Татьяна Полякова - Жестокий мир мужчин
— Обиделись, — вздохнула я и поднялась к себе. Марина с Мурзиком играли в кухне.
— Мне домой надо, — вздохнула Марина и тут же попросила:
— Можно я завтра приду? И погуляю с ним, котика надо приучать к улице.
— Буду тебе очень благодарна, — заверила я, после чего девчушка ушла, а мы с Мурзиком устроились на диване.
Часов с двенадцати я стала с нетерпением поглядывать на телефон. Приготовила постель, но спать не ложилась. Котенок клубком свернулся на подушке, а я кругами бродила по комнате.
— Ну, давай, позвони мне, — глядя на телефон, шептала я, боясь, что сработает закон подлости: то этот тип изводил меня звонками, а теперь, когда я очень жду, вдруг забудет о том, что я есть на белом свете.
Он не забыл, звонок раздался без трех минут час. Я торопливо сняла трубку, на том конце провода молчали
— Эй, — позвала я. — Это ты? Ответь мне…
— Ну, я. — Он вроде был чем-то недоволен.
— Жду с двенадцати часов, боялась, вдруг не позвонишь.
— Да? С чего это ты стала ждать?
— Хочу узнать, где точно в ту ночь стояла моя машина.
— Там же, где и сегодня, — проворчал он.
— Ты меня видел?
— Конечно, видел, раз ты оставила тачку прямо под окнами…
— Так ты живешь в пятнадцатом доме, — усмехнулась я. — Окна выходят на проезжую часть…
— Ну и живу, — вроде бы разозлился он, надо полагать, рассекречивать себя он не собирался, поэтому теперь и нервничал.
— Может, мы все-таки встретимся и поговорим? — предложила я.
— О чем, интересно? Ты зачем приезжала, зачем тебе седьмой дом понадобился?
— Разведка донесла? — засмеялась я. — А седьмой дом мне понадобился, потому что в памятную для меня ночь там было совершено убийство.
— Ну и что, Илья-то тут при чем?
— Вот это я и хочу выяснить. Мне кажется, оно как-то связано с арестом Ильи.
— По-моему, это глупость, — заявил он. — Но, если хочешь, можем увидеться.
— Что-то случилось? — немного подумав, спросила я.
— Почему?
— Вчера ты не хотел со мной встречаться…
— Я передумал. Может человек передумать?
— Человек все может. Куда мне подъехать и во сколько?
— Давай завтра, то есть уже сегодня, часов в пять, я до четырех работаю. Приезжай в кафе «Русь», знаешь такое?
— Знаю. Может, познакомимся?
— Вовкой меня зовут… Я подойду. — Он кашлянул, сказал:
— Пока, — и повесил трубку.
«Еще один Володя», — подумала я, припомнив Артемова.
С какой стати мой ночной мучитель вдруг поверил мне? Я прошлась по комнате, машинально потянулась за сигаретами, взяла пачку и выбросила ее в форточку.
— На «нет» и суда нет, — сказала я самой себе, разведя руками, и легла в постель. Котенок жалобно пискнул, приподнял мордашку и тут же уснул вновь. Может, повезет — и я тоже усну?
Утро началось с телефонного звонка, я была в ванной, высунула руку и схватила трубку.
— Слушаю.
— Сашка у тебя ночевал? — Судя по голосу, Лерка уже либо выпила, либо пила со вчерашнего вечера, второе более вероятно.
Я вздохнула, подумала и ответила:
— Нет.
— А где?
— Лера, я не знаю. Он звонил мне днем, вечером мы не виделись.
— Твой брат — сукин сын! — заявила она и бросила трубку.
— Отлично, — сказала я, глядя на телефон. — Хорошенькое начало для хорошего дня, — после чего вернулась в ванную. Потом немного убралась в квартире и приготовила себе завтрак.
Я пила вторую чашку кофе, устроившись на лоджии, когда заметила фиолетовую иномарку, вроде бы «Фольксваген», она возникла во дворе и плавно затормозила возле моего подъезда. Из машины вышел Севка, постоял немного, задрав голову, я перегнулась через перила и помахала ему рукой, он в ответ улыбнулся и исчез в подъезде. А я пошла открывать дверь.
— У тебя новая машина, — заметила я, когда он вошел в квартиру.
— Ты отстала от жизни, эта машина у меня уже три года.
— Извини, действительно отстала. Должно быть, Сашка говорил мне, а я забыла.
— Кстати, о Сашке. Он звонил тебе?
— Звонил. Был жутко сердитый.
— Правильно, я на тебя настучал, просил мудрого старшего брата повоздействовать на легкомысленную сестру.
— Почему тебя это так беспокоит? — удивилась я. — Я занялась старой историей, которая теперь вряд ли кому интересна…
— Это ты так думаешь. И пять лет — не тот срок, когда преступление перестает беспокоить. Ты улавливаешь, о чем я? Мне бы хотелось, чтобы ты нашла себе менее опасное развлечение.
— Это не развлечение, — ответила я, пытаясь смягчить резкость слов улыбкой.
— Да? — Севка поднял брови, криво усмехнулся и потом покачал головой, в общем, продемонстрировал бездну удивления. — Я думал, что тебя интересует Илья.
— Точно.
— А при чем здесь это убийство? Ты что-то там прочитала в газете и затеяла глупое расследование… — Он, кажется, по-настоящему злился, я даже растерялась.
— Господи боже, почему это так тревожит тебя? Я взглянула на дом, где произошло убийство и задала людям пару вопросов. Повода особенно злиться на меня я не вижу.
— Я не злюсь. — Он стал пить кофе и даже попытался улыбнуться, минут через десять произнес, точно оправдываясь:
— Убийство странное, да, именно такое определение к нему наиболее подходит… и нераскрытое. А тебя я люблю, и вполне естественно… в общем, ты поняла… Ладно. Какие у тебя планы на сегодня?
— С утра я хотела съездить на кладбище.
— К маме?
— Нет. Я хотела взглянуть на могилы.
— Постой… — Севка смотрел на меня в крайнем недоумении. — Ты имеешь в виду их могилы?
— Да, — кивнула я.
— А зачем тебе это?
— Есть вещи, которые трудно объяснить.
— Ясно. — Он усмехнулся, повертел головой, точно пытался обнаружить в комнате что-то необычное и добавил:
— Я сегодня свободен от работы и вообще от всего на свете. Хотел пригласить тебя за город, будет жарко. Но если ты предпочитаешь кладбище, что ж, поехали на кладбище.
— Тебе вовсе необязательно, — начала я.
— Я знаю, навязываться некрасиво, но поделать ничего не могу. Думаю, наш поход не займет слишком много времени, мы успеем искупаться, а вечером я приглашу тебя поужинать. Как тебе такая программа?
— Здорово. Только в пять у меня встреча.
— Это касается твоего расследования? — проявил он любопытство.
— Да, мне звонил парень, который в ту ночь видел мою машину.
— В какую ночь? — не понял Севка.
— В ту, когда арестовали Илью.
— Разве ты куда-то уезжала в ту ночь?
— Нет, разумеется. Однако парень видел мою машину, и я думаю, что не только ее. Сначала он был настроен по отношению ко мне очень воинственно, но вдруг помягчел. Это тоже интересно. В общем, я рассчитываю кое-что узнать у него.
— Что это за парень
— Не знаю. Думаю, кто-то из ребят Ильи. Зовут его Володя. Из разговора я поняла, что он живет на Перекопской в пятнадцатом доме, машина стояла под его окнами. И это меня вдохновляет: вдруг он действительно что-то видел?
— Ася, я не очень понимаю, зачем тебе все это? — осторожно спросил Севка.
— Севушка, — улыбнулась я и даже обняла его за плечи. — Я хочу вернуть Илью, неужели не понятно? Он считает, что я в чем-то виновата, а последние сорок восемь часов я склонна думать, что кто-то специально постарался, чтобы он так считал. Ты улавливаешь ход моих рассуждений?
— Улавливаю. А не проще ли поговорить с Ильей?
— Пять лет он не хотел со мной разговаривать, вдруг не пожелает и сейчас? Пожалуйста, не сердись и постарайся меня понять.
— Я понял, — кивнул он, вздохнул и сказал:
— Что ж, поехали на кладбище.
Кладбище располагалось километрах в двенадцати от города в березовой роще. Машину мы оставили возле ворот и, войдя на территорию через калитку, не спеша двинулись по центральной аллее.
— Думаю, найти их могилы будет не так легко, — повертев головой, заметил Севка. Я была вынуждена согласиться с ним. — Ты ждешь, что надпись на могильном камне натолкнет тебя на гениальную идею? — хмыкнул он.
— Что-то вроде этого… сворачиваем, кажется, где-то здесь.
Мы потратили больше часа, прежде чем обнаружили первую могилу.
— Ну, вот, — обрадовался Севка. — Под сим камнем погребен Данилов Сергей Сергеевич, в старину про таких говорили «душегубец», сейчас их величают «авторитетами». «Покойся с миром», — прочитал он на плите черного мрамора.
— Да уж. А вот рядом друг и соратник, Тучин Петр Григорьевич.
Памятники были очень дорогие, а могилы ухоженные: бордюр из яркой зелени, цветущие бархатцы, розы в хрустальных вазах. Вазы, правда, вцементированы в основание памятника, как видно, былая слава покойничков не избавляла от банального воровства живых.
— Как насчет идей? — полез ко мне Севка.
— С гениальными туго, — созналась я.
Терина Ивана Кузьмича, по кличке Большой, найти оказалось делом нетрудным. Как видно, похоронили его днем раньше, могила находилась в соседнем ряду. Мраморный крест возвышался на два метра.
