Патриция Хайсмит - Сочинитель убийств. Авторский сборник
Роберт подошел к шкафу и нащупал в кармане пальто пакет с печеньем. Вот оно, его можно потрогать и даже съесть. Он улыбнулся Все–таки на свете есть хорошие люди, добрые, дружелюбные, может быть, есть такие и среди женатых, они не превращаются в смертельных врагов, даже когда ссорятся. Роберт ругал себя, ведь он так тяжело переживает разрыв с Никки, так мучается от боли, только оттого, что это случилось с ним, что эта боль — его. Все нужно воспринимать в сравнении с остальным. Именно в этом й состоит разница между психически здоровым человеком и человеком неуравновешенным. «Помни об этом», — сказал он себе.
Он откусил кусок печенья и подумал о Рождестве. Нилсон пригласил его на праздники к ним, и Роберт подумал, что, пожалуй, примет приглашение. Накупит побольше игрушек для их маленькой дочки. Все лучше, чем ехать в Чикаго к матери и ее мужу Филу. Такая даль К тому же, если он туда поедет, придется что–то рассказывать о своем разрыве с Никки, хотя бы его мать не из тех, кто задает вопросы. У отчима Роберта две дочери от первого брака, и у них дети, так что в любом случае дом в Чикаго на Рождество пустовать не будет. А приглашение Нилсонов гораздо привлекательнее, чем те два или три, которые он получил от нью–йоркских друзей ведь одновременно они были и друзьями Никки.
4
— Алло! — сказал женский голос — Ну, как вы чувствуете себя? Лучше?
— А кто говорит?
— Это Дженни Тиролф — медленно ответил голос чувствовалось что девушка улыбается — Я подумала, дай–ка позвоню, поздороваюсь и узнаю, как вы. Хорошо ли провели Рождество?
— Очень. Спасибо. Надеюсь, что и вы повеселились.
— Да, конечно. Были мои родители и Грег. Очень по–домашнему.
— Ну что ж, на Рождество так и должно быть А снегом вас тогда не завалило?
— Тогда? Меня сейчас завалило. А вас?
Он засмеялся
— Я в городе. Мне, пожалуй легче.
— Завтра утром меня откопают. Восемь долларов за работу. Это уже третий раз. Ну и зима! Хорошо еще телефонный кабель не повредило, а вот электричества всю ночь не было.
Наступило молчание. Роберт не знал, что сказать У него промелькнула мысль что он не послал ей цветы на Рождество, хотел было, но передумал. Так ничего и не послал.
— Судя по голосу, депрессия у вас прошла — сказала она.
— В общем–то, да.
— Я тут подумала, может, вы как–нибудь приедете пообедать? Как насчет среды?
— Спасибо, но… почему бы мне не пригласить вас? Не хотите ли пообедать со мной в ресторане?
— С удовольствием.
— Здесь поблизости есть два неплохих. Знаете «Золотые цепи» в Кромуэлле?
— «Золотые цепи»?
— Это название гостиницы. И там есть ресторан. Я слышал, очень хороший. Может, встретимся там?
— Идет.
— В семь?
— Отлично, в семь.
Ее звонок привел Роберта в хорошее настроение, которое длилось несколько минут, пока он не подумал: она придет с Грегом, и Грег заявит о нем в полицию. Потом он отмел эту мысль Непохоже это на нее, не может она быть так расчетлива. Роберт был доволен, что без всяких колебаний пригласил ее в ресторан, а не согласился идти к ней. Это придавало их свиданию менее обязывающий характер.
В среду вечером прошел дождь, смочил снег, выпавший десять дней назад дороги обледенели и ездить стало опасно. Роберт подумал, что она наверно, опоздает или позвонит и скажет, что не может прийти вообще, но она не позвонила и появилась в «Золотых цепях» ровно в семь Роберт ждал ее в вестибюле, где была лестница красного дерева, ковры, зеркала, висели картины, так что вестибюль напоминал холл частного дома. На Дженни были зимние сапоги, в руках она держала туфли на высоких каблуках и переобулась, опершись на него, прямо возле гардероба.
— Безобразие! — сказала она извиняющимся голосом.
Их привели к столику, который был расположен в приятной близости к камину. Роберт предложил коктейль, и Дженни выбрала «Манхэттен». На ней было черное с голубым платье, Роберту оно показалось немного старомодным и слишком скромным. В ушах были серебряные серьги в виде полушарий. В первые пятнадцать минут их разговор состоял из сплошных банальностей («Ах, только «фольксваген» и может проехать в эту слякоть», — сказала Дженни). Роберта раздражал запах одеколона исходившего от его волос: он только что подстригся и не успел остановить парикмахера который обдал его струей из пульверизатора. От то и дело встречался глазами со взглядом Дженни, она всматривалась в него, но какие мысли ее волновали, он не мог бы сказать, и их беседа не давала ответа на этот вопрос. Дженни болтала о своей семье в Скрентоне, о своем старомодном отце, который не хотел, чтобы дочь поступала в колледж, и настоял на том, чтобы вместе с социологией она изучала бизнес. Она спросила Роберта где он учился. В Колорадском университете. «Но кончил только в двадцать четыре из–за денежных затруднений», — сказал Роберт. А на самом деле из–за депрессии, которая началась у него в девятнадцать лет, через год после того, как мать вторично вышла замуж. Роберт считал это время черным периодом в своей жизни и несколько его стыдился. Он сломался, потому что ему казалось, что сломалась его семья, хотя, по сути дела, он одобрял замужество матери и ему нравился ее второй муж. Отец Роберта слишком много пил, не умел обращаться с деньгами, и только терпение матери сохраняло семью — они жили втроем, ни братьев, ни сестер у Роберта не было — потом, когда Роберту исполнилось семнадцать, отец погиб в автомобильной катастрофе. Но ничего этого Роберт Дженни рассказывать не стал.
— Сколько вы собираетесь прожить в Лэнгли? — спросила она.
— Не знаю. А что?
— Просто вы не походи на человека который решил остаться тут надолго. Вам должно нравиться в большом городе.
Роберт подлил ей немного вина так что получилось ровно полбокала Он сообразил, что надел золотые запонки, которые Никки подарила ему на первую годовщину свадьбы, и одернул рукав, чтобы их спрятать.
— А где вы с Грегом собираетесь жить, когда поженитесь?
— Знаете, Грегу нравится Трентон. Из деловых соображений. По сравнению с Принстоном он отвратителен, но в Пристоне жизнь дороже. Грег присмотрел дом в Трентоне, и, наверно, мы переберемся туда с первого июня.
— А вам он нравится, этот дом?
Она долго молчала а потом ответила серьезно:
— Видите ли, дело в том, что я вообще не уверена следует ли мне выходить за Грега
— Вот как! Почему?
— Я не уверена, что по–настоящему его люблю.
Роберт не знал, что и сказать на это. Дженни кончила есть.
— Я не выйду за него, — объявила она.
— Когда вы это решили?
— Сразу после Рождества — она раздавила в пепельнице тлеющий кончик сигареты.
