Александр Бородыня - Цепной щенок. Вирус «G». Самолет над квадратным озером
— Я попробую, но вы уверены, что телефон не прослушивается?
— Уверен, что он прослушивается, но позвонить вам придется именно по этому телефону. Поймите, нам с вами, — Д.Д. нарочно покряхтел по-стариковски. — Нам с вами уже нечего терять. Мы оба влипли в это дерьмо по самые ноздри.
Д.Д. почувствовал, как мягко, но быстро подкрадывается приступ. Рука, сжимающая телефонную трубку, стала деревянной, и в это время на лестнице загрохотала дверь лифта.
Он увидел губы Лили:
— Они идут, — прошептала девушка.
— Это вам нечего терять! — закричал полковник. — Я все узнаю и позвоню! В конечном счете существует закон! Закон!.. Я обращаюсь…
«Если они инфицировали высших военных, и армия в их руках… — Мысли Д.Д. путались. — И милиция, и КГБ в их руках, партаппарат… Глупости! Расширяя круг инфицированных, они опять вызовут массовую эпидемию, а им этого не надо».
Уже в загудевшую короткими гудками трубку Д.Д. грустно заметил:
— В самом конечном счете какой-нибудь закон, вероятно, есть, но прошу вас, не нужно никуда обращаться…
Вошедшие в квартиру открыли дверь отмычкой, бесшумно. Прежде чем потерять сознание, Д.Д. увидел огромные испуганные глаза Лили.
Утренняя газета
Она смотрела в стену, наконец расслабившись в кресле. Ей казалось, что тело отдыхает, но, сама не замечая того, Лиля ногтем рвала старую обивку. Ноготь вошел так глубоко, что через какое-то время при нажиме сломался. В опустевшей квартире громко тикали часы. Почувствовав боль, Лиля осмотрела палец, слизнула кровь.
«Дура! — сказала она себе. — Никуда это не годится! — Она подняла телефонную трубку, набрала цифру „один“. Никакого дополнительного фона. — Не подслушивают, — сама себе кокетливо сообщила она и спросила: — А почему?»
Лениво прошла в ванную. Включила воду, настроила так, чтобы была чуть теплая. Показала себе в зеркало язык, после чего медленными движениями очень усталого человека разделась.
В квартире теперь, кроме нее, никого не было, и она все пыталась осознать это свое новое положение. Но мысль соскальзывала все время на какое-нибудь кошмарное событие из последних часов или дней. Стоя под душем и глядя сквозь брызжущую воду в мокрую кафельную стену, Лиля вдруг подумала о старике. Кафель был крупный и неровный, местами ветвились трещинки, как морщинки на желтом лице.
Д.Д. унесли на носилках два санитара. Санитары никак не напоминали бандитов, обычные ребята со «скорой». А «скорая» была самая обыкновенная. Она не подошла к окну, не посмотрела, просто, когда закрылась дверь, опустилась в кресло, больше ничего не смогла, и услышала, как стукнул лифт.
Теперь под шорох воды она вспомнила, как ругались санитары, спускаясь с носилками по лестнице. В лифт с неподвижным стариком они не уместились, а потом внизу, за окном завелся мотор. Тут не перепутаешь, конечно, это был мотор обыкновенной «скорой помощи» Значит, его отвезли в больницу.
«В больницу… — Сквозь шум воды до ее слуха наконец добрался телефонный звонок, непонятно, который уже по счету. — В больнице его будет совсем нетрудно убить. Один укол или просто отключить аппарат, одно нажатие клавиши. И труп спрятать нетрудно. А там его и прятать не надо. — Звенело в ушах. — И меня тоже убьют!..»
Прихватив с собою полотенце, она, ступая мокрыми ногами, прошла в комнату и сняла трубку.
— Алло!
Мокрые следы блестели на полу, оставляя узкие лужи. Зачем-то она пыталась их подсчитать.
— Старик еще у вас? — спросил мужской голос.
— Нет, а кто это?
— А где он?
— Его увезли в больницу, кажется… С кем я говорю?
— Это Анатолий Николаевич, — голос сразу стал тише и суше.
— Полковник?
— Вы в курсе дела?
— Какого дела? — И вдруг сообразив наконец, что происходит, она накинула полотенце на плечи (ей стало холодно) и попросила: — Пожалуйста, только трубку не бросайте.
Полковник не бросил трубку, но молчал.
— Вы для него что-то узнали? — спросила Лиля, непроизвольно двигая полотенцем. — Узнали?!
— Не по телефону, — после длинной паузы выдавил полковник.
— Хорошо… Хорошо… Конечно… Вы можете ко мне приехать…
В ванной все еще шумела вода. Лиле стало совсем уже холодно стоять вот так посреди комнаты с телефонной трубкой в руке и с полотенцем на плечах. Она глянула на незашторенное окно и почувствовала неловкость от того, что кто-нибудь из соседнего дома может ее увидеть, подвинула полотенце, прикрывая грудь.
«Куда я лезу?.. Зачем? — подумала она, туго закручивая краны. — Ведь зарежут, как кролика!.. Все равно… И так и так зарежут. — Она с неожиданной силой растирала и растирала собственное тело. — Любое дело нужно доводить до конца. — Кожа покраснела, а руки с мазохистским упорством продолжали водить по ней полотенцем. — Все-таки это были обыкновенные санитары… Может быть, я преувеличиваю? У страха глаза велики. Наверное, его отвезли в областную больницу. Со „скорой“ в это время можно только туда. Она вспомнила отчетливо, как старик медленно падал ей на руки и как почти бесшумно входили в дверь эти самые санитары. Самые обыкновенные, только непонятно, кем они были вызваны. Так что разыскать будет нетрудно, если еще есть кого разыскивать…»
Думать о вирусе, от которого погибли десятки миллионов людей, она не хотела. Она почти полностью поверила старику, но возвращаясь мысленно к рассказу Д.Д., чувствовала, что сию же минуту сойдет с ума, и отметала эту проблему, вытесняла ее из головы, оставляла на потом.
Прежде чем открыть дверь Анатолию Николаевичу, Лиля, уже одетая в тщательно выглаженное белое платье, поискала туфли в цвет, не нашла и сунула ноги в желтые высокие босоножки. Она опустила шторы на окнах и только после этого шагнула к двери и дернула замок.
Полковник — он прошел по двору очень быстро, от машины к подъезду, это Лиля успела увидеть в окно — стоял очень-очень долго внизу в ожидании лифта, потом долго поднимался. Теперь она была совершенно спокойна. И когда металлическая дверца лифта распахнулась, невозмутимым взглядом встретила гостя. Ни слова не говоря, пригласила его пройти в квартиру.
— Хотите что-нибудь выпить?
По его лицу можно было понять: полковник испытывает сильное неудобство, может быть, страх и пытается это скрыть.
— Нет, не хочу!
— Тогда я поставлю чайник.
Лиля сидела в кресле, закинув ногу на ногу. В полутьме раскачивалась желтая босоножка. Она поднималась и опускалась напротив начищенного блестящего сапога.
Полковник встал посреди комнаты. Лиле было смешно: такой сильный и такой напуганный.
