Татьяна Гармаш-Роффе - Ягоды страсти, ягоды смерти
– В бочке с вином?..
– Ну. А все потому, что он отказался помочь нам! Сечешь?
– То есть... Вы его?...
– Ага. Мы – его.
Владу стало страшно. И стыдно за то, что страшно. Его с детства учили: мужчина не должен быть трусом!
Правда, никто его не научил, как вести себя в ситуации, когда тебе недвусмысленно угрожают смертью!
«Не боятся только дураки», – вспомнил он где-то прочитанную фразу. Умом он понимал, что фраза справедлива. Но все равно ему было стыдно за свой страх.
Ясно: он сделал ошибку. Он позволил себе ступить в чужой мир – туда, где политика, деньги, власть. Где облако, похожее на пуму, ничего не значит. Где оттенки вина, как оттенки любви, не являются ценностью!
Только теперь поздно: ошибка уже сделана. Оставалось одно: попытаться играть по правилам чуждого ему мира... И Влад призвал на помощь все свои силы. Главное, не показать свой страх! Сделать уверенный вид, переть напролом!
– Вы мне угрожаете, что ли?! – повысил голос он.
– Ни боже мой! – улыбнулся незнакомец так, словно ждал этого вопроса. – Такую ошибку, как с тем парнем, мы больше не повторим! Поэтому тебе никто не угрожает!..
Влад учуял подвох в его словах, но не смог его расшифровать, а спрашивать почел ниже своего достоинства.
– Ты не шибко пугливый, а? – произнес собеседник одобрительно. – Молоток. Но это ничего не меняет в нашем деле. Сделаешь все правильно – наградой тебе будет собственный бар. А не сделаешь, то...
– Вы не боитесь, что я ему все расскажу? – Влад изо всех сил старался, чтобы его голос звучал уверенно. – И что он справится с вами раньше, чем вы успеете пикнуть? Он приближенный к Президенту человек, у него огромное влияние и...
– Поди, поди, Володенька, расскажи ему, что приходил к тебе человек, имени которого ты не знаешь, и слова странные говорил! Он тебя непременно поблагодарит за такую ценную информацию: в психушку отправит. Чтоб от галлюцинаций вылечить своего драгоценного сомелье!
«Благодетель» издал короткое ржание, отдаленно напоминающее смех.
– Сомневаюсь! – Влад рассматривал незнакомца в упор. – Своих «друзей» Борис Аркадьевич знает наперечет сам... И он легко догадается, кто именно решил убить его моими руками!
– Соображаешь, – кивнул собеседник, – совершенно верно. Вот почему ты должен подстроить несчастный случай. Убить-то его мы могли бы уже сто раз, да нам не с руки, слишком громкое дело выйдет, рискованно. Так что...
– Не буду я ничего подстраивать! – разъярился Влад. – И Борису Аркадьевичу расскажу о нашем разговоре! И от вас, кем бы вы ни были, завтра же мокрого места не останется!
«А вдруг у него пистолет в кармане? Или другие меня ждут на улице?» – думал он, пока говорил. Но его несло.
– Я не знаю вашего имени, верно, но ваше описание я смогу сделать! И фоторобот составить!
Человек в ответ покачал головой укоризненно.
– Малыш, ты не слыхал, что старших перебивать невежливо?
И Влад вдруг понял: если он, далекий от политических и денежных игр человек, смог понять, чем рискует его собеседник, то тот и подавно это понимает! Но идет на риск... А раз идет, то уверен, что... Что риска никакого и нет!
От этой мысли Владу сделалось совсем нехорошо. Он не хотел, он не желал слушать дальше, но выбора у него не было. ЗА НЕГО РЕШИЛИ какие-то неведомые люди. И их решение было страшным, не подлежащим апелляции.
Он почему-то вдруг вспомнил читанное о страшном 37-м годе. Как приходили по ночам люди в кожанках и уводили, увозили в черных воронках тех, кого обрекли на смерть и страдания своей волей... Без объяснения причин и без возможности апелляции. Навсегда. Без возврата и без выбора.
Куда как страшно нам с тобой,
Товарищ большеротый мой!
Ох, как крошится наш табак,
Щелкунчик, дружок, дурак!
А мог бы жизнь просвистать скворцом,
Заесть ореховым пирогом...
Да, видно, нельзя никак.
Мандельштам тоже боялся. Влада всегда гипнотизировало это стихотворение ощущением предсмертного ужаса, исходившего из каждой строчки. От этого ужаса – и от сострадания к поэту – его всегда немножко подташнивало, и он никогда не перечитывал страшные строчки. Но они намертво засели в голове после первого же прочтения.
...Да, видно, нельзя никак.
НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! У нас ведь, к счастью, не 37-й год! Мы живем в двадцать первом веке!!!
– Так вот, дорогой Володя. – Он явно нарочно назвал его Володей, он ведь знал, что Владу не нравится это уменьшительное имя! – Разговор наш слишком затянулся. Ты хороший парень, честный и совестливый. Чудо и загляденье, гордость твоей мамочки, воспитавшей такого хорошего мальчика! А? Правда же, мамочка гордится тобой?
Влад не ответил, и «Благодетель» продолжил. Говорил он мягко и как бы раздумчиво:
– Убийство тебе претит, я понимаю. Противно тебе ручонки марать, возвышенный ты наш! Мы это предвидели. Твой характер, чтоб ты знал, нами хорошо изучен... А ты как думал? Фирма веников не вяжет, Владик! – Он коротко рыкнул, что, видимо, должно было означать смех. – Ты стойкий пацан, с благородными принципами... Мое тебе с кисточкой! Ты после нашего разговора можешь и в милицию побежать; можешь и к работодателю с откровениями бухнуться. Так что не обессудь – я сразу к главному: у тебя ведь есть девушка, Даша, вроде бы?
Собеседник удовлетворенно кивнул, видя, как побелел Влад.
Куда как страшно нам с тобой...
– Заруби себе на носу, дорогой Володя, причем хорошенько: твоя жизнь нам без надобности. Если не умрет твой хозяин – умрет твоя девушка. Выбирай, что твоей совести приятнее! Времени у тебя уйма: сутки. Я позвоню тебе завтра в это же время.
Он с усмешкой встал, легонько поклонился и покинул кафе.
* * *Назавтра после бессонной ночи Влад принял решение. Оно состояло из трех частей.
Первая: его согласие. Фальшивое, конечно, он никого убивать не намерен, – но требовалось потянуть время. Вдруг что-то придумается, найдется какой-то выход?!
Вторая часть: звонок Даше. Он должен ей сказать, что им нужно расстаться. Влад не представлял, как повернется язык сказать подобное... Но придется ему повернуться! Пока Даша – его девушка, она в опасности! Жизнь ее в опасности! Надо что-то сочинить... Что-то такое... Что он другой женщиной увлекся... А что еще можно выдумать? Что?!
Третьей частью было...
Хотя нет, это уж совсем крайний случай! Пока не стоит об этом думать. Пока стоит думать о том, как выкрутиться, как потянуть время и как вывести Дашу из-под угрозы.
* * *Он почти с нетерпением ждал звонка со скрытого номера.
– Я согласен, – сообщил он, едва заслышав голос «Благодетеля». – Но мне нужно время. Вопрос нуждается в изучении: когда, каким образом, – деловито перечислил он, стараясь, чтобы голос его звучал убедительно.
– Каким образом, мы тебе скажем сами.
– Нет, – так же деловито отозвался Влад, – вы не можете знать его привычек, распорядка, склонностей...
– С чего ты взял, что мы не можем знать?
– Ну... – растерялся Влад. – Чтобы знать, нужно быть вхожими в дом! Что не ваш случай, раз вы просите меня...
– Во-первых, Володенька, тебя никто не просит. Тебе велят – чуешь разницу? Во-вторых, Володенька, мы в курсе привычек твоего хозяина, а также обстановки в доме. Вот передо мной на экране компьютера отличные фотоснимки его винного подвала... Хозяин любит водить туда гостей на экскурсию, а? Он этот погреб отстроил в лучших традициях французских погребов, а? Включая каменные своды и винтовую лестничку, а? Причем лестничка крутая. А знаешь, почему? Винный погреб хозяин твой устроил позже, когда дому уже с десяток лет стукнуло, и под погреб он отвел часть имевшегося под домом подвала. А он не особо глубокий был. Но хозяин твой хотел во что бы то ни стало лестничку сделать винтовой! Вот и получилась она слишком крутая. По такой ящики с вином не особо поносишь, верно? Так что годик спустя пришлось ему построить подъемник...
Влад похолодел. Говоривший с ним человек не блефовал: Борис Аркадьевич действительно выстроил в подвале своего дома винный погреб в лучших французских традициях, включая самые современные: в нем автоматически поддерживался режим температуры и влажности, наиболее благоприятный для хранения вина. И подъемник в нем имелся...
Все надежды на то, что он сумеет потянуть время, рассыпались в прах!
– Крутая, сечешь? – продолжал его собеседник. – А свет включается в погребе наверху лестнички, а?
И в этом он был прав!
Откуда он может знать? Он же явно враг, он не мог оказаться в числе приглашенных к хозяину! Или так хорошо мимикрировал? Ведь это же он рекомендовал Влада Борису Аркадьевичу!
Хотя порекомендовать нового сомелье он мог не прямо, а через общих знакомых...
