Владимир Колычев - Человек из зеркала
– Насколько я понял, вы ее не вспомнили.
– Нет, не вспомнил.
– А она?
– Она вспомнила.
– И что?
– Что, что, скандал мне устроила! – вздохнул Чупраков. – Ну, рассказала, что между нами было… Обижалась она очень.
– Но я так понимаю, вы помирились.
– Да. Меня выписали, я взял ее к себе домой.
– Зачем?
– Ну, мне же нужна была медсестра, а Диана мне подходила.
Степану Степановичу показалась интересной мысль, что Познякова жила у Чупракова дома. И, возможно, не только как медсестра… Но тогда зачем ему понадобилось снимать ей квартиру на Радищева, если она могла жить у него дома?
Но еще больше его заинтересовало развитие собственной версии в отношении Пушкаря. Парень мог избить Чупракова, отомстив ему за надругательство над своей девушкой. Но вдруг выясняется, что Диана стала личной медсестрой своего же обидчика и отправилась к нему домой. А парень он непростой, мстительный, может, и с головой у него не все в порядке. К тому же он охранником в клубе работал, а туда кого попало не берут. Может, Пушкарь в спецназе служил, возможно, со снайперской винтовкой умел обращаться. Откуда он ствол взял? Вопрос, конечно, интересный, но так для того и существует уголовный розыск, чтобы искать и находить ключи ко всякого рода криминальным загадкам.
– Значит, она жила у вас дома?
– Да, она жила у меня дома. А что, нельзя?
– Ну, можно, конечно… Она сама навязалась к вам в сиделки?
– Нет, я сам ей предложил.
– Я так понимаю, Диана нравится вам как женщина.
– Да, нравится. Очень нравится. А что здесь такого странного?
– В том-то и дело, что странного здесь ничего нет. На первый взгляд. Но если разобраться… Ведь вы же фактически изнасиловали ее в клубе.
– Не знаю, не помню, – сглотнув ком в горле, тихим голосом сказал Чупраков. – Если вы хотите предъявить мне изнасилование, то у вас ничего не выйдет.
– Почему?
– Потому что Диана меня простила. И заявление она подавать не будет.
– А вы боитесь заявления?
– Почему боюсь? – нервно пожал плечами Чупраков. – Нет, не боюсь…
– Тебя, Вася, в похищении девочки обвиняли. Ей всего тринадцать лет было, совсем еще ребенок. Ты тогда ничего не боялся, – пронзительно смотрел на него Круча. – Потому что чересчур крутой был. А сейчас куда твоя крутость делась, Вася?
Действительно, нынешний Чупраков представлял собой постаревшую и обмякшую, если не сказать, жалкую копию того бандитского авторитета, которого когда-то знавал Круча. Может, возраст берет свое. Может, его по голове чересчур сильно ударили… Впрочем, лучше разговаривать с этим Чупраковым, чем с прежним.
– Я для тебя не Вася, командир!
Чупраков изобразил хищный оскал, но вышло это у него не очень убедительно.
– И ничего я не боюсь… Просто я не хочу, чтобы вы давили на Диану.
– А кто на нее давит?
– Вы, товарищ подполковник, на нее давите. Как только пришли сюда, так на нее и набросились… Я понимаю, для вас она дешевая танцовщица из ночного клуба, но для меня она медсестра. А то, что было между нами плохого, я забыл. И даже не хочу вспоминать.
– Но ведь было? Было! И твои «быки» парня ее избили. А он мог отомстить… Что, если это парень Дианы и отбил вам память?
– Если это сделал он, то я его простил, – ничуть в том не сомневаясь, сказал Чупраков. – Он отомстил за Диану, и правильно сделал.
– Даже так? – с удивлением посмотрел на него Круча.
– Я же говорю вам, что Диана мне очень дорога. И я даже рад, что за нее отомстили.
– Странная у вас какая-то радость. Ну да ладно. Значит, вы знаете, что это парень Дианы избил вас и вашего охранника.
– Догадываюсь.
– Но его не ищут?
– Нет, я дал отбой.
– А если Пушкарь продолжает мстить дальше. Если это он стрелял в вас?
– Он стрелял?! В меня?! – Чупраков смотрел на Кручу озадаченно, большими глазами. – Да нет, не мог он.
– Почему?
– Ну, не знаю.
– Вдруг он узнал, что Диана живет у вас? Вдруг он решил, что у вас к ней очень серьезные чувства. Вдруг он решил убить вас, чтобы вернуть ее обратно?
– Нет, нет, это чересчур. Нет, это не он!
– Вы уверены?
– Ну, все может быть…
– Где находилась Диана в момент выстрела?
– В момент выстрела? В момент выстрела она находилась рядом со мной.
– На пристани?
– Да, на пристани.
– А как вы на пристань попали?
– Очень просто, ногами до нее дошел. Или вы думали, что я на инвалидной коляске туда приехал? – усмехнулся Чупраков.
– Ну, может, и не на коляске. Но может, вас туда выкатили. На ваших же двоих выкатили, – вслух подумал Круча.
– Это вы о чем?
– Я так понимаю, вы на яхте хотели покататься?
– Да, хотел.
– А Диана этого хотела?
– Да, хотела. Она меня, в общем-то, и попросила. Правда, она потом сказала, что надо уходить. Испугалась, что меня на яхте укачать может, а это мне противопоказано. Я согласился, что нам еще рано кататься на яхте, и мы повернули к дому. Она повернулась, потом я… Сначала я подумал, что это яхта на меня наскочила, а оказалось, что это пуля, – Чупраков инстинктивно провел здоровой рукой по больному плечу.
– Значит, киллер понял, что вы уходите, и выстрелил?
– Выходит, что так.
– А вы собирались покататься на яхте…
– Я же говорил вам, что да, – возмущенно отозвался Чупраков.
– Вы собирались прокатить Диану на яхте, потому что она вам все простила. Это интересно. Это очень интересно.
Вопросов к Чупракову было предостаточно, но сейчас Кручу больше интересовала Диана.
Глава восьмая
Давно это было, лет пять назад. Она шли мимо вокзала, и вдруг на пути возникла цыганка: позолоти ручку, всю правду скажу, все такое прочее… Диана слышала, что с цыганками связываться нельзя, и если есть возможность, нужно откупиться от них и как можно скорее уйти. Она достала из кармана две десятки, сунула их в темную то ли от природы, то ли от грязи руку, хотела продолжить путь, но вдруг встретилась глазами с цыганкой и, уже ничего не соображая, завороженно полезла в сумочку за кошельком. Если бы не какой-то случайный мужчина, она бы отдала ей все. Прохожий отогнал цыганку, привел Диану в чувство, проводил до метро.
Давно это было, но Диана до сих пор помнит то состояние гипнотической покорности, в которое ввела ее цыганка. Сознание отключилось, мир остановился, почва исчезла из-под ног… Что-то подобное она ощущала сейчас, под взглядом этого большого внушительного человека. Милицейский подполковник не просто смотрел на нее, он тянул из нее душу. Тянул, отрывая Диану от земли. Она зависла между правдой и ложью, а в голове сумбур и шатание.
– Вы же сами сказали, что Василия Георгиевича ударил ваш парень.
– Я говорила?
Под взглядом этого человека ее тянуло к правде, но все-таки она еще могла сопротивляться. Могла и сопротивлялась, только это, похоже, смешило Кручу. Казалось, он видел ее насквозь.
– Да, вы говорили. Я спросил, а вы ответили, что ваш парень ударил его бейсбольной битой.
Круча говорил спокойно, но ей почему-то казалось, что он кричит на нее.
– Василия Георгиевича ударил ваш парень, Роман Пушкарь. Вашего парня зовут Роман?
– Да.
– И он ударил Василия Георгиевича бейсбольной битой?
– Да.
Она должна была сказать это. Иначе она просто взорвется от внутреннего напряжения.
– Он сам вам сказал это?
– Да, он сам это мне сказал… Он приходил ко мне сюда, в больницу. Сказал, что это он избил Василия Георгиевича.
Круча вдруг перестал кричать, Диана вернулась на место, ощутив под собой табурет и твердую почву, сознание прояснилось, и даже на душе вдруг стало спокойно… Да, она предала Рому, но ведь он сам не так давно открестился от нее. К тому же он избил человека, который ей так дорог. И еще этот ужасный подполковник перестал давить на нее. А если он сейчас еще и уйдет, она почувствует себя самой счастливой женщиной.
– А как он узнал, что Василий Георгиевич бывает в доме номер тридцать четыре по улице Радищева?
– Я не знаю.
Но Круча не уходил и продолжал терзать ее вопросами.
– А дом вам этот знаком?
– Нет.
– Вы в этом доме никогда не жили?
– Нет.
– И квартиру вам там никто не снимал?
– А кто мне мог там снимать квартиру?
– Чупраков.
– Нет, он не снимал мне квартиру…
– То есть вы не говорили Пушкарю, что ваш любовник бывает в доме на улице Радищева?
– Мой любовник? А кто мой любовник?
– Чупраков.
– Нет, он не мой любовник.
– Разве?
– Он мой пациент.
– И в близких отношениях вы не состоите?
– Нет.
И снова Диана вдруг стала отрываться от земли под взглядом подполковника, и в ушах зашумело. Что это? Реакция на ложь?
– И никогда не состояли?
– Состояла. В клубе. Ну, вы в курсе…
– По своей воле или как?
– Да, по своей воле.
– Но ваш парень так не считает.
– Да, Рома так не считает… Поэтому он и напал на Василия Георгиевича.
Правда вернула ее в привычное измерение, и на душе стало легче. Видимо, не зря у кого-то из классиков возникла мысль, что правду говорить легко и приятно.
