Сергей Высоцкий - Среда обитания (cборник)
Жогин сел за столик. Глаза смотрели совсем трезво. Будто он и не выпил ни рюмки.
— Семён Иванович, не придёт он…
В это время подошёл официант. Принёс кофе.
— А ваш товарищ? — поинтересовался он.
— От кофе и от мороженого наш товарищ отказался, — улыбнулся Бугаев.
— Мороженое вы не заказывали, — сказал официант, заглянув в блокнот.
— Этого не может быть. Мороженое с клюквенным вареньем — моя любимая еда.
Официант не стал спорить и удалился за мороженым, состроив кислую мину.
— Он всё про вас спрашивал, — быстро зашептал Жогин, но, Семён, улыбаясь, оборвал его:
— Женя, спокойно. Мы же с тобой гуляем. Что нам расстраиваться из-за слинявшего барбоса?!
Жогин через силу изобразил улыбку.
— Вот сейчас нам коньяк не помешает, — сказал Бугаев и налил по рюмке. — В профилактических целях.
«Ничего, на улице Белянчиков с ребятами дежурит, чёрный ход из кухни во двор под наблюдением, — лихорадочно соображал Семен. — Ребята его не упустят, доведут до квартиры». Он взялся за галстук, чуть-чуть спустил узел, расстегнул верхнюю пуговицу. Лебедев встал из-за своего столика, улыбаясь, что-то сказал своим соседям — наверное, что сейчас вернётся, и вышел из зала. Семён представил, как он закурит в вестибюле, потом выйдет на улицу и, посмотрев на часы, недовольно оглядится, словно сердясь на опаздывающую приятельницу.
Коньяк и правда подействовал на Жогина успокаивающе. Щёки у него снова порозовели, он даже съел ещё кусок шашлыка, хотя Бугаев и видел, что нож и вилка в руках у Евгения слегка дрожат.
— Я ему сказал, как мы договорились, — тихо начал рассказывать Жогин. — Он только своей рыжей головой кивал. Выслушал всё и говорит: «Это мне не интересно». А расспрашивал, дескать, потому, что не любит с незнакомыми пить. «А тебе — три дня сроку, не будет инструмента — заказывай панихиду».
— Не дрейфь, Женя, — ласково сказал Бугаев. — С нами не пропадёшь. Как вы с ним расстались-то? Он ушёл из ресторана?
— Иди, говорит, к своему кирюхе, а я домой потопаю. А за стол пускай кирюха заплатит.
— Ну и…
— Кивнул мне на дверь, я и пришёл к вам.
— А рыжий в вестибюле остался?
— Остался, Семен Иванович. Просто стоял. И смотрел, как я к дверям шёл. Я в дверях оглянулся, а он мне ручкой сделал.
— Кто-нибудь был ещё в вестибюле?
— Какие-то две девчонки у зеркала причёсывались.
— Та-а-к, — задумчиво сказал Бугаев. — Кирюха, сказал, заплатит?
— Да что вы, Семён Иванович, я ведь тоже при деньгах… — по-своему понял слова Бугаева Жогин.
— Я не об этом, — Бугаев мучительно перебирал в памяти все свои действия, все слова, которые говорил за столом. Пытался понять, не насторожил ли чем рыжего.
— Значит, про инструмент, который ты мне делал, ни слова?
— Ни слова, — эхом отозвался Жогин.
— И про то, что за деньги я тебе ещё должен, ничего не спрашивал?
— Нет. Ничего не спрашивал. Только как зовут, где познакомились. Знает ли Лёву Бура.
— Знаю ли? — переспросил Бугаев. — Или «знал ли»?
Жогин наморщил лоб, вспоминая. Потом твёрдо сказал:
— Знает ли.
— Ладно, — Бугаев взялся за кофе. — Нам суетиться нельзя. Может, у рыжего здесь кто-то в дозорных сидит. Ну, ушёл и ушёл, нам-то что! Сейчас допьём кофе. — Он увидел официанта, несущего две вазочки с мороженым. — Мороженое съедим. — Он сделал красноречивый жест пальцами. — Подсчитаем убытки, шеф!
— Всё готово. — Официант тут же положил перед Бугаевым листок. Мельком взглянув на счёт, Семен вытащил пятидесятирублёвку и сказал:
— Сдачи не надо.
Подумал: «Половину, больше мне не оплатят».
…Они вышли в вестибюль вместе, минут пять разыгрывали перед старичком гардеробщиком и солидным швейцаром сценку любви и дружбы.
— Женя, помни, — упрямо долдонил Бугаев, — я твой должник. Что верно — то верно. Сегодня я, завтра ты. — Так, обнявшись, они и вышли на улицу. Причём Бугаев не забыл сунуть в руку швейцара рубль.
Такси, в котором дежурил Белянчиков, стояло на другой стороне улицы. «Что же они, не сели на хвост рыжему?» — с недоумением подумал Семён. Прощаясь, он шепнул Жогину:
— Сегодня попозже позвоню. Если будет кто посторонний, скажешь: ошиблись номером, а потом сам позвонишь…
Бугаев прошёл до улицы Маяковского, свернул налево. Огляделся. Улица была пустынна, только вдали по другой стороне шла подвыпившая компания молодёжи, вразнобой выкрикивая слова давно устаревшего на Западе шлягера: «Мани, мани, мани…» «Что они, кроме „мани“ других слов не знают? — со злостью подумал Бугаев. — Выучили бы как следует, раз уж так по-английски петь приспичило!»
Уже совсем стемнело. Прохладный ветер нёс по тротуару пыль, смешанную с сажей. Впереди притормозила машина. Мигнула фарами. Бугаев перешёл через улицу, ещё раз огляделся. Ничего не привлекло его внимания. Он не спеша двинулся к машине…
…Оказалось, что рыжий парень из ресторана не выходил. Ни с главного подъезда, ни с чёрного хода.
— Не мог же он сквозь землю провалиться? — рассердился Бугаев, выслушав своих товарищей.
— Конечно, не мог — согласился Белянчиков. — А вот остаться в ресторане мог. Лебедев там будет сидеть до закрытия. — Он взглянул на часы. — Через пятнадцать минут ресторация закрывается. За чёрным ходом я тоже наблюдение оставил.
— Может, ещё один выход есть? — сказал задумчиво Бугаев. — Да ведь не пойдёшь расспрашивать.
— Почему? — спросил Белянчиков.
— Если он так внезапно растворился в этом шалмане — не исключено, что и дружки у него там имеются.
— Может, ты и прав, — согласился Юрий Евгеньевич.
Машина, скрипнув тормозами, круто развернулась.
— Куда сейчас? — спросил Бугаев.
— Шеф в управлении дожидается, — сказал Белянчиков. — Раз пять на связь выходил. Всё спрашивал — как там наш Сенечка? Не перебрал?
— Да ну тебя! — рассердился Бугаев. — Посидел бы ты там, повыламывался!
— Из меня актёр никудышный, — усмехнулся Белянчиков. — Да и лицо после первой рюмки малиновым становится. А ты и сейчас как огурчик, с виду не подумаешь, что весь вечер пропьянствовал. Перегарчиком, правда, попахивает. — Он дурашливо принюхался. — И шашлычком. Да вы гурман, Семён Иванович!
— Ну давай, давай! — вздохнул Бугаев. — Мели, Емеля…
Выслушав доклад Бугаева, Корнилов, по привычке теребя пальцами мочку уха, спросил Белянчикова:
— Юрий Евгеньевич, а вы не могли упустить из виду этого парня? Не проскочил он в толпе?
— Нет, — твёрдо сказал Белянчиков. — Это исключено. Я его с ног до рыжей головы рассмотрел, когда он ещё Жогина поджидал у ресторана. При дневном свете…
— Вот-вот, — ухватился Игорь Васильевич за эти слова майора. — При дневном свете… Рыжая голова… А ночью все кошки серы. И на голову можно кепарик надеть. Кстати, в потёмках рыжего от шатена и не отличишь.
— Товарищ полковник, — с обидой сказал Белянчиков, — я за свои слова отвечаю. Из подъезда ресторана этот тип не выходил.
— Понимаю, что ты его не пропустил. Ты, Юра, зря сердишься, — совсем по-домашнему вздохнул Корнилов. — Но куда-то же он делся?!
— Остался в ресторане, — сказал Бугаев. — Я в этом уверен. Но расспрашивать никого не стал — ни швейцара, ни гардеробщика.
— Правильно сделал, — кивнул Игорь Васильевич. — Вот только пальчики его надо было исхитриться и достать.
— Не рюмку же с собой забирать?! — проворчал Бугаев. — У нас детективы даже преступники по телевизору смотрят. Нагляделись, как сыщики отпечатки пальцев добывают. Бокальчик ненароком заденут… Ах, извините! И осколочки в платочек. А то и целый стакан в карман запихают.
Корнилов засмеялся:
— Что-то вы, братцы-ленинградцы, раздражительными стали. Время, что ли, позднее? — Он посмотрел на часы. — Да… Уже новый рабочий день начался. Кстати, Юра, — обратился он к Белянчикову, — позвони дежурному, пусть снимут посты у ресторана. Теперь уже бесполезно людей там держать.
Белянчиков снял трубку прямого телефона.
— Чайку бы сейчас, — мечтательно произнёс Бугаев.
Белянчиков не выдержал и, прикрыв трубку ладонью, прошептал:
— Нахал. Весь вечер кейфовал в ресторане… — Договорить он не успел — отозвался дежурный по городу. Юрий Евгеньевич передал просьбу отозвать людей, наблюдавших за рестораном.
— Времени в обрез, — сказал Корнилов. — Через четыре дня на стройкомбинате, куда устроилась Рогозина, выдача зарплаты. Кассиры привозят сразу все деньги, а зарплату выдают два дня. Почти половина остаётся в сейфе на ночь. Можно, конечно, попросить их привезти деньги в два приёма… — Он задумался. — Даже нужно бы. Но если Рогозина их наводчица, то сразу поднимет тревогу. И опять ищи ветра в поле…
— А если о том, что привезут половину денег, будет знать только главный бухгалтер? — высказал предположение Белянчиков.
