Владимир Колычев - Живая пуля
Прозевал он убийство Антонины, но это же не значит, что ему нужно наказать себя за это — подставиться под правосудие и сесть на пятнадцать лет. Настоящего убийцу нужно искать, пусть этот подонок ответит за свое злодеяние…
По пути домой Никита решил растопить баньку, попариться, но сейчас настроение упало. Он запустил газовый котел, нагрел воду и сполоснулся в душе. Перекусил, надел чистую футболку, джинсовый костюм, направился к машине. Он знал, где живет мать Антонины, она и скажет ему, как найти Сухонина. А уж он-то найдет способ, как поговорить с ним по-мужски.
Никита уже собирался выехать со двора, когда к воротам подъехал темно-серый внедорожник «Хонда». Из машины вышла Демичева. Уж не для того ли она подъехала, чтобы его остановить?
Глава 6
Свой мундир Демичева оставила в райотделе, а к Никите приехала в брючном костюме. Смотрелась она в нем превосходно. И все потому, что в гражданке она еще больше напоминала его Асю. Такая же милая, нежная и беззащитная…
— Куда-то собрались? — спросила молодая женщина, глянув на заведенную машину Горелова.
— Да вот, к вам решил заехать.
— Ко мне?
— Спросить хотел, что с этой бедой делать? — спросил он, кивком указав на меловой силуэт.
— Хотите, чтобы я его смыла? — насмешливо спросила Инна.
— Да нет, я сам могу. Только вот можно ли?
— Можно… И вы собрались ко мне, чтобы спросить меня об этом?
— А что вас удивляет?
— Ну, могли бы позвонить…
— А может, я повидать вас хотел? — улыбнулся Никита.
— Зачем? — заметно напряглась следователь, и ее щечки вдруг порозовели.
— А вдруг вы мне нравитесь?
— Давайте без этого! — пытаясь спрятать улыбку, нахмурилась Демичева.
— Давайте… Вы мне действительно нравитесь, Инна Сергеевна. Но заигрывать я больше не буду, — совершенно спокойно сказал Горелов.
— И не надо.
— А то подумаете, что я пытаюсь воздействовать на ход следствия, еще посадите меня под замок.
— Не исключено. — Она продолжала хмурить брови, и губы вытягивала трубочкой, чтобы они не расползлись в улыбке.
— Да и нельзя мне с вами заигрывать… — Ему тоже пришлось поднапрячься, чтобы сохранять серьезную мину. — Антонина хоть и не была мне женой, но все-таки надо отдать долг ее памяти… Да и вам со мной опасно…
— С чего это вдруг опасно?
— Ну, может, проклятие надо мной… Знаете, есть черные вдовы, а я, возможно, черный вдовец… Хотите, в дом зайдем? Чаю могу предложить или кофе.
— Да нет, лучше на улице поговорим, — ответила Инна. — Погода хорошая…
Погода действительно стояла отличная — солнце в чистом небе, легкий теплый ветерок, дышится легко. Но ведь дело не в этом.
— Я вас что, напугал? — заулыбался Никита. — Боитесь в гости к черному вдовцу?
— Нет, не боюсь… — не очень уверенно ответила молодая женщина.
— Вот и я думаю, что вы, Инна, не должны бояться. Все-таки вы офицер полиции, старший лейтенант, вы обязаны быть смелой. Я, как человек из народа, должен верить в вас и надеяться…
— Так вы черный вдовец или человек из народа? — усмехнулась следователь.
— Вы хотите об этом поговорить?
— Вряд ли. Но от кофе, пожалуй, не откажусь.
Никита провел Демичеву в дом, посадил в кресло в каминном зале, включил телевизор, а сам отправился на кухню. Приготовил кофе, сыр нарезал, сервелат, печенье в вазочку насыпал.
— Чем богаты, как говорится…
— Спасибо. — Инна стояла у камина и смотрела на фотографию на полке. — Ваша девушка? — спросила она.
Это была его самая любимая фотография. Он стоял в обнимку с Асей. Они были веселы и еще не знали, какая беда их в скором времени ждет.
— Это моя жена. Асей ее звали.
— Звали?
— Ее убили.
— Бандиты?
— Почему бандиты?
— Ну, вы говорили, что вам пришлось скрываться от них.
— Да, говорил… Ее действительно убили бандиты. В девяносто пятом это было.
— Мои соболезнования, — сказала Инна, продолжая рассматривать фотографию.
— Да ладно, чего уж там…
— Значит, вы все-таки вдовец?
— Надеюсь, что не черный, — совсем не весело усмехнулся Никита.
— Но Антонину же убили…
— Она не была моей женой… И это первый случай. Ну, после Аси.
— А были еще жены?
— Нет.
— А женщины?
— Бывали… А что?
— Интересно. Дело еще не закрыто… — думая о чем-то своем, отстраненно улыбнулась молодая женщина.
— Если вы думаете, что это кто-то из моих бывших Антонину заказал, то это не так.
— Да нет, на бывших жен не думаю. А на бывших мужей… Это я про Сухонина, — в раздумье проговорила Инна.
— На Сухонина думаете? — Никита пристально посмотрел на нее.
— Думаю, — ответила следователь.
— Он срок мотал, на законного вора, здесь в Потоцке, шестерил. Блатной он, беспредельщик.
— Про вора в законе откуда знаете?
— Сосед по камере просветил… Кстати, что с Артуром будет?
— Я не знаю, кто это такой, — покачала головой Демичева.
— Точно не знаете?
— Нет. А что?
— Ну, не знаете и не знаете…
Никита грешил на Ракитина, но ведь и Демичева могла быть с ним заодно. Она могла знать, кого к нему в камеру подселил опер… Но, похоже, не знала она. Если так, то и говорить нечего. А то Инна еще подумает, что Никита жалуется ей на Ракитина…
— Не знаю я, кто такой Артур, — в раздумье повторила она. — А кто такой Сухонин, знаю. Он действительно мог убить Антонину… Он это отрицает, и алиби у него, но я ему не верю.
— Значит, плохо допрашивали, если отрицает.
— Я не допрашивала.
— Так в чем же дело?
— В том… — Демичева какое-то время в замешательстве смотрела на него, не зная, говорить или нет. И все-таки решилась. — Я не должна вам это говорить, но и не сказать не могу. Я смотрю, вы, Никита Тимофеевич, настроены решительно, как бы дров не наломали… Не надо связываться с Сухониным.
— Почему?
— Позвонковый он.
— Не понял.
— По звонку с ним вопрос решили. Просят оставить в покое.
— Теперь понятно… И кто просит?
— Есть люди, с которыми лучше не связываться.
— И я должен бояться этих людей?
— Разумеется, если не хотите, чтобы вас вернули за решетку.
— Вы приехали, чтобы это мне сказать?
— Да, для этого я и приехала.
— И кто вас уполномочил?
— Я сама.
— Зачем?
— Если вы думаете, что я переживаю за Сухонина, то это не так.
— А за кого вы переживаете, за меня? — недоверчиво спросил Никита.
— Да, за вас, — Демичева смотрела на него чуть затуманенным от волнения взглядом.
— И с чего такая честь?
— Ну, я переживаю за вас…
Никита и дальше мог бы задавать вопросы, выясняя, насколько искренна с ним следователь. Но ведь можно было прибегнуть и к другому способу, тогда и говорить ничего не надо будет. Только опасно это… Но кто не рискует, тот не целует женщин.
Именно так и подумал он, порывисто, но мягко обняв Инну за шею. Она и опомниться не успела, как ее губы оказались в плену его губ. Но вот она дернулась, ее кулак ударил Никиту по плечу — раз, другой, на этом все и закончилось. Тело ее расслабилось, ноги подкосились. Она сдалась на милость победителя, но в ответ обнимать его не стала. И язык она прятала, хотя, казалось, совсем не прочь была пустить его в ход.
Не устояла Инна перед его натиском, позволила ему перейти черту. Но при этом она отдавала себе отчет в происходящем. Она — следователь, он — подозреваемый, именно поэтому Никита не должен увлекаться. Там, за чертой, которую он переступил, был мост, ведущий через пропасть. Если он сделает неверный шаг, то провалится в бездну. Если поведет себя правильно, то перейдет через мост и останется с Инной.
Горелов выбрал правильный путь, поэтому не стал раздевать Инну, чтобы испытать более острые ощущения. Он отпустил ее и отстранился.
— И что это было? — глядя куда-то в сторону, вибрирующим от волнения голосом спросила молодая женщина.
— Ты действительно за меня переживаешь, — сказал он.
— Мы с вами на «ты»?
— Предлагаете усложнить отношения?
— А мы их упрощали?
— Как хотите, так и считайте.
Он поднялся, подошел к серванту, достал из него бутылку французского коньяка, поставил на барную стойку два бокала, но наполнил только один. И залпом выпил.
— А ты как считаешь? — спросила Демичева.
— Считаю себя дураком, — ответил Никита и на этот раз наполнил оба бокала. — Поступок дурацкий… Но поступок.
Инна подошла к нему, села за барную стойку и тоже выпила. Чокнуться не предложила. Коньяк хороший, мягкий, поэтому она даже не поморщилась. Хотя глаза заслезились.
— Тебя накажут, если я вдруг полезу к Сухонину? — спросил Никита.
— Накажут тебя.
— Но ты же должна меня предупредить.
