Анатолий Галкин - Гори, гори ясно!
Это Надя придумала. Она сказала Володе, что они встретились не по своей воле и скоро разбегутся навсегда. Это, как случайное знакомство в дальнем поезде СВ. Попутчиков всегда тянет на откровенные разговоры. Они понимают, что никто никому ничем не обязан, и спешат излить душу, как на исповеди. Они друзья, но временные – лишь да пункта назначения.
Вот Надежда и пыталась откровенным разговором превратить охранника Пронина во временного друга.
– Скажи, Володя, а ты любил когда-нибудь?
– Нет. Ни разу… Я считаю, что, если любовь, то это раз и навсегда. А так у меня не было.
– А как было?
– Так… Как-то очень несерьезно, нервно и суетливо. Как-то само собой.
– И много раз это было?
– Два раза.
– Ты был с ними близок?
– В каком смысле?.. Ах, в этом! Нет, до этого не дошло. Просто целовались и руками всякое такое… Они, вроде, и хотели, чтоб дальше, но я опасался их обидеть. Вдруг у них в первый раз.
– Ты прав, Володя. Это страшно… Но девочек твоих мне жаль. Вдруг ты их соблазнил, и они целовались в первый раз!.. Ты знаешь, что для нас значит первый поцелуй? Это, как молния со всех сторон. Это, как будто тебя посадили на бочку с порохом и подожгли. Перед началом дикий ужас, а потом взрыв, и ты вместе с искрами летишь вверх тормашками. Приятно, но голова ничего не соображает… И вот это обалдение сохраняется всю жизнь.
– А ты откуда знаешь?
– Со мной такое было. Он меня поцеловал пять лет назад, а я до сих пор вся дрожу… Ты, Вова – коварный соблазнитель. Мне жаль твоих девочек. Ты наговорил им с три короба, зацеловал, а они теперь только о тебе и думают.
– Да я их не соблазнял. И не говорил я им ничего… Они сами ко мне клеились… Одна, так и вовсе – села ко мне на колени и стала приближать губы… Прямо, как удав на кролика.
– Сам ты удав!.. Соблазняют, Володя, не только словами, а всем своим обликом. Ты даже не знаешь, какой ты привлекательный. Ты – красивый! Ты – умный, гордый, мужественный…
Эту галиматью Надежда несла очень искренне. Охранник Пронин интересовал ее только, как средство предстоящего побега. Но в ней, очевидно, были актерские задатки, она вошла в роль и говорила проникновенно. Ярко и от души.
16
Полковник Потемкин не ходил по своему кабинету и не бегал. Он быстро двигался, подпрыгивая на каждом шагу. Так скачут дети, получив долгожданный подарок.
За совещательным столом сидела бригада Муромцева, а эксперт Хилькевич докладывал результаты… Вообще-то Вадим был не только криминалистом, а специалистом на все руки – технарь общего профиля… Вот сейчас он говорил о том, как маленький жучок, приклеенный Кузькиным, посылал сигнал в космос, там отражался и с точными координатами объекта попадал на нужный компьютер на вилле «Икар».
– В лесу объект стоял двадцать три минуты. Потом, товарищ полковник, он выехал на шоссе и направился к Пироговскому водохранилищу. В деревне Осташково он остановился у местного магазина и стоял три минуты. Потом двинулся в сторону элитного коттеджного поселка. По внутренней улице он двигался на предельно малой скорости и свернул на участок, выходящий к кромке воды. Потом он въехал в гараж, находящийся под домом.
– Ты, Вадим Иванович, установил, чей это особняк?
– Этим Муромцев занимался, товарищ полковник.
– Отлично! Садись, капитан… Теперь ты докладывай, Павел Ильич. Установил, чьи это хоромы?
– Установил…
– Ну и что?.. Почему резину тянешь, Муромцев?
– Потому и тяну, что намечаются трудности… Это логово самого Наума Злотника. Того, который миллиардер, который глава фирмы «Фокс» и так далее… Я, конечно, понимаю, товарищ полковник, что ОМОН к нему не пошлешь. Но очень большая вероятность, что Надежда в его подвалах.
Потемкин перестал скакать по кабинету, подошел к своему креслу, плюхнулся в него и обхватил руками голову, изображая глубокую задумчивость… Было о чем подумать!
Оно, конечно – закон у нас един для всех! Неприкасаемых у нас нет. И все же есть такие, которых лучше не трогать… Чем человек богаче, тем у него более высокие связи и более хитрые адвокаты. И источники информации у них изумительные. В самое ближайшее время можно ожидать, что магнат Злотник позвонит в Думу или в Белый дом… Или того хуже – в Кремль…
Полковник понимал, что там, наверху мыслят прямолинейно – если олигарх жалуется на Потемкина, то последний виноват по определению. Виноват, независимо от обстоятельств. Виноват потому, что виноват!.. Петр Петрович с тоской посмотрел на телефон… И тот зазвонил!
В трубке клокотал голос рассерженного генерала Вершкова. Такое бывало редко. Обычно кремлевский куратор был спокоен, как потомственный сотрудник МИДа… А сейчас Тимур Аркадьевич был зол… «Срочно приезжайте ко мне, полковник. Я чувствую, что вы совсем работать разучились… Дело Ларченко вы ведете? Нет!.. А дело Маслова – вы? Тоже нет!.. Так почему ваш Муромцев вмешивается в ход следствия и ставит всем палки в колеса?.. Приезжайте ко мне немедленно. Я вас научу, как надо Родину любить!»
Сидящие за столом понимали все по выражению лица полковника… Потемкин положил трубку и не стал ничего объяснять.
– Значит так, ребята. Продолжайте работать по Злотнику, но очень осторожно. Это та еще штучка!.. Ты, Паша, если поймешь, что Патрикеева в его подвале, то действуй по обстановке… Перед законом у нас все равны…
17
Злотник любил императорский наполеоновский стиль – ампир. Это не так изящно, как модерн, не так ярко, как барокко, не подавляет, как в готике… Ампир – это стиль королей и олигархов.
В кабинете были мраморные колонны, арки, портики, много бронзы и дубовой мебели… В центре на массивном столе были разложены дела, пахнущие архивной пылью. Около стола на огромном иранском ковре валялся неказистый чемодан – обшарпанный и помятый. А за столом уже четвертый час безвылазно сидел он – сам Наум Злотник.
Есть вещи, которые и миллиардеры должны делать самостоятельно. Это не только еда и семейные радости. Кому еще олигарх мог поручить разборку этого архива?.. Никому!
Вчитываясь в документы, Наум Яковлевич испытывал восторг и предвкушение победы. Он чувствовал, как кровь наполняется адреналином, сердце сладко трепещет, а все тело жаждет активных действий…
Убитый Ларченко совсем не был дураком, хоть и дослужился всего до майора… Правда, он не был оперативником, он сидел в архиве, а там не давали больших наград и высоких званий… Покойный архивист чувствовал перспективу. Смышленый был мужик! В чемодане совсем нет барахла. Только элита общества…
Злотник раскладывал дела по профессиональным подборкам – вот кучка политиков, вот силовиков. Правее – чиновники, олигархи, звезды эстрады и прочие артисты… Странно, что нет никого из СМИ… Был один, но Маслова утопили… Надо вызвать Игоря Дудкина. Это единственный человек, кто вообще знает о чемодане.
Это так бывает! Когда чувства переполняют, то обязательно нужен собеседник. Если не поделиться ни с кем своим восторгом, то можно лопнуть от радости…
Дудкин приехал только через двадцать минут. За это время Наум отобрал пять дел для первого броска, для рывка наверх… Многим, которые тихо сидят внизу, которые живут в квартирах и получают зарплату – так вот им кажется, что Злотник забрался так высоко, что выше некуда. Чушь собачья! Даже всесильный американский президент стремится подмять под себя все другие страны. А потом и Луну, и Марс, и Венеру… Полная власть только у бога! И значит, как бы высоко ты не забрался, у тебя всегда будет соперник наверху…
Просматривая отобранные пять дел, Наум еще раз похвалил покойного Ларченко. Он отбирал только крутых грешников… Быть агентом – это не грех! Сообщить своему оперу о настоящем шпионе – так это вообще подвиг. Но закладывать своих друзей – это подло, сочинять про них небылицы – мерзко, лезть наверх по головам хороших людей – гнусно и грешно…
Дудкин постучал, прежде чем войти. Молодец! Он был человеком из «ближнего круга» и имел право войти в кабинет запросто, но тут он почуял особую ситуацию.
– Ты не стесняйся, Игорь. Я тебе настолько благодарен за эти документы, что считаю себя должником… С одним я не согласен – Маслова ты убрал слишком грубо.
– Так вы же сами намекнули, чтоб его устранить и концы в воду.
– Это я про воду фигурально выразился. Мог бы взорвать его подальше от этих мест… У меня под окнами водохранилище! Что ж мне всю жизнь смотреть на воду и вспоминать убиенного журналюгу?
– Это, Наум Яковлевич, на первых порах. Через неделю все затуманится, а через месяц вы забудете, кто такой этот Маслов. Это я по себе знаю.
– Возможно, что ты и прав… Ты говорил, Игорь, что силовики излишне копают по делу Ларченко. Так я позвонил в Кремль своему человеку. Думаю, что их уже притормозили.
– Это хорошо, Наум Яковлевич… Но зря вы сами светились. Не надо было проявлять интерес к этому делу. Я уже принял меры. Самые решительные!
