Сергей Донской - Наркомент
Они вышли мне навстречу, когда я находился на полпути к чужой машине с фордовской эмблемой на капоте. Двое из ларца, синхронно захлопнувшие дверцы и сделавшие по три шага вперед. Не приближаясь вплотную, я остановился, вглядываясь в темные фигуры, озаренные лимонным светом фар. Молодые лица были плохо различимы, но растительность их не украшала. Радушные улыбки тоже отсутствовали.
– Арарата ищешь, чижик?
– Допустим, – откликнулся я уклончиво.
– Так ты его нашел, – успокоили меня. – На свою задницу. Готовься, чижик.
Парни походили на тех самых, которые вчера сопровождали Геворкяна. С непокрытыми головами, симпатичные, стройные. На общем черном фоне выделялись только белые шарфики. Если уж пользоваться их птичьей терминологией, то они напоминали двух озябших воронов, прикидывающих, как бы половчее выклевать глаз еще живой добыче. Я и не заметил, как они оказались совсем рядом – такими вкрадчивыми были их движения. Развернувшись к ним вполоборота, я миролюбиво сказал:
– Меня зовут Игорь. Узнаете меня?
– Скоро тебя и мама родная не узнает, – с пафосом пообещал один, а второй тут же витиевато прошелся по моей материнской линии.
– Используй свою собственную маму, – порекомендовал я. – Дешевле будет.
Бац! Соленый вкус крови на губах ощутился мгновением раньше, чем боль. Я и не подумал защититься от удара. Потому что замах одного сопровождался угрожающим жестом второго, стремительно обнажившего ствол пистолета. Пуля, она, может, и дура, но соревноваться с ней в дурости мне абсолютно не хотелось. И так было ясно, кто окажется победителем.
Направленный мне в живот пистолет перестал интересовать меня чересчур живо, когда за спиной раздался шум заводимого двигателя. Леха успел вдосталь налюбоваться происходящим и собирался покинуть сцену, не дожидаясь кульминации.
– Стой, придурок! – завопил я, обернувшись к привезшим меня «Жигулям».
Оба парламентера, еще не понимая, в чем дело, разом навалились на меня, заламывая мне руки и пытаясь опрокинуть лицом вниз. «Жигули», фыркая и вздрагивая, попятились назад, готовясь развернуться и резво пуститься наутек.
– Сумка с товаром! – орал я в отчаянии. – Она в машине!
Обладатель пистолета отреагировал самым бестолковым образом. Надо мной грохнул выстрел, от которого на мгновение заложило уши. «Жигули» дернулись, как от удара плетью, а потом разом очнулись все лошадиные силы двигателя, унося машину с площадки перед магазином. Еще один выстрел вдогонку только подстегнул беглеца. Опасно вильнув, он вырулил на дорогу и припустился по ней в направлении Курганска. Мгла с готовностью поглотила его вместе с рубиновыми габаритными огнями.
7
Секунд пятнадцать мы изображали из себя трех истуканов, столь же деятельных и расторопных, как снеговики. Еще столько же времени заняла посадка в «Форд», хотя я не сопротивлялся, а, напротив, сам поторапливал их. Наконец, около полуминуты потребовалось на старт, сопровождавшийся зубодробительным скрежетом коробки передач. Это расстарался мой третий попутчик, прильнувший к рулю с видом отчаянного лидера автогонок. Судя по его судорожным движениям, преследование предстояло долгое и полное неожиданностей.
Геворкяна внутри прокуренного салона не обнаружилось. Но, судя по возбуждению троицы, все они отлично понимали, о каком призе идет речь. И жаждали завладеть им не меньше, чем я.
Меня поместили на заднее сиденье, а по бокам расположились те двое, которые вели переговоры. Один из них тыкал мне пистолетом под ребра и одновременно давал инструкции водителю, перемежая свою родную речь русским матерком. Второй сосед тоже не закрывал рта, а водитель успевал отвечать сразу обоим. От этого эмоционального гвалта создавалось впечатление лихорадочной спешки, хотя на самом деле снегопад вкупе с отсутствием профессиональных навыков не позволял доморощенному гонщику набрать приличную скорость.
– Прибавь газу, – попросил я. – Второй такой сумки у меня нет.
– Он еще командовать будет! – возмутился водитель. – Карен, заткни ему пасть!
Кареном оказался незадачливый стрелок. На просьбу товарища он отреагировал тем, что попытался ввинтить ствол своего пистолета в мой левый бок.
– Закрой рот! – грозно распорядился он. И тут же добавил, не заботясь о нелогичности взаимоисключающих приказов: – Отвечай. Сколько человек в «шохе»? Куда они намылились с товаром?
Я пожал плечами:
– Водилу Лехой зовут, парень без понятия, что у него за груз в машине. Он один. Увидел оружие и испугался. Надо было меньше пушкой размахивать.
– Нет, вы только посмотрите на него! – возмутился мой сосед справа. – Он еще учить нас будет! Посмотрим, что ты запоешь, чижик, когда Арарат велит с тебя шкуру содрать!
Я подумал, что если мы не догоним Леху, то кожные покровы могут запросто пострадать у всех присутствующих, хотя делиться своими соображениями с нервными попутчиками не стал. Было бы лучше, если бы их внимание сосредоточилось не на мне, а на преследовании беглеца.
У Лехиной «шестерки» имелась кое-какая фора, и он постарался использовать ее с толком. Сколько я ни всматривался вперед, темно-синие «Жигули» там не появлялись. Впрочем, видимость была отвратительная. Перед глазами навязчиво маячила снежная пелена, подсвечиваемая фарами. Одно сплошное бельмо, сквозь которое все виделось молочномутным, расплывчатым, призрачным.
– Куда ехать? – спросил водитель трагическим тоном, глядя на ночную дорогу так пристально, как будто продвигался по минному полю.
Вопрос был задан по-русски, значит, обращались ко мне, и я ответил:
– Выруливай на трассу и жми в направлении Курганска. У Лехи путь один – домой.
– Где живет, знаешь? – осведомился Карен.
– Нет. – Я покачал головой. – Случайный знакомый. Взялся отвезти меня за деньги. Он здесь ни при чем.
– Был ни при чем, – уточнил собеседник. – Теперь пойдет прицепом за тобой следом. Станете кишки на локоть мотать. Друг у друга, по очереди.
Троица азартно заржала. А мне вспомнилась вилка в глазнице незнакомого квартиросъемщика. И еще безвинная голова моего помощника, расколотая, как орех. От этого жизнерадостный смех попутчиков прозвучал для меня зловещим карканьем.
Перестав обращать на меня внимание, они быстро затараторили по-своему, перемежая речь темпераментными восклицаниями.
Наверное, седоки подгоняли водителя, судя по тому, что «Форд» стало все чаще заносить из стороны в сторону. В результате бесконечных препирательств скорость мы все же набрали вполне приличную, так что каждый новый обгон мог стать последним. «Форд» обминал редкие машины то впритирку, то по встречной полосе, меняя одни накатанные колеи на другие. Когда он переваливался через снежные наносы, мы все дружно подпрыгивали на своих сиденьях, и тогда ствол пистолета елозил по моим ребрам. Я опасался, что при очередном толчке палец Карена нажмет на спусковой крючок, и все мысли, кроме этой, единственной, отступили на второй план.
Минут через двадцать водитель разразился бурной тирадой, в которой я опознал несколько знакомых крепких словечек, адресованных, по всей видимости, длинномеру, не желавшему притормозить и пропустить нас вперед. Разболтанно виляя задом, грузовик бойко катил впереди и даже прибавлял скорость, когда «Форд» пытался пристроиться рядом, чтобы совершить обгон. Снежные смерчи рождались под его задними колесами, искрясь и переливаясь в свете фар, как алмазная пыль.
– Э! – завопил сосед справа и добавил короткую торжествующую фразу на своем языке.
Переводчик мне не потребовался. Проследив за жестом указательного пальца, я увидел впереди мелькание синей «жигулевской» кормы. Нас разделял лишь корпус длинномера с бетонными плитами, установленными «шалашиком». Леха оказался отнюдь не лихачом. Судя по спидометру «Форда», он не рискнул набрать скорость больше девяноста километров в час. С одной стороны, это меня радовало. С другой – стало немного жаль парня, которого скоро отмутузят ни за что ни про что. О том, что ждет лично меня по окончании погони, я старался не думать.
Огласив округу надрывным сигналом, «Форд» выскочил на встречную полосу и помчался вперед, торопясь миновать опасный отрезок пути, пока из темноты не вынырнула встречная машина. Плиты на длинномере, одна за другой, поползли мимо. Мы находились на уровне тупорылой кабины грузовика, когда я обратил внимание, что свет фар уперся в сплошной сугроб, уходящий дугой в темноту. Это был слишком крутой вираж, чтобы брать его с разгону, не заботясь о существовании тормозной педали, однако наш водитель, видно, думал иначе. Не знаю, на чем он там ездил в детстве – на благородном скакуне или задрипанном ишаке, но когда он, вцепившись в руль, весь откинулся назад, впечатление создалось такое, что он пытается натянуть невидимые поводья.
Джигитовка не удалась. Он обреченно заорал, когда сообразил, что не вписывается в поворот, только польза от такой запоздалой реакции была нулевая. «Форд» налетел на снежный гребень, опасно накренился и устремился капотом вверх, словно намереваясь совершить прыжок с трамплина. Что-то громко проскрежетало по днищу, и я догадался, что это верхушка столбика ограждения, почти погребенного под снегом. Потом нас бросило вперед, потому что «Форд», перевалив препятствие, ухнул вниз. С треском ломая кусты, он прокатился еще несколько метров и очень удачно заглох, немного не доехав до деревьев. Мы завязли в снегу по самые фары, так что о продолжении гонки не могло быть и речи. Как говорится, сошли с дистанции.
