Барри Мейтланд - Марки королевы Виктории
– Таких дураков, как ты, Тоби, еще свет не видел. – С этими словами она повернулась на каблуках и зашагала к дому. Собаки последовали за ней.
После минутного молчания Тоби хриплым голосом сказал:
– Мне необходимо выпить.
Они вошли в дом. Когда они проходили через кухню, Кэти облегченно вздохнула, заметив, что тяжелый тесак для рубки мяса оставлен рядом с разделочной доской, где лежали окровавленные куски бычьего сердца. В гостиной они обнаружили Хелен Фицпатрик. Она прямо, словно деревянная, сидела на софе в своем окровавленном фартуке и резиновых перчатках и смотрела в пустоту перед собой.
– Пожалуй, я выпью бренди, – сказал Тоби Фицпатрик. – Кто-нибудь еще будет?
Ему никто не ответил. Он подошел к буфету в углу комнаты и налил дрожащей рукой себе в бокал золотисто-коричневой жидкости.
– Было примерно десять часов вечера, – сказал он. – Воскресный день подходил к концу. Мы уже собирались ложиться спать, как вдруг услышали громкий стук в переднюю дверь. За дверью стояла Ева. На мгновение мне показалось, что она попала под дождь, так как с волос у нее капала вода. На плечах у нее была старая куртка, а руки молитвенно сложены перед грудью… Вот так… – Тоби благоговейно прижал к груди бокал с бренди, словно это была дароносица. – Хелен набросила на нее одеяло и усадила в кресло. И тогда она начала рассказывать. Поначалу мы никак не могли взять в толк, о чем она говорит. Она была как помешанная: тряслась, рыдала и мешала португальские слова с английскими. Наконец из ее сбивчивой речи мы поняли, что Сэмми держал ее в запертом погребе и она от него убежала. Сначала мы не могли в это поверить. Это казалось невероятным. Но поверить пришлось, так как она находилась в ужасном состоянии и стояла перед нами, хотя Сэмми сказал нам, что она уже несколько дней как уехала в Лондон.
Я никак не мог добиться от нее объяснений, почему она такая мокрая. Потом я сказал, что надо вызвать врача или обратиться в полицию. Но она не хотела. Впала в истерику, даже стала на меня кричать. – Он пожал плечами и в смятении обозрел комнату. – Но больше всего она боялась, что Сэмми начнет ее разыскивать и с этой целью заявится к нам в коттедж. Поэтому она умолила нас дать слово, что мы ее не выдадим и всячески будем защищать.
– Я отвела ее на второй этаж в ванную, – вступила в разговор Хелен Фицпатрик, выходя из ступора. – Мне показалось, что ее избили, но я не обнаружила на ее теле никаких видимых повреждений, кроме порезов от острых камней на ногах. Она была худая как щепка, дрожала! всем телом, и от ее волос пахло хлоркой, словно она только что купалась в бассейне. Она сжимала в руках какую-то вещь – что-то вроде металлического цилиндра темно-зеленого цвета. Я тогда еще подумала… впрочем, нет, я не имела представления, что это такое. Решила, какой-нибудь футляр с драгоценностями – оттого-то она и держит его так крепко.
Потом я принесла ей домашний халат и шлепанцы – переодеться, и она вроде как малость успокоилась. Сказала, что не прочь выпить чашечку чаю. Я оставила ее в одиночестве и спустилась на кухню, чтобы приготовить чай. Когда я через несколько минут вернулась, дверь в ванную комнату была закрыта. У нас на двери ванной запоров нет, поэтому я сначала постучала, а потом вошла. Она стояла перед ванной на коленях, и я поначалу подумала, что ее тошнит, но она вдруг подняла голову и с самым беззаботным видом мне улыбнулась. Она была уже совершенно спокойна, а рядом с ней на полу лежали металлическая трубка, раскрученная на две части, и несколько пустых пластиковых пакетиков. И тогда я, как мне кажется, поняла, что это такое. И страшно разозлилась. Дело в том, что я тогда как раз получила письмо от сестры, и оно лежало в ванной на подоконнике. Ну так вот: Ева разорвала страницу на две части и свернула одну из них наподобие трубочки. И я подумала: «Ах ты, мерзавка, ведь я его даже не дочитала…»
Нам с Тоби совместными усилиями удалось свести ее вниз по лестнице. Как я уже сказала, она была совершенно спокойна, но в то же время вроде как не в себе. Спускаясь по лестнице, то и дело спотыкалась. На этой стадии я стала задаваться вопросом, уж не позвонить ли нам Сэмми и не попросить ли его забрать ее у нас. Но она так его боялась, что я не знала, как быть. Когда же я упомянула о Марианне, выяснилось, что она боится ее ничуть не меньше, чем Сэмми. Она твердила одно – что хочет уехать в Лондон. Говорила, у нее там есть друг, он о ней позаботится.
– Она сообщила вам его имя? – сказала Кэти. – Хотя бы намекнула, кто это может быть?
– Нет. Ни словом не обмолвилась. Она вообще вела себя очень странно: то веселилась без причины, то впадала в тоску. Складывалось такое впечатление, что у нее приступ паранойи. Из ее речей трудно было уяснить себе что-то определенное. Но в общем и целом можно было прийти к выводу, что она хочет, чтобы мы сейчас же отвезли ее в Лондон. Но мы колебались. Нам не хотелось срываться с места посреди ночи и везти ее куда-то в таком состоянии… А потом…
Хелен сделала паузу и тяжело вздохнула. Похоже, она намеревалась приступить к самой трудной части своего повествования.
– Потом она сказала, что у нее есть секрет, которым она может с нами поделиться, если мы отвезем ее в Лондон. Сказала, что это очень важный секрет, представляющий большой интерес прежде всего для Тоби.
Хелен отвернулась от мужа, который при этих словах вновь уныло опустил голову и ссутулил плечи.
– Она сказала, что Сэмми очень подло себя с ней ведет. При этих словах я рассмеялась. В это было трудно поверить, зная о том, какую дорогую одежду и ювелирные изделия она покупала на его деньги. И я сказала ей, что она самая избалованная жена, какую мне только доводилось видеть. Тогда она жутко на меня разозлилась. Думаю, именно в этот момент я впервые ясно осознала, что здорово ей не нравлюсь. Возможно, никогда не нравилась – с первой нашей встречи. Как бы то ни было, я подумала, что ей тем легче будет раскрыть нам свой секрет. Ведь в нем заключалось наказание. И не только для Сэмми, но и для нас.
Она сказала, что нашла способ, как выманивать у Сэмми деньги, чтобы покупать себе вещи, делающие ее счастливой. Разумеется, она наркотики имела в виду. После этого она сказала, что у нее есть приятель, который продает Сэмми дорогие марки, а ей платит комиссионные – за то, что познакомила его с Сэмми. Ну и за молчание относительно того, что все эти марки – ничего не стоящие подделки. Когда она это сказала, Тоби издал горлом какой-то странный звук, и я никак не могла понять, почему он вдруг так сильно побледнел. Но потом догадалась… Почему бы тебе не рассказать ей об этом, Тоби? – добавила она, сурово поджав губы.
