Федор Московцев - M&D
Так рассуждал Вениамин Штейн, раскачиваясь в кресле, смотря в упор на Андрея, сидящего напротив, через стол, и нервничающего из-за того, что на мобильном куча неотвеченных вызовов. Время от времени он выходил в туалет и перезванивал людям, решая неотложные вопросы. И для поддержания разговора время от времени вворачивял по теме фразы:
– … да уж – бездельники, быдла, хомячки, реднеки, планктоны, зоопациенты. Почему нигде не сказано, ради чего столько тупоголовых наполняют землю!?
Внешне Андрей был само спокойствие, учтивость и доброжелательность, и никто бы не заподозрил, что он словно на гвозде сидит: на мобильном, на котором предусмотрительно отключен звуковой сигнал – уйма неотвеченных вызовов, столько неотложных вопросов необходимо решить, а ему приходиться строить ваньку перед каким-то болваном.
Видя, что его слова находят отклик, Штейн продолжал свои высокоумные рассуждения:
– …ты и есть работник, и ты – компания. И я – компания. Действительный фактор производства – знания. И мы с тобой, работники, носим этот фактор производства с собой; он размещается в голове каждого из нас. Капитал компании является суммой квалификации нас, работников. Работа стала основным способом самовыражения. Чем выше удовольствие от работы, тем выше и денежная оплата. Работа превращается в напряженное развлечение: мотивирующее, творческое и захватывающее. Компания уже не является спутником, вращающимся вокруг семьи и предоставляющим ей средства к существованию. Удастся достичь желаемого равновесия между карьерой и семейной жизнью…
Далее Штейн рассказал, как привлёк к бизнесу свою жену, Ирину: он платит ей за то, что она время от времени что-то ищет ему в интернете. Платит, скрупулёзно высчитывая мегабайты скачанной информации. Андрей еле сдержал смех, вспомнив ту воображаемую картинку – задрипанная квартирка-офисок, любовный беспорядок…
– …работа и семья составит цельное и гармоничное единство. Благодаря развитию средств коммуникации рабочее место сможет быть в любой точке, где окажешься ты, в любой момент времени. Мы будем в состоянии передать любую информацию в любое время в любое место – и в полном цвете. Вот технологическая основа исчезновения рабочего места в нынешнем виде. Можно будет работать дома, в самолете, на борту яхты и во время отпуска на Борнео. Географическое измерение для работы отменено. Рабочее время всё больше и больше будет вторгаться в то, что до сих пор считалось досугом. То, что было работой, станет повседневной деятельностью, которое больше не будет подразделяться на работу и свободное время. Добро пожаловать в беспрерывную работу – без начала и конца. Девиз работника нового типа: «Я слил свою работу с жизнью. Я не вижу себя отдельно от моей работы».
Извинившись («Это кофе – адское мочегонное!»), Андрей вышел в туалет, и оттуда ответил на самые горячие звонки. Затем, проверив, отключен ли звуковой сигнал, вернулся в офис, чтобы продолжить прослушивание футуристической лекции.
– …компания станет походить на племя, как это имело место в обществе охотников-собирателей. Люди охотятся коллективно и делят добычу, следуя правилам. Работники не заключают контракты; они являются участниками или членами племени. Дичь в мешке может быть разной – приоритетом является выживание племени. В племенной жизни есть и театр, и драма. Напрашивается еще одна метафора: театральное представление, разворачивающееся со всем своим драматизмом. Управление компанией – это постановка пьесы, каждый день. Актёры/сотрудники получают различные роли, которые они должны играть вместе с коллегами и клиентами/покупателями. Если разыгрываемая ими пьеса захватывает, многие захотят присоединиться. Увлекает и то, что эта пьеса может обернуться комедией и трагедией, смотря по обстоятельствам. Вместе с клиентами и покупателями сотрудники определяют направление, в котором развивается действие. Во что бы то ни стало, пусть это будет крупномасштабная постановка, полная героев, злодеев, троллей и пишущей братии. При помощи театральной метафоры мы, на самом деле, приближаемся к реальности…
В этом месте беседы Андрей подумал об очередной недостаче и о том, какими деньгами придётся её закрывать. Казалось, все расходы учтены, почему же это происходит с неизбежностью смены времен года?! Вспомнились слова Олеси: «Пятьдесят, сто тысяч рублей, представляешь, когда-нибудь будет миллион рублей! А миллион долларов!»
– …холодные цифры не отражают те битвы, которые компания постоянно ведёт за контракты и клиентов, проигрывая и выигрывая. Бухгалтерские документы не отражают инновации и идеи, вынашиваемые во время творческих совещаний. Кроме всего этого, равнодушный балансовый отчет не отражает социальных взаимодействий – конфликтов, дружеских отношений, сотрудничества и ревности. Балансовый отчёт так же хорошо раскрывает жизнь компании, как подсчёт слов выражает смысл сонетов Вильяма Шекспира.
Тут Надежда Иванова, символический бухгалтер фирмы Совинком, обнаружила своё присутствие сухим надсадным кашлем. Завершая свои выкладки, Штейн сказал:
– … само понятие работы подходит ближе к игре, чем к чему-нибудь ещё. Игра имеет целью саму игру. Так и работа будет иметь целью саму работу. Когда люди достигают уровня благосостояния, при котором удовлетворены их базовые потребности, они обращаются к менее базовым. Это потребности, которые придётся удовлетворять компаниям будущего. И размер доходов уже не будет определять направление деятельности компании, потому что работники будут заниматься только тем, что их реально интересует.
«Ну вот, ты сам напросился! – просияв, мысленно воскликнул Андрей. – Главное в работе – не результат в виде прибыли, а чтоб ты заебался!»
Итак, компаньоны определили – каждый для себя – свои потребности. Штейн выбрал мечту, его потребностью стало уйти от земного, от реального, от разочарований и обид, столь тяжких для людей с гордым сердцем, от грубых столкновений с действительностью, столь мучительных для людей с чуткой душой. Ведь мечта ещё больше, чем смех, отличает человека от животного и утверждает его превосходство. Вот этим ощущением он и довольствовался.
Андрей же выбрал для себя крепкое и глубокое очарование обыденных вещей – таких как деньги и средства производства.
Глава 98
По дороге в кардиоцентр Андрей забрал Лену Николову со Второй Продольной, она ждала его на остановке в районе станции переливания крови. Белокожая, на солнце она не загорала, а обгорала докрасна, и светлое летнее платье подчёркивало эту красноту.
– Как съездила?
– Отлично, – смущённо улыбнулась она, кажется, еще больше покраснев.
Она приехала с моря накануне днём, на работе ещё не была, но её подруга из кардиохирургии, Бэла, уже раструбила всем друзьям, что Лена познакомилась с водителем междугородного автобуса, который вёз их, и что «намечаются серьёзные отношения». Две подруги хорошо дружили, и «по секрету» выбалтывали всё, что знают друг о друге. И Лена, уловив лёгкую усмешку шефа, рассказала о том, как Бэла однажды перепутала Владимира Быстрова с Игорем. Андрей заулыбался ещё шире – он знал не понаслышке, какое у Бэлы «плохое зрение» – как-то раз она его самого «перепутала» с Игорем Викторовичем.
– Бэла, не ломайся, не рассказывай мне майсы…
– А деньги на поездку дал ей Быстров…
– Половину из которых он «одолжил» у меня… а другую – скорее всего, у брата…
Разговаривая таким образом, они подъехали к кардиоцентру.
Как из синей опрокинутой чаши низвергался зной. Недавно высаженные перед воротами туи роняли скудную тень. Вдали простиралась цепь холмов, где в лучах жаркого июльского солнца сверкали крыши домов.
– Родственника положили в кардиологию, – сказал Андрей охраннику, оправдывая своё появление в воскресный день.
То же самое было сказано дежурному на входе, ведущему в отделения. Поднявшись по лестнице на третий этаж (пройдя по пандусу, из центрального входа посетители попадали сразу на второй), они прошли в кардиохирургическое отделение. Там, возле двери с надписью «Материальная», остановились, Лена открыла её своим ключом, и, когда прошли внутрь, закрыла. Подойдя к шкафу, открыла его, и, раздвинув ящики, сказала: «Вот». Андрей вынул из сумки с фруктами и пачками сока два тёмных полиэтиленовых пакета.
– Поместятся?
– Ещё как!
С этими словами Лена по очереди вынула из шкафа два кардиомонитора, уложила в пакеты, прикрыв сверху яблоками, апельсинами, упаковками сока и печенья.
– И они стоят по пятнадцать тысяч долларов каждый? – удивленно спросил Андрей.
– Я тебя умоляю, кого ты слушаешь?
Они понимающе переглянулись – все знали про эту особенность Быстрова завышать цифры там, где ему выгодно. Хорошо ещё, что он никогда не упирался, если ему доказывали необоснованность материальных претензий.
