Ошибка сценария - Алейников Дмитрий Александрович

Сергей четверть секунды помечтал о том, чтобы с размаху опустить большую тефалевую сковородку на Илюхину переносицу, потом невозмутимо кивнул и взял коробочку.

— Сделаем.

Бандит вздохнул с плохо скрываемым облегчением. По какой-то причине миссия эта была ему в тягость. То ли роль курьера ему не очень нравилась, то ли он испытывал неловкость от общения с таким маститым специалистом в волшебной области высоких технологий. Вторая версия, как ни далека она была от реальности, пришлась Нерону особенно по душе.

Витька сделал движение в направлении лестницы, но что-то вспомнил и вскинул руку, прося толику внимания:

— Кстати, там телефон есть, — он кивнул на диск, — если чего, то можешь прямо по нему звонить.

— Зачем? — не понял Сергей.

Бандит расплылся в лукавой улыбке.

— Мало ли… Может, приглянется кто. Кредит-то у вас открыт нехилый! — он по-приятельски хлопнул Сергея по плечу, этой фамильярностью совершенно разрушая иллюзию преклонения перед магистром виртуального мира. — Кстати, как тебя обтяпали в прошлый раз?

— Обтя… что? Это ты про Ирину?

— Да как хочешь, — пожал плечами Витек. — Хочешь, Ирина, хочешь, Арина, хочешь, Мадонна, хочешь, Манделла. Клиент всегда прав!

— Манделла — это мужчина, — механически сказал Сергей.

— Не вопрос. Клиент всегда прав! В общем, ты понял: звони, заказывай. Скажешь «Монах в курсе.» Монах — это я! — и снова хлопнув Сергея своей медвежьей лапой, сутенер пошел вниз по лестнице.

Сергей закрыл за ним дверь, и, едва щелкнул замок, на черной обшивке вспыхнуло видение: вскинутый ствол обреза выплевывает в чью-то спину сноп огня, и голова над спиной разлетается на манер подпаленного сигаретой воздушного шарика.

А потом Сергея опять скрутило. Десяток алмазных буров вгрызлись ему в череп и принялись прокладывать себе путь через бедные полушария, наматывая извилины и кроша серые клеточки…

Сергей упал на колени и ткнулся лбом в дверную раму в тщетной надежде, что холодный металл смягчит боль.

— Дайте что-нибудь от головы.

Тетя-аптекарь оторвалась от повести про сердобольного дядю Митю и с сомнением посмотрела сквозь толстое стекло.

— Что именно?

— Ну, — Сергей махнул рукой, — что-нибудь просто от головы.

— Просто от головы хорошо помогает гильотина. Проверенное средство.

— Нет, мне что-нибудь посовременнее, — вежливо улыбнулся шутке программист.

— Посовременнее — метро. Ждете, когда поезд вылетит из туннеля… Самое сложное — попасть точно шеей на рельс, — посчитав, что наострила достаточно, тетя просветила начинающего хронического больного. — Голова может болеть или от повышенного давления, или от пониженного. Или человек гипертоник, или гипотоник. В зависимости от этого и лекарства пьют. Ты что обычно пьешь?

— Обычно я пью молочный коктейль или кофе, — хмуро сообщил Сергей. — Я в жизни таблеток не пил.

— Никогда не поздно, — авторитетно сказала тетенька. — Наверстаешь, стоит только начать. Рекомендую начать с папазола. Несильное средство, проверенное, недорогое. Обладает нейтральным действием, стабилизирует. Потом перейдешь на более сильные, потом на убойные и так до самого инсульта. Или рельсов метро. Так что, папазол?

— Он горький?

— Не в кондитерской, — тетенька бросила на прилавок бумажную пачку. — Четыре сорок.

— Четыре чего?

— Четыре рубля и сорок копеек, — с завидным для работника торговли спокойствием пояснила продавщица.

Удивленный такими антикварными ценами, Сергей вытряхнул на ладонь мелочь.

— Дайте еще аскорбинку, — ткнул он в знакомую с детства «конфету» из сладких белых таблеток.

— Не ляпай пальцами стекло, — справедливо одернула его продавщица.

Очень справедливое замечание. Сергей и сам терпеть не мог, когда кто-нибудь тыкал в его монитор, оставляя мутные жирные пятна. Такое родство проблем вселило в программиста уверенность, что рекомендованные таблетки непременно помогут.

Глава 5

Объективно Галина произвела на Сергея неплохое впечатление. Умная девчонка, в меру честолюбивая, готовая учиться, с юмором. Вот только немного утомительная. Слишком много восторгов по разным поводам, сверх меры ярких впечатлений от окружающего мира, которые она так и норовила излить каждому собеседнику, нездоровый, деревенский такой интерес к чужой жизни. Есть шанс списать все это на молодость и бессистемное воспитание, обозвать непосредственностью или еще более длинным словом, но не тогда, когда вам приходится общаться с ней больше получаса в неделю. Сергей общаться был обречен, и забавлявшая поначалу черта характера помаленьку действовала на нервы.

Взять Илью. Человек выслушал про головные боли, намотал на ус, прислал стажерку в помощь, подкинул дровишек (в смысле выгодной халтуры), просил, по возможности, не перенапрягаться. Он спрашивал при встрече о здоровье, но ненавязчиво, без трагизма во взоре.

Взять Кирилла. «Сдыми косячок на ночь!» Дельный, практический совет. Такой же дельный, как и Машкин: «Завязывай с кофе по ночам!»

Никому из нормальных людей и в голову не придет потом проконтролировать, воспользовался ли Сергей их рекомендациями, напрягается ли по-прежнему, «сдымил» ли хоть щепотку травки, пьет ли ночами кофе из большой кружки. Нормальный человек не лезет в жизнь другого нормального человека. По крайней мере, без крайней необходимости.

Галина смотрела на мир иначе. Она, похоже, начиталась в своей библиотеке не тех книжек. Попался девочке в руки том сказок Горького, который не успели снести в макулатурный пункт, врезался в неокрепшую психику образ пламенного сердценосца Данко. Девушки из благополучных семей читают про сердцеедов от Дюма и Сабатини, из неблагополучных — про знаменосцев и барабанщиков, а Галина взяла почему-то равнение на героя, предпочитающего светить другим, причем доводить дело до конца, то есть убеждаться в том, что свет дошел до потребителя.

Через день после того, как Сергей отключился, едва не загнувшись у нее на руках, девушка явилась к нему с пакетом.

Сергей, ожидая ее прихода, битый час подбирал слова, чтобы помягче разнести в пух и прах ее «анимашку» для фирмы, торгующей петардами. Бенгальский огонь в исполнении Галины горел кондово, пестро, каким-то адским пламенем, искры не разлетались в стороны подобно маленьким кометам, а отмечали свой путь жирным пунктиром, как трассирующие пули. Были и положительные моменты, которые, из соображений педагогики тоже стоило отметить. Но рта Сергей раскрыть не успел.

— Это тебе, — Галина, еще не переступив порога, сунула ему в руки пакет.

— Что это?

— Конфеты «Осенний вальс»?

— Это — книги, — бросила девушка, разуваясь. — Одна книга — Фрейд. Но это довольно сложно и неконкретно. Вторая книжка интереснее. Там много практических примеров, истории болезни. Там много ссылок на Фрейда, на Юнга, на других…

— Галь, — не повышая голоса, перебил ее Сергей, — у вас в подъезде стены не красят?

— Стены?

— Да, знаешь, всякие там запахи растворителей, клея, олифы… Подростки специально ищут такие дома, чтобы не тратиться на «Момент» и не возиться с пакетами.

— Нет, не красят, — пожала плечами. — Это очень полезные книги. Там, кстати, целый раздел есть по мигреням. Большинство описанных случаев как раз замыкаются на воспоминаниях и на сновидениях, которые ими провоцируются. Там, например, есть очень похожий случай…

— На что похожий?

— На твой!

— Угу! — Сергей саркастически кивнул и сдвинул брови. — Очень интересно.

— Так вот, один мужчина обратился к врачу с жалобами на резкие приступы головной боли. Приступы длились от нескольких секунд до минуты и сопровождались яркими сценами эротического характера…

— Что ж, мужику повезло больше, чем мне.

— По ходу пьесы, — невозмутимо продолжала Галина, — выяснилось следующее. Пациент в детстве часто мастурбировал, и эти образы — отражение тех фантазий, которые сопровождали…

— Слушай, — Сергей бросил пакет на галошницу, книги хлопнули о крышку, — тебе надо чаще бывать на воздухе что ли…