Найо Марш - Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти (сборник)
– Она как раз баллотировалась в парламент, – ехидно сообщил Фабиан. – Рассадила здесь работяг, сделала снимок и разослала его в газеты. Он и сейчас висит над камином в рамке.
Комната выглядела запущенной. На столе, приемнике и пианино лежал толстый слой пыли. В углу валялась груда старых радиопрограмм с пожелтевшими страницами. На пианино были разбросаны ноты с танцевальной музыкой и песенники. Под ними Аллейн обнаружил несколько классических произведений, надписанных Клиффом. Среди них был и баховский цикл «Искусство фуги».
Открыв пианино и ноты, Аллейн проиграл короткую фразу. Две клавиши западали. Значит, Бах исполнялся в тот вечер с пробелами? Или пианино за пятнадцать месяцев успело так обветшать? Аллейн положил «Искусство фуги» на прежнее место, вытер руки и, закрыв пианино, присел на корточки рядом с кипой радиопрограмм.
Он просмотрел радиопрограммы за шестьдесят пять недель. Это была нелегкая задача, поскольку они лежали как попало. Он стал раскладывать их по порядку начиная с февраля 1942 года. Вторая неделя февраля, первая неделя февраля. Страницы так и мелькали у него в руках. Он рассортировал их довольно быстро. Не хватало последней недели января.
Аллейн машинально сунул программы в угол и после минутного колебания снова привел их в беспорядок. Потом зашагал по комнате, насвистывая фразу из Баха. «Это только догадка. Может, я ошибаюсь…» – подумал он. Скорбно взглянув на пианино, он снова начал подбирать ту же фразу сначала в дискантовом регистре, потом – очень медленно – в басовом, постоянно чертыхаясь, когда западали клавиши. Наконец он захлопнул крышку и, опустившись в старое, полуразвалившееся кресло, стал набивать трубку.
«Надо будет отослать их всех под каким-нибудь предлогом и позвонить Джексону. Хотя, возможно, это лишь плод больного воображения», – рассуждал он про себя.
Дверь открылась, и на пороге возник силуэт женщины. Рука ее была прижата к губам. Это была просто одетая фермерша средних лет. Чуть помедлив, она шагнула вперед. Луч солнца осветил грубоватое лицо, необычно бледное для сельской жительницы.
– Я услышала пианино. Подумала, что это Клифф, – чуть слышно произнесла она.
– Боюсь, это не слишком лестно для Клиффа. Техника у меня хромает! – заметил Аллейн.
Он хотел подойти к ней, но женщина отступила назад.
– Это пианино, – повторила она. – Я так давно его не слышала.
– На нем никто не играет?
– Днем никогда, – поспешно ответила она. – А музыку эту я вроде помню. – Женщина нервно пригладила волосы. – Я не хотела вам мешать. Простите.
Она повернулась, чтобы уйти, но Аллейн ее остановил.
– Пожалуйста, не уходите. Вы ведь матушка Клиффа?
– Верно.
– Буду признателен, если вы уделите мне пару минут. Не больше, обещаю вам. Между прочим, меня зовут Аллейн.
– Рада познакомиться, – ответила она без всякого выражения.
После некоторого колебания женщина вошла в комнату и остановилась, глядя прямо перед собой. Пальцы ее по-прежнему были прижаты к губам. Аллейн оставил дверь открытой.
– Присаживайтесь.
– Спасибо, я постою.
Аллейн придвинул к ней кресло. Она неохотно села на краешек.
– Вы, наверное, знаете, почему я здесь? – мягко спросил Аллейн. – Или нет?
Женщина кивнула, по-прежнему не глядя на него.
– Я бы хотел, чтобы вы мне помогли.
– Не могу я вам помочь. Я об этом ничегошеньки не знаю. Да и никто из нас не знает. Ни я, ни мистер Джонс, ни наш мальчик. – Голос ее дрогнул. Помолчав, она добавила с отчаянием: – Оставьте парня в покое, мистер Аллейн.
– Видите ли, я должен беседовать с людьми. Такая у меня работа.
– Что толку говорить с Клиффом. Бесполезно это. Они с ним обращались не по-человечески. Донимали своими вопросами, а он ни в чем не виноват. Ведь сами же нашли, что он тут не при чем, так нет, никак мальчишку в покое не оставят. Он ведь не похож на других парней. Совсем другой. Не такой грубый, как они.
– Да, он у вас необыкновенный.
– Они его сломали, – нахмурилась она, все еще избегая смотреть на Аллейна. – А он не как все. Я его мать и знаю, что они сделали. Это нечестно. Нападать на ребенка, когда доказано, что он ни в чем не виноват.
– Он играл на пианино?
– Миссис Дак видела его. Она повариха, готовит в доме. Она не поехала на танцы и вышла прогуляться. Видела, как он начал играть. Все слышали, как он играл, и сказали об этом. Мы с отцом тоже слышали. Барабанил как заведенный, пока я не пришла и не забрала его домой. Чего еще они от него хотят?
– Миссис Джонс, вы любили миссис Рубрик? – поинтересовался Аллейн.
Она наконец взглянула на него.
– Любила? – неохотно переспросила она. – Наверно. Она была добрая. Со всеми. Ну, были у нее промашки, конечно. Не всегда выходило, как она хотела.
– С Клиффом?
– Ну да. Тогда много чего болтали про нее и моего сына. Завидовали, наверно.
Она провела огрубевшей рукой по лицу, словно смахивая паутину.
– Конечно, я тревожилась: а вдруг он отвернется от родного дома? Но и мешать не хотела, ведь какая дорога перед ним открывалась. Но все-таки я переживала.
Несмотря на то что все это говорилось с изрядной долей враждебности, Аллейн невольно почувствовал к этой женщине уважение.
– Вы все время тревожились?
– Все время? Нет, только пока был маленький. Когда вырос, он сам от нее отшатнулся. Никто не знает ребенка лучше его матери, и я вам скажу, что Клиффа так просто не свернешь. Она пыталась на него давить и только настроила против себя. Он хороший парень, но непростой. Очень уж чувствительный.
– Вы не жалели, что согласились отправить его в частную школу?
– Жалела? – повторила миссис Джонс, как бы примеряя на себя это слово. Поджав губы, она судорожно сцепила на коленях руки. – После случившегося и того, как с ним обошлись, я жалею, что она вообще его опекала, – с горячностью произнесла она, но тут же спо-хватилась: – Хотя в этом никто не виноват – ни он, ни она, бедняжка. Они были очень привязаны друг к другу. Когда это случилось, Клифф больше всех переживал. И не слушайте, если вам другое скажут. Разве можно так издеваться над невинным ребенком? Грех это.
Ее взгляд уперся в стену поверх головы Аллейна. В глазах стояли слезы, но на бесстрастном лице они выглядели как-то неестественно.
Каждую свою тираду женщина заканчивала так решительно, что Аллейн всякий раз терял надежду на продолжение.
– Миссис Джонс, что вам известно об этой истории с виски?
– Они все врут, мой мальчик не вор. Вот что мне известно об этой истории. Это вранье. Он сроду не прикасался к спиртному.
– Тогда зачем он его взял?
Она наконец-то посмотрела на него:
– Спросите у повара, который готовит для работников. И у Альберта Блэка. Клифф вам все равно ничего не расскажет. От меня он тоже скрывает. Я сама обо всем догадалась. Если узнает, что я вам сказала, никогда не простит.
