Станислав Родионов - Кембрийская глина
Они вышли из воды, отряхивая ноги. Только Карай ничего не стал отряхивать — он неутомимо бросился делать восьмёрки. Поводок зазмеился по песку с лёгким шипом. Сержант опять побежал за собакой, чавкая мокрыми ботинками. Теперь Карай мельтешил подальше от берега. Метрах в двадцати он остановился в сухой траве, откуда торчали только его уши. Петельников подошёл. _ Карай глухо рычал, уткнувшись в стальную плиту люка. Сержант дал команду, пёс сразу успокоился и начал приводить себя в порядок.
Люк казался заброшенным. Вокруг стояли метровые стебли чертополоха и лебеды. А к самой рубчатой плите подступила чуть примятая заячья капуста.
Это место уже прочёсывали дружинники, но, видимо, на люк не обратили внимания. Да и Петельников прошёл бы мимо, а может, и проходил — люк как люк. Но Караю он не понравился, пёс тихо поскуливал, будто хотел что-то сказать и не мог.
Шофёр принёс монтировку. Петельников поддел тяжёлую плиту. Она снялась легко — не заржавела и не заклинилась. Видимо, её часто снимали. Отвалив крышку, инспектор заглянул в люк…
Посреди круглой зияющей черноты стояла г-образная труба, похожая на водяную колонку с навинченной металлической заглушкой. И остро пахло подсолнечным маслом. Петельников бросился на живот и крутанул заглушку. Она пошла свободно. Струя масла ударила в борт люка. Петельников с трудом навинтил заглушку, остановив этот щедрый поток.
Карай и сержант с интересом смотрели на лицо инспектора в жёлтых разводах, как у клоуна. Белая рубашка стала кремово-лоснящейся, жирной, хоть оладьи на ней жарь.
— Пропала рубашечка, — заключил сержант.
— Пропала, — весело согласился инспектор, озираясь.
Теперь механизм ясен. Здесь «тот» наливал масло, скажем, в ведро. Нёс до камня. Шёл к лодке. Сливал товар в какую-нибудь ёмкость. Ходил несколько раз. Потом отплывал. А вот куда отплывал, предстояло ещё искать. И кто отплывал.
— Как у тебя телефон? — спросил инспектор шофёра.
— Нормально.
— Попробуй-ка отыскать Рябинина.
Петельников хотел накатить на люк крышку. Он уже нагнулся. Но Карай снова заскулил, поглядывая на чёрную дыру в земле.
— Ты что, Караюшка? — спросил сержант.
Они смотрели на собаку. И вдруг в короткой тишине послышался стон, тихий, как вздох. Долю секунды они смотрели друг на друга, осознавая этот звук. Он шёл снизу, из-под земли.
Петельников бросился на край люка и опустил голову в темноту. Но тут же вынырнул из-под заглушки, вскочил и страшно крикнул шофёру:
— «Скорую помощь»! Скорей!
Водитель сорвался с места и побежал к машине.
— Кто там? — напряжённо спросил сержант.
— Топтунов, — ответил инспектор, сел на край люка и пропал под землёй.
* * *
В сейфе лежали ещё два дела, тоже достаточно важные. Все инструкции и методики рекомендовали расследовать их одновременно. Да и закон обязывал. Если в производстве было, к примеру, три дела, то утром надо допрашивать об убийстве, в обед о недостаче, а вечером о нарушении техники безопасности. Рябинин трудно переключался с допроса на допрос. Тем более он не мог перейти с одного дела на другое — было трудно оторваться от захвативших мыслей, людских образов и мучивших вопросов; не мог выйти из творческого поиска, пока тот не завершится. Он знал, чем это кончится: приедет зональный прокурор, полистает дела и напишет докладную прокурору города. Тот поморщится, и появится приказ о волоките.
Но сейчас Рябинин думал о другом.
Психология преступника всегда удивляла. Что у того есть совесть, он не сомневался. Совесть есть у каждого, только у некоторых она далеко упрятана. Поражало другое: как человек решался добровольно сунуть свою душу в ловушку, которую могли захлопнуть в любую минуту. Как ходить среди людей, как работать, как воспитывать ребёнка, как спокойно включать телевизор и гасить лампу на ночь… Как добровольно оказаться за бортом, вне людей, в одиночестве. А это состояние нечеловеческое, непереносимое. Пока преступник его переносил. Надолго ли его хватит?
Телефонный звонок показался неожиданным. Рябинин снял трубку.
— Сергей Георгиевич, нашли. На берегу люк, масло подаётся под землёй по трубопроводу. Ну, а потом в лодку и на все четыре стороны.
Петельников явно что-то недоговорил, но Рябинин не торопил его.
Этот люк был, как снег на голову. В чертежах и схемах никакого маслопровода не значилось. Но если он был, то пользоваться им мог только один человек.
— Вадим, — наконец сказал следователь, — бросай всё и разыскивай механика.
— Где он работает по совместительству?
— На пивзаводе. Это недалеко.
— Пригласить к тебе?
— Не приглашать, — волнуясь, сказал Рябинин. — А задержать!
— Ага, — тускло подтвердил инспектор.
— Чего ты там недоговариваешь? — удивился Рябинин.
— Топтунова нашли в люке. Без сознания.
Рябинин огляделся в своём кабинете, словно забыл, где находится. Волна жаркой крови ударила в голову, зазвенело в висках, и глаза заволокло таким же жарким туманом.
Петельников понимал состояние следователя.
— Сергей Георгиевич, успокойся, — сказала трубка.
Теперь Рябинин знал, для чего ходил по базе Топтунов. Он искал следы пропавшего масла. Он делал то, что должен был делать следователь. Топтунов хотел показать свою честность. Но кому? Видимо, коллективу. Не ворам же, которые и так про неё знали. Не следователю, который поверил ему при первой же встрече. И Топтунов доказал. Нашёл люк. Проследил маслопровод. Но и его выследили. Уж лучше бы Рябинин оставил кладовщика в камере.
— Ты не мог предвидеть, — сказал Петельников.
Не мог. Но следователь обязан предвидеть всё — больше некому. Парадокс: он сам, собственной рукой, выпустил человека на гибель.
— Как состояние? — глухо спросил Рябинин.
— Тяжёлое, допрашивать нельзя. Но врачи надеются.
Теперь время раздумий кончилось, наступило время действий.
* * *
Инспектор сел в милицейский «газик» и через полчаса был у себя дома. Считается, что работники уголовного розыска имеют безупречный нюх по части всякого криминала. Петельников не знал, был ли у него такой нюх, но вот бессонные ночи он предчувствовал великолепно. Видимо, оттого, что они выпадали частенько.
Такую ночь он ждал и сегодня. Поэтому принял душ, сменил промасленную рубашку и съел довольно-таки крупный кусок холодного мяса, запив его огненным чаем. На всё это ушло двадцать минут.
Теперь он готов к любой ночи.
Рабочий день был в разгаре. Инспектор вскочил в машину, и та понеслась по каким-то объездам. Шофёр уверял, что так короче. План у Петельникова был прост: взять механика на пивзаводе и привезти к следователю. Рябинин наверняка уже ждал, терпеливо и нервно.
Отдел кадров находился радом с проходной. Петельников оставил машину за углом и к заводу подошёл медленной походкой незанятого человека.
Начальника на месте не оказалось. Может быть, и к лучшему. Он пошёл к инспекторам. В большой комнате сидели две девушки. Проще всего было представиться, но он считал, что вытащить красную книжечку всегда успеет.
— Девушки, мне надо отыскать одного человека, — сказал Петельников, поздоровавшись.
— Мы справок не даём, — сразу отрезала та, что была пошустрей и помоложе.
— Почему ж? — невозмутимо поинтересовался инспектор.
— Гражданин, вы мешаете работать, — весело заявила девушка, хотя было видно, что она только и ждёт, чтобы ей помешали.
— Тебя ж никто замуж не возьмёт, — постращал инспектор.
Кадровички прыснули, будто мешавший им гражданин остроумно пошутил.
— Да она второй раз замужем, — объяснила старшая.
— Развитая девушка, — восхитился Петельников.
Кадровички уже смотрели на него мягче. Он никогда и не сомневался в силе шутки и лёгкого «трёпа». Покажи удостоверение — они бы ответили на все вопросы, но ответили бы сухо, замкнувшись и поджав губы. Уж он знал. А сейчас вот шутят.
— Девочки, так как же мне срочно отыскать одного человека?
— А вы зайдите к Ковалёвой, — предложила вторая. — Рядом в комнате. Она старший инспектор и всех знает.
— Спасибо, мои красавицы. Дай бог вам выйти замуж и по третьему разу.
Они опять засмеялись, но уже у него за спиной.
Комната старшего инспектора по кадрам оказалась маленькой клетушкой.
— Здравствуйте, — сказал он. — Вы инспектор Ковалёва?
— Что вы хотите?
Женщина что-то писала на жёлтом картонном листе. Их перед ней лежала целая пачка. Видимо, это были карточки на работников завода. Женщина спешила, даже головы не подняла.
— Я ищу механика Юханова, и вот меня послали сюда.
Теперь женщина голову подняла.
— А зачем он вам?
— Ну, мало ли зачем…
Петельников замялся, стараясь изобразить замешательство: говорить или не говорить…
