пора прекратить заниматься этим чертовым ремеслом, связанным с кровью и человеческой болью! Стану обычным адвокатом по гражданским делам, буду защищать… помогая жуликам, обирающим своих сограждан. Это что, более достойное занятие?» Ему вспомнился известный адвокат Кузнецов, о котором он много слышал. Адвокат был прекрасным специалистом, настоящим профессионалом. И когда его наняли защищать явно неправую сторону, он очень деловито и успешно повел дело, стремясь оспорить права тысячи порядочных людей в оправдание нескольких чиновников, приватизировавших — почти задаром — государственное имущество на несколько сотен миллионов долларов.
«Нет, — продолжил свой внутренний монолог Дронго, — я приехал сюда, чтобы установить истину. А для этого важно понять, как произошла трансформация Нагиева. По всем показателям такой человек не должен был стать убийцей. Но почему тогда все так сложилось? Кто-то ведь совершил тройное убийство? Если не Омар, то кто? Установить истину — это означает освободить невиновного и не оставить преступника безнаказанным. Установить истину — всегда стоящее дело, за которое стоит бороться, — подумал он. — Без ложной патетики я могу сказать себе: сделай все, что возможно, чтобы установить истину».
Посмотрев на часы, он решил, что еще успеет принять душ и выпить чашку чая до встречи с Эдгаром.
Ровно в десять вечера Дронго вышел из отеля и направился уже привычным маршрутом. Вскоре его нагнал Эдгар, скупо кивнувший при встрече.
— Ты уже ужинал? — спросил Дронго.
