Виктор Галданов - Разберёмся по‑семейному
Напоследок он решил еще раз взглянуть на журнальный разворот.
Это была фотография лимузина в три четверти с темноволосой смеющейся девушкой за рулем. Улыбка у нее была вполне профессиональная. Барский узнал ее.
Он избегал «голубых ящиков для идиотов», но именно это лицо он мельком видел прошлой ночью на экране телевизора в баре «Трубы». Это и была Ирина Матвеева. В ночной передаче по местному каналу она брала интервью у людей, которых в какой‑то степени можно было считать местными знаменитостями. Барский вспомнил, что впечатление у него осталось так себе, но все же это было лучше всего остального дерьма, которое обычно крутят по ночам. Он решил узнать, какое отношение эта девушка может иметь к такому необычному автомобилю и позвонил на телевидение.
— Ирина Игоревна где‑то здесь, но сейчас она на телефонные звонки не отвечает, — объяснила телефонистка. — Она будет в зале для репетиций еще примерно час.
— Это из милиции звонят, — сказал Барский. — Конечно, я могу вызвать ее повесткой, но тогда у нее совершенно точно возникнут проблемы со временем.
— Не вешайте трубку, пожалуйста. Я постараюсь ее поискать.
Спустя некоторое время в трубке раздался мелодичный голос.
— Матвеева слушает. В чем дело?
— Вас беспокоит капитан Валерий Барский. Я расследую исчезновение одного мужчины.
— С теми, что были у меня, все в порядке, — в ее голосе звучала ирония.
— Я видел вашу передачу и охотно верю. Может быть, вы и не сможете мне помочь, но тот, кого я ищу, в последнее время ездил на машине, купленной у вас. Зовут его Ефим Лифшиц. Не помните такого?
Наступило молчание. Когда девушка снова заговорила, ее голос зазвучал резко.
— Если вы найдете эту сволочь, сделайте мне одолжение и сверните ему шею.
— Вы так не любите его?
— А как бы вы отнеслись к человеку, ради которого вам пришлось бы выложить почти две тысячи долларов за съемку, павильон, найти рекламодателей, собрать массовку, потратить чертову уйму сил, чтобы организовать все остальное, и который после этого взял бы и все отменил.
— Наверное, я не очень бы хорошо к нему отнесся, — говоря это, Барский покривил душой. Однажды на послепутчевой волне, в период эпидемии всеобщих разоблачений он тоже согласился было принять участие в разоблачительной телепередаче, но позорно сбежал из телестудии, когда узнал, на какие вопросы ему придется отвечать и с кем придется сидеть за одним столом. — Расскажите мне поподробнее.
— У меня нет времени — репетиция в разгаре. Это хуже, чем месячные у женщин.
— С меня пакет «Олвейс Классик». Буквально пару слов. А поподробнее я хотел бы поговорить с вами после вашей передачи.
Он слышал, как она вздохнула.
— Хорошо. Этот старый «хорьх» был в ужасном состоянии, когда я решила продать его. Я сама отогнала его к Лифшицу и увидела некоторые из машин, которыми он занимался. Он из них делал просто чудо. И вот тогда у меня возникла сумасшедшая идея использовать его и его дурацкое хобби для моей передачи. Мы все засняли, сценарий был уже готов, и тут он отказался.
— Понимаю. И никаких объяснений?
— Ничего. Неделю назад он позвонил по телефону за девять часов до передачи и сказал, что должен срочно уехать. Господи!
— Неделю назад? — переспросил Барский. — Вы уверены, что это было неделю назад?
— Это черный день в моем календаре. — Она сказала что‑то в сторону от трубки. — Извините, мне надо идти. Вы можете подъехать сюда вечером. Хорошо?
— Конечно. Только я хотел бы взглянуть на материалы для этой передачи.
— Пожалуйста. У меня сохранилась та пленка. Но если вы найдете Лифшица, то привезите и его, а я этой коробкой с пленкой у вас на глазах расплющу ему голову. Пропуск для вас я закажу. Пока.
Барский подумал минутку и набрал номер ресторана Дома журналистов. Когда бармен снял трубку, он спросил:
— Пузырь тут?
— Подожди. Я ему сейчас покричу.
Барский ждал. Владлен Пузыревский по прозвищу Пузырь был ночным существом, без зубов, но с хорошим слухом. Старый спившийся репортер, он обладал знакомствами на самых различных уровнях и совершенно феноменальной памятью. Он всегда умудрялся знать, что происходит в сумеречных зонах города. Он столько лет дневал и ночевал в Домжуре, что стал неотъемлемой частью его интерьера.
— Да… привет… я на проводе.
— Это Барский. Слушай, один нескромный вопрос. Ты знаешь такого Резо Долидзе?
— Конечно. Любой дурак знает Слизняка.
— А я не знаю. И имени такого не слышал.
— Естественно, не слышал. Мы зовем его Слизняком, потому что у него вечно течет из носа, глаза слезятся, и плюется вечно, харкает, как верблюд. И вообще, скользкий он тип. Но зовем не при нем, конечно. Он этого не любит.
— Хорошо, Пузырь. Так кто такой этот Слизнякак и чем он занимается?
— Он адвокат. И не работает ни на кого постоянно. Если у кого возникают проблемы с городскими властями, так ему дают поручение выйти на них и разобраться с ними, или, скажем, проблема раздела территорий, или когда нужно свести двух крутых ребят, чтобы они головы друг другу не поразбивали. Ну, сам знаешь.
— Ага, — теперь Барский представил себе, что такое Резо Долидзе. Адвокат мафии, буфер между любыми уголовными сторонами, находящимися в состоянии конфликта. — Ты не знаешь, он не интересовался старыми коллекционными автомобилями?
Пузырь хрюкнул.
— У него и обычного‑то автомобиля никогда не было. Он хоть и мультимиллионер, но живет, как нищий, чтобы никто не позавидовал.
— Может, он имел дело с одним евреем по имени Лифшиц? Фима Лифшиц?
— Он может иметь дела с кем угодно, но я ошивался по казино и твоего еврея знаю. Игрок и бабник еще тот. У него тут недавно была одна кобыла из кордебалета, пока она не впуталась в неприятное гавнецо с наркотой.
— Резо не смог уладить?
— Пойми меня правильно, Валёк, все что делает Резо, он делает в рамках закона. Поэтому ему так много и удается.
Барский вздохнул и еще раз приложился к бутылке. Ему начало казаться, что пришло самое время перекусить. После омара, который был у него на ужин, прошло уже три часа.
— Ну, ладно. Только учти, что между Лифшицем и Резо протянулась какая‑то ниточка. У Лифшица записаны его имя и номер телефона. Поспрошай у людей.
— Какого черта, Валё, почему я? Ты хочешь узнать, так почему бы тебе самому и не позвонить? Телефон Резо у тебя есть.
— Он может не захотеть разговаривать со мной, — Барский закурил. — Загляни в «Трубу» и скажи бармену, что я велел дать тебе сто баксов на расходы.
— Если я что‑нибудь раздобуду, ты первым об этом узнаешь. Позвони мне сюда, ладно? Как я понял, сотня в день?
— Пока я не отменю заказ. Договорились, Пузырь.
Барский положил трубку.
Он не сомневался, что исчезновение Фимы Лифшица исключительно дело его собственных рук. Либо Лифшицу прищемили хвост, и он решил залечь под корягу, либо он уже тайком эмигрировал.
Ну, ничего. Скоро ему еще раз прищемят хвост. На этот раз это сделает лично он, Барский.
С бутылкой в руках, содержимое которой ощутимо сокращалось, Барский бродил по квартире и неожиданно натолкнулся на пачку нераспечатанных писем, лежавших на самом виду на проигрывателе. Он кинулся на кухню и поставил чайник на плиту.
Вскоре чайник начал посвистывать, Барский вторил ему.
Глава четвертая
Подержав письма над паром, он одно за другим стал открывать их. Три он сразу же отложил. Все они были от коллекционеров автомобилей. Один из них хотел взглянуть на «хорьх», двое других предлагали свои услуги по продаже восстановленных автомобилей. Еще одно письмо было из английского научного журнала и касалось дискуссии на актуальные проблемы чего‑то там такого, в чем словарный запас Барского оставался бессильным. Потом ему подвернулись счета из компании сотовой телефонной связи и рекламные листовки.
По подсчетам Барского, всего за месяц было сделано около сорока телефонных звонков на общую сумму два миллиона четыреста тысяч рублей. Из них с десяток звонков на добрые девятьсот тысяч были сделаны в один день по коду 903 уже после исчезновения Ефима. Звякнув куда надо, Барский выяснил точный номер абонента (тоже сотовой связи) и его имя: Иван (или все же Вано?) Гоготишвили.
Сияпин и Коржанов утверждали, что свидетельств того, что Лифшиц добрался до Питера, не было. Может быть, и не было, но вот звонил же он какому‑то незнакомцу по имени Вано уже после своего исчезновения.
Очевидно, будучи растяпой в личных делах, Ефим был большим педантом в общении с государством. Он из него вытягивал все, что мог. Вероятно, родной завод оплачивал ему расходы на автомобиль, потому что среди бумаг Барский нашел и чеки автозаправочных станций, последние сведения поступили из фирмы «Rezina» в тот же день, что был указан на чеке сотовой компании. Указывалось, что Лифшиц заплатил за две покрышки по сто двадцать три «у.е.» за каждую, плюс НДС. Барский засунул бумаги в карман и решил, что надо будет включить в свою программу поездку по Ленинградке.
